- Брр, - помотал головой кентавр. - Давай назад. Зачем убивать императора?
- Юра, не будь ребенком. Император убит, семьи у него нет, в стране паника...
- Э, погоди! - Юран довольно потер руки и хлебнул минералки из горла. Что, сразу всю семью убивали?
Комарик ошеломленно посмотрел на кузнеца.
- Ты чего мелешь-то?
- Ну какая начнется паника, если царь внезапно умер, а наследник есть? Ведь официально-то у царя были наследники, да?
Ротмистр уловил, куда клонит Возницкий.
- Хочешь сказать, что заказчик не собирался узурпировать власть?
- Нет, - ответил Юран. - Если вы решили, что это не государственный заказ, значит...
- ...никакое государство не собирается ослаблять наши политические позиции таким грязным способом, - закончил Комарик.
- Я бы так красиво не сказал... - скромно помахал хвостом Возницкий.
- Погоди! - Комарик оседлал стул и оказался лицом к лицу с Юраном. Тогда получается, что политика тут вовсе ни при чем?
Кентавр пожал плечами.
- Я почем знаю. Если бы ты спросил, как стремянки гнуть или стрелочные тяги ковать...
Штабс просто не находил себе места. Он вскочил и кинулся к столу, пытаясь зарисовать какую-то схему. Потом смял бумагу и выбросил в корзину.
- Вот ведь холера, все сходится! - бубнил он. - Он пытается извести императора... Но зачем? - закричал ротмистр. - Зачем ему это надо?
- А я о чем спросил? - и Возницкий кротко взглянул на патрона.
В дверь постучали.
- Войдите! - хором гаркнули кентавр с жандармом.
Это пришел камердинер. Он сообщил, что штабс-ротмистра Комарика приглашает к телефону полковник Исаев.
И все-таки Ваня увидел его. В смысле - крокодила. (Телевизор не считается, потому что телевизор, как утверждал папенька - это жвачка для дураков.)
Крокодил оказался здоровенной рептилией, Бог весть каким образом вставшей на задние лапы, напялившей на себя клетчатое кашемировое пальто и брюки и совершенно невероятным способом носящей ботинки, котелок и тросточку. Лапы у крокодила были длинные - что передние, что задние, - так что тот без труда отмахивал почти метровые шаги и легко вынимал из пасти дымящуюся трубку.
Ваня, будто загипнотизированный, побрел вслед за гадом, на которого на улице никто уже и внимания не обращал - столица быстро привыкает ко всему необычному, иначе бы она не была столицей. Папенька говорил, что еще до рождения Вани, даже до его женитьбы на маме, в Питере появился кентавр. И ничего, привыкли и к кентавру, не то что к крокодилу какому-нибудь.
Ящер зашел в антикварную лавку на Бармалеевой. Иван хотел было уже зайти следом, но в это время к лавке подъехал небольшой тентованный грузовик, из кузова выскочили дюжие ребята и начали вытаскивать огромный ящик.
Тотчас из лавки вышел высокий белоголовый и белобрысый толстяк с накрашенными ресницами и женским голосом начал распоряжаться, чтобы ящик несли аккуратно, не царапая. Смеясь и переругиваясь, дюжие ребята внесли ящик внутрь, потом вышли - и машина уехала.
Ваня с улицы заглянул в лавку.
Крокодила там не было.
Потоптавшись немного перед входом, Иван решился все-таки войти внутрь.
В лавке пахло благовониями, звучала восточная музыка, приглушающая чей-то разговор за бамбуковой занавеской, прикрывающей вход в глубь помещения.
- Што табе, малчык? - спросил его небритый носастый дядька, похожий на пирата.
- Зашел на крокодила посмотреть, - сознался Ваня. - Он, наверное, через другую дверь вышел.
Пират скривился:
- Ай, малчык, взрослых абманываищь? Какой в Петербург кракадыл? Сушеный?
- А разве... - Ваня готов был поклясться, что собственными глазами видел, как огромный ящер входил в эту лавку. Неужели ошибся?
Тут дверь распахнулась и тишина антикварной лавки взорвалась смехом, громкими разговорами и шорохом одежды - вошли туристы. Видимо, где-то рядом остановился экскурсионный автобус, и молодые ребята и девчонки из провинции решили накупить сувениров, чтобы не с пустыми руками возвращаться домой.
Пока дверь была открытой, по полу потянуло весьма заметным сквозняком, даже бамбук закачался, и Ваня, лишь мимолетно и нечаянно обернувшись на красивый деревянный перестук, заметил в тускло освещенном коридоре на вешалке клетчатое пальто и шляпу-котелок.
В глубокой задумчивости он вышел из лавки под тоскливое питерское небо. Странно, что пират пытался его обмануть. Или он не заметил посетителя? Хотя... как такого дылду, да еще и крокодила, не заметить? Очень странно.
Вот теперь-то и пришла пора думать своей головой. Крокодил вошел в лавку, в лавке пират сказал, что никто не заходил. Зачем? Ваня ему честно признался, что хотел поглазеть и точно видел, что крокодил зашел именно сюда, - на двадцать метров влево и вправо от "Бармалея" нет ни одной двери. Оттого, что ты отрицаешь очевидные вещи, они менее очевидными не становятся, ведь так?
Тем не менее - отрицал. Может, не хотел, чтобы мальчик испугался? Нет, потому что Ваня сам захотел посмотреть. Или ему запретили говорить о визите крокодила? А что такого, что крокодил зашел в антикварную лавку, им что нельзя? У владельца, например, не все в порядке с санитарной инспекцией, и животное в помещении - грубое нарушение норм санитарной безопасности. Но Ваня - ребенок, при чем тут инспекция? А может...
Страшная догадка поразила воображение Ивана Филаретовича. Крокодила заманили в лавку, убили, а из его шкуры решили сделать сапоги и дамские сумочки.
Глупости, как такую зверюгу убьешь, не попортив шкуры? Отравить разве что. Ваня вдруг вспомнил, что в лавке пахло свежим кофе, и крокодилу действительно могли подсыпать туда яд.
Что же делать? Звонить в полицию? А что говорить? "В антикварной лавке на Бармалеевой отравили крокодила"? А ну как у ящера с хозяином просто приватный разговор и никто о нем знать не должен? Вдруг они в сговоре?
Бедный Иван уж не знал, что и думать. Сплошные вопросы. И он решил сделать так: попросить папеньку... не сегодня, лучше завтра, утро вечера мудренее... пусть папенька позвонит в миграционную службу и узнает, где остановился крокодил. А потом легко уже будет выяснить, там он, или ушел куда-то и не вернулся. И если он действительно пропал - тогда уже бить тревогу.
Подумав, Ваня решил, что нашел неплохой выход, и от сердца отлегло.
Нежная трель телефонного звонка вывела Крокодила из состояния глубокой задумчивости. Трубку снял Муурики.
- Слушаю, - сказал он. - Добрый вечер. Да-да, все готово, можно заезжать. Спасибо, ждем.
Трубка заняла свое место на аппарате, а Гиви Зурабович в крайней волнительности потер вечно стынущие руки.
- Насколько я понял - пора? - поинтересовался Крокодил.
Сообщник кивнул. Крокодил встал с кресла и начал разоблачаться.
С самого утра гада преследовало стихотворение, прочитанное на днях: "Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевский остров я приду умирать...", - так вроде. Это к чему?
Чем дальше, тем больше Крокодил склонен был думать, что в предстоящей акции замешаны не только и не столько деньги... хотя и деньги тоже. Почему-то о покушении не сообщалось в прессе. Крокодил на сто процентов был уверен, что ранил царя, пусть легко, но ранил. Если бы в Англии стреляли в королеву...
Почему о покушении умолчали? Не хотели паники?
- Укладывайтесь! - Гиви Зурабович гостеприимно распахнул крышку ящика.
Ящик наполовину был заполнен зернистым пенопластом, чтобы лежать было мягче. Крокодил погрузился в противно шуршащие шарики. Добро хоть широкий ящик сделали - вошел чешуйчатый только по диагонали, а хвост свернул кокетливой завитушкой.
- Вы хоть не шевелитесь там, - напутствовал Муурики.
Крокодил не ответил - мелкий пенопласт мигом попал бы в пасть.
Крышка закрылась.
Через десять минут из египетского консульства подъехал фургон, и грузчики осторожно, словно саркофаг с мумией фараона, вынесли ящик из лавки.
Гиви Зурабович проводил их до дверей, потом вернулся и укутался в шаль. Его знобило.
Исаев с Комариком сидели друг против друга и яростно спорили.
- Да кто он такой? - шипел, как прохудившийся чайник, Исаев. - Свалился тут, хрен с горы, и сразу все по местам расставил. Уже скоро девяносто лет, как никто не может понять, кто покушения организовывает, а Юра Возницкий, будь он хоть трижды Романов, появился - и все раскусил.
- Ну, Максим Максимыч, ну, отец родной, - не отступал Комарик. - Потому и раскусил, что свежим взглядом посмотрел. Рассудите сами - у нас была хоть одна версия, кроме как подрыв экономической и политической стабильности в России?
- Нет, - скрипнул зубами полковник.
- А теперь смотрите - если бы убийство царя ставило своей целью именно подрыв, то неужели бы таинственный организатор рассчитывал, что такая сильная держава, как Россия, рассыплется после гибели царя, который даже не принимает участия в управлении государством?
- Формально принимает, - сказал Исаев.
