— Тебе всю папку качать? — поинтересовался Рам, вырывая музыканта из оцепенения.
— Рам?
— Все фотки нужны или отберешь, спрашиваю.
— Рамиру, а что значит палома?
— Вообще голубь, ну а еще иногда так зовут перелетных птиц.
Она стояла напротив дисплея с янтарем, каждый за несколько тысяч долларов, и рассеянно слушала рассказы Зары о Майями. Она пыталась записывать номера, но то и дело ошибалась, путалась и начинала опять сначала. В голове роились целые стаи вариантов, один не лучше другого. Она почти была готова уже впасть в отчаяние, но тут ее словно что-то толкнуло, и она оглянулась, почувствовав чей-то взгляд. Резко обернувшись, девушку бросило в жар. Еще за сотую долю секунды до поворота головы, она уже знала, он здесь, и все же увидев барабанщика, сидящим на стуле, Алина все равно удивилась. Девушка сглотнула, а он просто сидел и, не отрываясь, глядел на нее.
— Привет. — нерешительно сказала она, так и не двинувшись с места.
— Привет.
Ей пришло в голову, что прощаний на этом корабле едва ли не больше, чем встреч, но иные даются слишком дорого. У Алины все сжалось внутри, когда она увидела его взгляд.
— Как дела?
— А у тебя?
— Ну, если часа должно хватать на нормальный здоровый сон, и говорить прощай дорогим тебе людям должно быть легко и приятно, то все отлично.
Он усмехнулся, но вышло это как-то невесело.
— Я тоже всего полтора часа спала. — а про себя добавила «И мне, может, еще тяжелее, чем тебе!». А вслух сказала:
— В самолете отоспишься.
Он сжал зубы, и Алина готова была оторвать себе слишком длинный язык. Можно подумать, он и сам не знает, что совсем скоро он будет уже так далеко от нее.
— Отосплюсь.
— Извини. — едва слышно пробормотала она.
— Так что вы тут считаете? — словно и не заметив ее слов, поинтересовался Джош.
— Янтарь. — скривила физиономию Зара. — причем примерзкий.
Джош подошел взглянуть, как будто его и на самом деле это интересовало.
— Какой тебе больше нравится?
Губы против воли расползлись в улыбке, и она с теплотой посмотрела на него:
— Ни-ка-кой. Они все — сплошное уродство. Ты только посмотри. — и девушка указала шариковой ручкой на открытую витрину. Этот экспонат представлял собой ярко желтый квадрат на кожаном ремешке, что, по-видимому, надлежало носить на запястье.
— Хм. И правда. Слушай, а что это?
— Браслет. — пожала плечами Зара.
— Хочешь я его тебе куплю? — вдруг прошептал он Алине прямо в ухо и подхватил ее на руки.
— Ты что? Хочешь, чтоб и меня уволили за компанию? — закричала она тоже шепотом. — Поставь меня сейчас же. — хотя на самом деле ей хотелось только одного, чтобы он никогда больше ее не отпускал.
Зара была уже взрослой женщиной, хоть и не менее способной на всякие безумства, но тут она заметила:
— Если Иен сейчас придет, тебя точно отсюда выкинут.
Джош медленно разжал руки и бережно опустил ее на пол:
— Поехали со мной?
Все ее существо кричало, хоть на край света, но реальность была иной.
— В следующей жизни. — и она улыбнулась.
Он молча кивнул.
— Я все равно буду ждать. В конце концов, это не так долго.
Ей вдруг захотелось бросить весь этот дорогой янтарь за борт и снова бросится к нему в объятия, так чтобы никто и ничто не могло их разъединить.
— Мне пора. Ты придешь меня проводить?
— Я…. - она заметалась, глядя на стеклянный шкаф и скептические глаза коллеги. — я постараюсь, хорошо?
Он снова кивнул, потом открыл рот, чтобы что-то сказать, передумал, круто развернулся и вышел. Прошли невыносимо долгие десять минут.
— Я сейчас приду, ладно?
— Аккуратней. Правда, ведь, проблем, не оберешься.
— Я быстренько. — и буквально через мгновение ее уже не было.
Она выбежала на палубу и посмотрела вниз. Ей не впервой было смотреть за уезжающими, но машины уже не было. Это значило, что барабанщик уже где-то на подъезде к аэропорту. Девушка даже не стала об этом думать, просто уголком сознания констатировала факт и все. Ни моральных, ни физических сил у нее больше не было. Он уехал окончательно и бесповоротно. Шипс лайф снова вступала в свои права, словно ночь, наступление которой, как бы ты не желал, отсрочить было не под силу никому из живущих.
Часть 4. Конец
Глава 13, последняя. То, что осталось важным…
Одно объятие на прощаньеИ несколько безумных днейЛегко забыть, но беспрестанноСкребутся в памяти моейГлаза, как раненого зверяОгонь бунтующей душиОтчаянье и боль потериВсе, что так сложно разрешитьВсе, что так долго я искалаВзгляни, ведь мы как близнецыНас просто жизнью разметалоМы крепостной стены зубцыТы с запада, а я с востокаНас океан укрыл в волнахИ породнил, но волей рокаНа разных бросил берегахИ мир оставил тоже разный:Мне солнце, а тебе лунаЛицо разлуки безобразно!Мне нужно знать, что я нужнаТебе. Так сильно не хватаетПрикосновений, нот и словСкажи, что грусть твоя иная.Скажи, что это не любовь.Скажи. И я тебе поверюИ впредь уж больше никогдаПобеспокоить не посмеюМне гордость зверя не чужда.
Именно сейчас она вдруг поняла, как же сложно отыскать того самого своего человека. И для нормальных-то людей это казалось сложным, а уж для таких как она и Джош? Кому рассказать, что ты слышишь песни моря даже сквозь закрытые двери, что пальмы танцуют на берегу, что по ночам не хочется спать, а глядеть до рези в глазах в пугающую и тем чарующую пустоту ночи, ожидая или надеясь, на что? Именно сейчас она ощутила, как же сильно она скучала по этому сумасшедшему, по детски пухлому барабанщику. По тому, кто смотрел на нее взглядом, в котором всполохи огня сменялись прибрежными волнами, тот который мог слушать ее всю ночь напролет, а потом, когда она вдруг замолкнет, устав, продолжить ее же мысль. Но быть может, именно поэтому, им никогда и не быть вместе, потому что они так похожи, потому что их мысли как одна река, текущая в одну сторону. В эту секунду она была согласна на целый гарем его девушек, на простую дружбу, да на все, что угодно, только бы снова видеть его глаза, говорить с ним, слушать его безумные для любого постороннего человека идеи. Для любого, но не для нее. Они оба были творцами и не могли жить по правилам, оба искали в жизни что-то искреннее, по-настоящему важное, настоящее! Спорить, ругаться, и слушать, слушать, слушать… Вот, чего ей так недоставало в последние дни: его голоса, его слов, его мыслей.
