та женщина, которая во сне называла меня по имени, когда мы сидели на удивительно красивом пляже? Почему сон всё время обрывается, стоит мне только попытаться всмотреться в её лицо? С другой стороны, это ведь может оказаться обычным сном, который никак не связан со мной лично. Три раза "ха". Сон всегда связан лично с человеком, который его видит.
Но откуда вообще этому навязчивому сну или воспоминанию взяться, если моя жизнь в среднем ничем не отличалась от жизни любого другого человека в государстве? По крайней мере в том, что касается периода после того, как мои родители вместе со мной вернулись в разваливающийся социалистический Союз, резко превратившийся в капиталистическую Россию, на Землю, в наш родной мир.
Да и как бы мне потом не пожалеть об обретённом знании. Как бы оно меня не огрело со всего маху по затылку, заставив потерять остатки самообладания. Чтобы не было как в том афоризме, когда "жизнь бьёт ключом, да только по голове!"
Никогда не сталкивались с панической атакой? Лично я нет, и не хотелось бы, но похоже, я был близок к этому.
Отец, мать... чем же вы занимались? Особенно отец. Помню, что он был военным в советское время, потом занимался бизнесом в девяностые. По крайней мере, пытался. Помню, как выезжал на разборки в сопровождении с какими-то крепкими ребятами в кожаных куртках. Потом вроде всё устаканилось, бизнес перестал быть дикими, а потом... Хм...
Мать вела хозяйство, хорошая была женщина, тоже работала в какой-то конторе, занимавшейся какими-то измерениями и исследованиями, до которых мне не было дела. По мере возможности помогала отцу по бизнесу, когда надо было, потом всё вошло в свою колею. И... а что "и"? Что потом? Чёрт! Я словно упёрся в стену, за которой не знал, что находится.
Сутер, тем временем, продолжал вести неспешную беседу, периодически углубляясь в воспоминания о былых сражениях. Размеренно так рассказывал, увлекательно… Зачем такая откровенность? Зачем он всё мне это рассказывает? Пытается войти в доверие - это понятно. Но не перегибает ли он с этим палку?
- Вадим?
Голос Сутера вырвал меня из раздумий. Я словно вернулся в реальный мир.
- Да? - мои глаза не сразу сфокусировались.
- Ты будто уснул. С тобой всё нормально? - участливо спросил Сутер. - Может, стоит позвать врача?
Я замотал головой, приводя мысли в порядок. Я прислушался к собственным ощущениям - со мной всё было в порядке, просто снова нахлынуло.
- Вы рассказывали о том, что воевали с людьми моего народа. В смысле, с теми, кто построил тот город и укрепления, - ответил я. - Той страны, которая отправила сюда солдат уже нет. На её месте сейчас другое государство. А потом, значит, попали в плен?
- Да, - сказал Сутер, - я был в плену у ваших почти год.
- Как вы попали... в плен? Если не секрет, конечно, - мне было на самом деле интересно.
- Мой вертолёт подбили. Мы, как бы вы сказали, отработали по вашей колонне и уже уходили на базу, когда другая ваша группа выпустила ракету, от которой мы не смогли увернуться. Все мои товарищи тогда погибли. Остался только я. И, признаюсь, - Сутер сделал паузу, - сквозь затуманенное сознание я был уверен, что это мои последние минуты жизни, и меня тоже расстреляют.
- Значит, вас пощадили, - произнёс я и заметил, как слегка дёрнулась щека Сутера. Слово "пощада" ему точно не понравилось, но он сохранил прежний доверительный тон.
- Вам были нужны пленники, которые рассказали бы о нашем мире, дали бы вам необходимую информацию, помогли бы понять нас.
- И вы... поделились информацией? - озвученный мной вопрос прозвучал однозначно провокационно, но сейчас на лице Сутера не дёрнулась ни одна мышца.
- Я не мог навредить моему народу, - был твёрдый ответ. И понять, что он под этим понимал было невозможно. Однако, учитывая, что за прошедшие с той войны годы, Сутер вырос в звании и стал заниматься безопасностью Сайхет-Дейтем, можно было предположить, что ничего важного из него не выудили. Видать, крепким был орешком.
В комнате появился офицер, в руках он держал поднос с серебряным сосудом и двумя украшенных серебром стаканчика. На небольшом блюде лежали явно какие-то сладости в виде красных и зелёных кусочков, обсыпанных белым порошком.
Сутер жестом разрешил поставить сервиз на стол, что офицер тут же и исполнил, после чего извлёк из-за спины какую-то папку, передал её Сутеру и также незаметно удалился.
По комнате распространился до боли знакомый запах, но с какими-то неизвестными мне нотками.
- Кофе, - произнёс старший полковник. - Я попробовал его, когда... был в плену. Потом мы получили партию зёрен по бартеру. И знаешь, Вадим, растение прижилось! Правда конечный вкус слегка изменился, но в целом сохранил свои характеристики. Угощайся.
Он сам разлил кофе по стаканам и придвинул один из них ко мне.
Это был действительно кофе, хороший варёный кофе, а не эта растворимая бурда, что продаётся в супермаркетах по всему миру.
- Отец никогда не распространялся о том, в чём заключалась его служба, сказал я, сделав глоток и пытаясь распробовать и понять нотки напитка. - Я знал, что он военный, что пограничник, не более. Несколько рассказов об инцидентах на советско-афганской границе, про службу в рядах интернационалистов, ещё по мелочам, на этом всё. Мать тоже по этой части сильно разговорчивой не была: работала в различных организациях, которые производили какие-то измерения и исследования, или бухгалтером. Я тогда этим не сильно интересовался, не до этого было, а сейчас спросить уже не у кого. Следовала за мужем-офицером, так было тогда принято.
- У нас и сейчас это принято. И вообще - это правильный подход в отношениях между мужчиной и женщиной, - ответил Сутер, как мне показалось несколько наставительным тоном. Почему-то мне подумалось, что все человеческие цивилизации в чём-то всегда да будут иметь общие черты. особенно на схожем уровне развития. - Значит, о том, чем занимался твой отец, ты ничего не знаешь?
- Отец умер, когда я только устроился на работу и пришлось уехать по делам компании, из-за чего я не успел на похороны, а мать мне не сообщила, чтобы не мешать мне и не отвлекать от дел, так как посчитала это для меня важным. Я тогда с ней ещё сильно поссорился из-за этого, когда вернулся, - я невольно погрузился в воспоминания, ворошить
