И последнее. Щедрин подходил полковнику еще и по характеру: в какой-то степени безвольный, податливый, кусок глины, в умелых руках принимающий нужную форму.
Видеокамера на штативе загодя нацелилась через зеркало на пустующий сейчас стул. В видоискатель можно увидеть и Щедрина, сидящего к зеркалу боком. Полковника ожидала трудная работа. В отличие от журналиста, ему предстояло просматривать заинтересовавшую его кандидатуру в записи.
Такие вот комбинации – профиль Николая Гришина. На его счету не одна удачно проведенная операция. И эта также закончится успехом – в это полковник ФСБ очень хотел верить.
Глава 5
Беглецы
“Прокуратура Германии подтвердила, что ведется проверка информации о наличии в стране хорошо законспирированной сети агентов российской военной разведки ГРУ. Сейчас изучаются материалы, в которых имеются факты, что в конце 1980 – 1990 гг. российская военная разведка расширяла свою сеть и проводила вербовку радистов армии ГДР. По данным журнала “Фокус”, госбезопасность ГДР знала об этих действиях, что зафиксировано в соответствующих документах. Досье содержит имена большого числа бывших военных радистов, к которым с целью вербовки обращались агенты ГРУ”.
“Президент Украины Леонид Кучма 12 ноября внес на рассмотрение в парламент проект Закона “О внесении изменений в Закон Украины “Об общей военной обязанности и военной службе”. (...) Основным тактическим соединением в Вооруженных силах будет бригада, которая дает основание для присвоения командирам этих подразделений званий “бригадный генерал, “капитан-командор”. (...)
11
Греция, 28 ноября, среда
Марина – симпатичная девочка лет четырнадцати-пятнадцати, с рыжеватой челкой и желтоватыми глазами – смешалась с толпой туристов и, затравленно озираясь, стала прислушиваться. Ее тезка – пухленькая, невысокого роста гид, скорее всего эмигрантка из Армении, но выдающая себя за гречанку, – расположила на картонке с номером туристической группы лист бумаги и что-то записывала. Часто поднимая томные, темно-карие глаза на старшую из агентства “Интурист”, она кивала. Ее взгляд казался лениво-утомленным и, что импонировало, не искусственным; и вообще весь облик смуглянки изначально встраивался в исходную позицию кратковременного экскурса по столице древнего государства.
Год назад Марина стояла в похожей толпе туристов, а чуть раньше, когда авиалайнер красиво и плавно развернулся над морем и пошел на посадку, она с замиранием сердца наблюдала раскинувшуюся под крылом самолета столицу Греции. С высоты Афины выглядели так, как по телевизору показывают палестинские поселки: все однообразно, квадратично, низко, ни одного высотного здания.
Самое высокое – шесть этажей, а Марина соскучилась по родным девятиэтажкам, которые, наверное, сейчас показались бы ей небоскребами.
Из разговоров среди русских туристов выяснилось: группа, в которой, как рыба в стае, затерялась беглянка, в течение недели будет отдыхать на берегу Эгейского моря, неподалеку от городка с красивым названием Всех Святых. Отель “Каламос-Бич” – это шестьдесят километров от Афин. А в ее положении – лишь бы подальше отсюда. Что потом – не знала ни она, ни духи святых, незримо живущих в маленьком греческом городке.
Девочке повезло: в двухъярусный туристический автобус марки “Мерседес” набилась сразу две группы, Марина заняла место наверху. И опять все знакомо до боли: год назад она с иным настроением взирала на античные красоты с такой же высоты. Когда слева по маршруту показался Акрополь, русские дикари в один голос повторили за гидом: “Акрополь?.. Это вон тот недостроенный?” Затем щелкнули затвором несколько фотоаппаратов, даже сверкнула вспышка, и в салоне прозвучало имя Господа.
Одетая легко – в Афинах установилась довольно теплая размеренная погода, – Марина смотрела в окно. Сейчас автобус на приличной скорости катил по Национальной дороге. Двадцать минут по ней, обрамленной рекламными щитами и красной, похожей на глину землей, и “Мерседес”, непрерывно сигналя встречным машинам, начнет ввинчиваться в горный серпантин, пока не достигнет высшей точки трассы, откуда откроется красивая панорама с синевой Эгейского моря. Потом – вниз.
У Марины даже слегка заложило уши. Еще с десяток километров вдоль акватории – и автобус остановился возле отеля “Каламос-Бич”.
Оглядывая комплекс из трех пятиэтажных зданий, девушка про себя отметила, что пятью звездами тут не пахнет. Максимум на троечку с плюсом. Она работала именно в таких, недорогих отелях; до роскоши люксовых номеров, дорогих баров и ресторанов она пока не доросла. Можно сказать, она еще куколка, но уже познавшая жизнь ночной бабочки.
В свои неполные пятнадцать она не умела уходить от слежки, определять ее. Последнее знать ни к чему – ее ищут. Первое утверждало – скоро найдут. Однако на интуитивном уровне приняла правильное решение: убраться, теперь уже отсюда, хотя бы в городок ко всем святым, к чертям собачьим, хоть куда. Найти любое убежище хотя бы на ночь, если повезет – на пару дней остаться в постели грека.
Можно и здесь укрыться. Она шла вдоль побережья, оставляя позади низкорослые, какие-то сказочные домики; казалось, вот-вот появится в ухоженном дворике гном в волшебном колпачке, за ним другой... Всего семь. И все они ждут свою Белоснежку. Каждый дожидается своей очереди.
Сказочные дома остались позади. По правую руку, удивляя своей серостью, вставали, словно из руин, гостиничные комплексы. В просветах между ними золотилось под лучами вечернего солнца море, покачивающее на волнах шаланды, яхты, моторные боты, нагруженные фруктами, рыбой. И снова сравнение, или мечта, выбившая из глаз девочки слезы: не мелькнут ли на горизонте алые паруса?.. Секрет...
“Секрет”.
Местный Зурбаган продолжал удивлять черствой деловитостью, жизнь теплилась где-то внутри домов, вокруг воображаемого очага, а во дворах, на улице, на берегу – сухое, неотзывчивое бытие; крикни – и не услышишь эха...
Не как в России, дома, на родине. Там отзвуки, отклики, пусть даже не соответствующие оригиналу. Там резкий фон из бедных и богатых, а здесь необъятное поле середняков, кулаков, если проще. Нет, надо жить там, где ты родился, думала повзрослевшая за год на добрый десяток лет Марина.
Они приехали в аэропорт на серебристом роскошном джипе “БМВ-Х5”, стоимостью восемьдесят тысяч американских долларов. В хвосте номера – двойка. По четным дням въезд в Афины разрешался машинам, чьи номера оканчивались на четную цифру. Вторая машина, не менее роскошный “Лексус-470”, уже стояла на парковочной площадке.
Их было четверо, все одной национальности, они предпочитали есть хлеб, а сало двигать носом. И вот с аппетитного куска оторвалась маленькая толика, эта сволочь, проститутка, собравшаяся удрать на родину. Ее видели в столичном аэропорту, но она или ловко ушла от преследования, или преследователи лопухнулись. За это время от аэровокзала отошло несколько туристических автобусов – с немцами, итальянцами, один повез русских туристов.
– Захочет затеряться среди своих, – заметил сидевший за рулем “БМВ” Корней Приходько, здоровенный малый, мастер спорта по дзюдо, нагулявший за пару лет комфортной жизни полтора пуда лишнего веса.
Корней работал на одноклубника, Михася Соловчука, который урвал в свое время часть доходного бизнеса: работа по найму в Греции. И все девчата, пожелавшие заработать на сборе апельсинов, обогащали Соловья, занимаясь древним, как само это государство, ремеслом. Однако детская проституция приносила куда более высокие дивиденды.
Вывезенные в Грецию дети пользовались успехом и у местных нуворишей, и у своих же соотечественников. Вывозили кого в контейнерах с двойными стенками, кого под видом детских туристических групп.
Одна рванула – не беда, но дурной пример заразителен. Сказал другу – пошло по кругу. Главное, конечно, вернуть беглянку, но еще главнее задача – примерно и, что самое интересное и к слову подходящее, – публично наказать. Будет работать, пока не обветшает, пока не станет похожа на Акрополь.
У въезда на платный участок Национальной дороги, как всегда, столпотворение. Греки – народ горячий, сигналят по любому поводу. Автомобильная пробка – сигналят, своего увидят – жмут на клаксон, чужого – давят с удвоенной злостью.
Приходько замешкался, рассчитываясь ненавистными, отчего-то всегда старыми и засаленными драхмами, на него сзади обрушился автомобильный гудок, подразумевающий сквернословие.
– Иди успокой этого придурка, – посоветовал Корней товарищу.
Вадим Иваненко тем временем, опустив стекло, отбивался от назойливого продавца лепешек, удивляясь: теплынь на дворе, а эти кретины греки снуют вдоль дороги с пресными лепешками, вместо того чтобы предложить путникам холодной водички.
