Вырубова после смерти Распутина, если и жила еще злободневными интересами, то постольку, поскольку они были связаны с интересами августейшей семьи, с которой она как бы сроднилась, но главною своею заботою она считала обеспечение участи семьи Распутина, заинтересовав в этом деле и императрицу, вследствие чего Протопопов изыскал возможность частным образом обеспечить семью Распутина 100 тыс. рублей, а также и ликвидировать начинания Распутина и его обязательства в отношении тех лиц, к которым он был расположен. В силу этого Вырубова продолжала оказывать внимание делу Сухомлинова, добилась, при содействии Протопопова, ухода А. А. Макарова с поста министра юстиции и назначения на эту должность Н. А. Добровольского, довела до благополучного разрешения в министерстве юстиции, путем просьб к егермейстеру А. В. Маламе, несколько ходатайств о помиловании, которые были повергнуты на высочайшее милосердие Распутиным, докончила устройство служебного положения по министерству внутренних дел в должности IV класса, избавлявшей от отбытия воинской повинности А. А. Кона, помогла помощнику делопроизводителя канцелярии московского градоначальника, пользовавшемуся особым доверием градоначальника ген. Шебеко, Левестаму получить должность чиновника особых поручений при министре внутренних дел V класса, с откомандированием в распоряжение ген. Шебеко, за то постоянное внимание, которое он, по поручению Шебеко, оказывал Распутину во время приездов последнего в Москву, сопровождая его и оберегая его от каких-либо неприятных историй, что до Шебеко, во времена градоначальников Андрианова[*] и Климовича, по их распоряжению, делал Пестов, поступивший затем в действующую армию, и проч. Затем, всю свою энергию Вырубова отдала делу своего лазарета, основным фондом к учреждению которого послужила сумма вознаграждения полученного ею за увечье на Царскосельской линии по вине жел. дороги, и пожертвования, которые стекались к ней от лиц, обращающихся за поддержкой по тем или другим своим делам.
Переходя к вопросу об отношениях Протопопова к монархическим организациям, я должен отметить, что вначале назначение Протопопова, стоявшего, по своим политическим убеждениям, в левой группе фракции октябристов, внесло большое смущение в ряды представителей правых организаций и в особенности тех, которые пользовались материальной поддержкой со стороны министра внутренних дел, о чем мне и заявил Г. Г. Замысловский, прося меня по этому поводу переговорить с А. Д. Протопоповым. Когда я об этом передал Протопопову, он уполномочил меня заверить Замысловского, Маркова и других, пользующихся субсидиями от правительства деятелей правого направления, что он ничем не нарушит существовавшего между ними и министерством внутренних дел контакта, так как, будучи министром, он считает для себя обязательным проводить не свою личную, а правительственную политику, причем просил меня взять на себя функции посредника между ним и названными лицами и соответствующим образом конструктировать петроградские органы печати правого и националистического направления, субсидируемые министерством, дабы избежать или резкого или чересчур хвалебного тона по поводу его назначения. Успокоив Замысловского, я сговорился с ним по поводу статьи «Земщины» о назначении Протопопова, причем мы решили ограничиться приведением в ней сведений о Протопопове формулярного характера, так как нашли неудобным высказать в ней о надеждах, возлагаемых на него со стороны редакции, ибо этот орган, в свою пору, выступал против Протопопова с резкою статьею по поводу поддержанного им с кафедры Государственной Думы запроса о незакономерных действиях правых организаций. Потом я переговорил с А. И. Дубровиным, который через некоторое время посвятил Протопопову в шести номерах ряд статей в сдержанных, но благоприятных Протопопову тонах, передал о желании Протопопова редакторам «Колокола и Голоса Руси» и сообщил об этом Андроникову, как издателю «Голоса России», в ответ на переданную мною Протопопову просьбу Андроникова о приеме его, что Протопопов и исполнил, лично переговорив об этом с Андрониковым и дав ему у себя на частной квартире часовую аудиенцию перед приемом директора департамента духовных дел Г. В. Петкевича[*] по делам службы. Затем, считаясь с обстановкой, окружавшей Протопопова, я отклонил от себя посредничество между ним и представителями правых организаций, сообщив секретно последним о той роли, которая отведена Протопоповым ген. Курлову, официально откомандированному состоять в его распоряжении, что вполне их успокоило. Впоследствии уже, в конце января 1917 г., я, возвращаясь с Замысловским из заседания совета всероссийского общества попечения о беженцах православного исповедания и интересуясь вопросом о материальной поддержке правым организациям со стороны Протопопова, спросил об этом Замысловского, причем последний мне ответил, что с этой стороны ни он, ни Марков 2-й не могут пожаловаться на Протопопова, широко идущего в этом вопросе им навстречу. Что же касается отношений между Протопоповым и Н. А. Маклаковым, то сближению их способствовал одинаково хорошо относившийся и к тому, и к другому шталмейстер Н. Ф. Бурдуков, на квартире которого Протопопов в частной обстановке имел возможность ближе познакомиться и с А. А. Римским-Корсаковым, и с П. Ф. Булацелем. В этот период времени между мною и Н. А. Маклаковым установились более доверчивые друг к другу отношения, в виду чего я и мог составить себе высказанное мною ранее мнение о его личном взгляде на Протопопова и на программу действий последнего.
После проникших в депутатскую среду сведений о тех влияниях, при посредстве которых Протопопов получил министерский портфель и после полного разрыва с ним Государственной Думы как на почве солидарности его в программных своих начинаниях с политикою Штюрмера, так и вследствие обнаружения подробностей его стокгольмского собеседования, Протопопов всей силою сложившихся обстоятельств должен был сделать значительный уклон в сторону правых партий и прислушиваться к их голосу; при этом зная ту среду, с которой ему, в силу необходимости, пришлось итти рука об руку, и отличительные особенности руководителей монархических организаций, Протопопов, конспирируя, в последнее время, свои сношения с ними даже и от Курлова, не только не сумел объединить вокруг своей программы правые партии, но даже зачастую возбуждал у многих недоумения, прибегая в большинстве к поддержке своих начинаний к тем из руководителей монархических организаций, которые не отличались своей конспиративностью и не пользовались общим доверием со стороны влиятельных партийных правых деятелей. В особенности, в последнее время Протопопов сблизился с В. Г. Орловым, главным руководителем железнодорожных патриотических организаций, пользуясь услугами его и его отделов, находившихся в полном подчинении Орлова, для проведения через их посредство путем всеподданнейших телеграфных петиций, соответствующих его видам пожеланий, дававших затем основание А. Д. Протопопову высказывать по этому поводу государю или императрице свою личную точку зрения на тот или другой затронутый в этих телеграммах вопрос; эти телеграммы во многом помогли Протопопову в деле борьбы его с Государственной Думой при А. Ф. Трепове, а затем и при кн. Голицыне. Затем, к посредничеству того же Орлова Протопопов обратился, узнав от императрицы о приятном впечатлении, которое произвела на нее всеподданнейшая телеграмма председателя астраханского отдела союза русского народа Тихоновича-Савицкого, выразившего от имени председательствуемой им организации чувства преданности и верности ей и государю и свое возмущение по поводу дерзновенных выпадов против ее величества в Государственной Думе. Об этой телеграмме мне говорила и Вырубова, спрашивая у меня ближайшие сведения о Тихоновиче-Савицком, которым ее величество заинтересовалась, о чем я счел своим долгом передать А. И. Дубровину, Н. Е. Маркову и Г. Г. Замысловскому, добавив им при этом, для их сведения и руководства, на случай, если они пожелают последовать примеру Тихоновича-Савицкого, что императрица, по словам Вырубовой, копию этой телеграммы послала государю в ставку при своем письме. Тихонович-Савицкий затем лично приезжал в Петроград и был осчастливлен высокомилостивым приемом государынею, устроенным ему Вырубовой, к содействию которой я ему посоветовал обратиться. В. Г. Орлов, которому Протопопов дал указания о посылке государыне ряда телеграмм из разных мест России в духе телеграммы Тихоновича-Савицкого, обратился к ген. Комиссарову с просьбою проредактировать ему примерный текст подобной телеграммы, а Комиссаров передал об этом мне, прося меня помочь ему в этом деле, что я и исполнил, составив ему две редакции означенных телеграмм, одну от имени совета патриотического союза, а другую — как циркуляр провинциальным отделам с изложением приблизительного текста подлежащей к посылке ее величеству телеграммы. Затем, со слов А. И. Дубровина, я знаю, что и им были даны по этому поводу соответствующие директивы местным отделам. Наконец, как я уже показывал, Протопопов снабдил Орлова материалами, которые легли целиком в основу всеподданнейшей записки Орлова, от имени его организаций, по некоторым вопросам, но, главным образом, по поводу расширения прав евреев. Записка эта была в свое время приведена in extenso в «Русском Слове» и в «Новом Времени» и вызвала раздражение Дубровина, Маркова и Замысловского против Орлова и переговоры последних двух правых деятелей с Протопоповым, который заявил им, как мне они потом передавали, что в данном случае, Орлов действовал по собственной инициативе.
