К чему всё это приведёт, и чем всё это закончиться?
А он сегодня был особенно красноречив, хотя итак любил, как он выражался «поиметь меня в мозг», но сегодня, бесконечно комментировал, какая я гладкая и нежная, влажная и тугая, как я растягиваюсь, и как ему хорошо во мне. Опять же тот же Вик, никогда не говорил в постели, максиму комментировал смену позы, и потом интересовался, как мне было. А вот так откровенно и пошло и так горячо… Я только от одних этих комментариев улетала, а уж что говорить про то, что он делал с моим телом.
— У тебя что-то произошло? — не выдержала я.
Я лежала на его плече, спиной к груди. Укрываться он мне не давал, даже если жаловалась что холодно, поэтому почти всё время я жалась к нему, видимо этого ему и нужно было.
Сейчас он рассеянно теребил мои волосы, иногда лениво стекая пятернёй на плечо.
— Думал, уснула, — ответил он, невпопад, и замолчал, видимо, не собираясь отвечать.
Я развернулась. Пытливо рассмотрела его черты, почти скрытые темнотой. Неясный свет падал только из окна, там горел фонарь на улице.
— Не хочешь поделиться? — снова подала я голос, и прилегла к нему на грудь, блаженно вдыхая его запах.
Подумать только, что когда-то меня воротило от этого резкого аромта, а сейчас я зарываюсь носом в его мягких волосках, впитывая в себя всю эту композицию. Слушаю ровный бит его сердца, и спокойный ритм дыхания. И наслаждаюсь.
— Тебе не понравиться, царица, — снова неохотно ответил он.
— А ты попробуй, — настаивала я, вдруг совсем осмелев, и прошлась губами до изгиба шеи. Прижавшись к бьющейся жилке, втянула кожу в рот и пососала.
— Не хочу грузить тебя своими проблемами, — выдохнул он, как мне показалось с дрожью, когда я спустилась ниже, и прикусила его сосок. — И если ты не хочешь спать, то спусти свой ротик ниже, и найди ему применение.
Меня как будто под дых ударили.
— Зачем ты так? — отстранилась я.
— Как? — посмотрел он почти равнодушно.
— Так, жестоко, — ответила я, садясь и подтягивая колени к груди. В горле предательски запершило. — Я что, по-твоему, кроме как для траха, ни для чего не пригодна?
Сказала и пожалела в ту же минуту.
Что я ему предъявляю? О чем я вообще? Этот человек присвоил меня? А я разомлела от качественного секса, что-то там вообразила себе.
— Вполне возможно, царица, — Руслан мигом считал все мои метания, — ты прекрасная мать, преданная жена, талантливая кулинарка, сознательная гражданка…
— Не надо прошу, — прошептала я, закрывая глаза, уже зная, что он сейчас скажет.
— Но мне глубоко насрать на эти качества, царица, — всё же продолжает он, — потому что мне не нужна ни мать, ни жена, ни кухарка.
— А я тебе нужна? — сама себя ненавижу за этот вопрос.
— А я тебе нужен? — парирует он более ровно. — Останешься со мной? Променяешь свой статус и беззаботную жизнь на это всё? — он обвёл руками пространство вокруг.
И я в ступоре от этого вопроса. Мысли путаются. Я совсем не ожидала такого поворота от этого разговора.
— Руслан…
— Я так и знал, царица. Так что давай всё оставим на своих местах, и ты перестанешь лезть ко мне в голову, тем более что завтра ты возвращаешься к своему мужу.
— Что? — изумилась я.
— Твой муженёк, наконец, расплатился со мной, и мы можем закончить наше знакомство. Ты была хороша, царица, просто несравнима, — Руслан поднялся с кровати.
— Решил сказать мне об этом после того, как поимел по-всякому! — выкрикнула я от обиды, и тоже соскочила с кровати.
— Тебе же понравилось, — ухмыльнулся он.
— Ты чуть голос не сорвала!
— Да пошёл ты, ублюдок, — разозлилась я.
Какая я дура! Какая идиотка!
— Ты чудовище! — кричала я, мечась по комнате, чтобы хоть как-то унять разливающуюся в груди боль. — Как вообще можно выбрать тебя? Ты же не чувствуешь ничего? Ты же ущербный!
— Что я, по-твоему, должен чувствовать? — рявкнул он, сбивая мой настрой. — К кому? К тебе?
— Нет, молчи, не хочу больше слушать тебя! — хотела закричать, но голос сел.
Я замерла посредине и обхватила себя руками. Слёзы неконтролируемо срывались с моих глаз. Было настолько обжигающе больно, что дышать получалось малыми глотками. Я должна чувствовать радость от того, что я еду домой, но сердце разъедала горечь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты должен был сразу мне сказать, когда пришёл, — продолжила я, глотая слёзы. — Не выворачивать меня наизнанку своими ласками, не шептать мне этой лжи. Зачем тебе это?
— Может, потому что я хотел и смог взять, то, что хотел, — ровно донеслось до меня. — И я не должен никому, ни тебе, ни твоему мужу. В конце концов, ты тоже кайфанула, скажешь, нет?
Истукан. Каменная статуя. Бесчувственный. Не живой. Вот кто он. И если даже в мрамор мастера умудрялись заключать кусочек души, оживляя свои творения, то этот из гранита. Непробиваемый. Холодный и черствый.
— Я хочу уйти, — горло скребёт подступающий спазм, и я сглатываю, чтобы не разреветься в конец. — Сейчас.
Руслан так и не сделал попытки подойти. Спокойно слушал меня. Словно это не между нами недавно горело пламя. Словно не мы сливались воедино.
Да обстоятельства нашей встречи и дальнейшие события спорные, но, чёрт побери, я готова была закрыть на это глаза, ощутив что-то настоящие сквозь эту животную страсть, и непреодолимое влечение. Но видимо я всё себе придумала.
— Машина будет утром, — бросил он, — если так не терпеться, можешь идти пешком.
— Я думала, ты мужчина, а ты ещё мальчик, — сказала я, когда он тронулся к двери.
Он замер, его плечи дёрнулись, словно он собирался ответить, но он так ничего не сказав, вышел.
2 часть. Свобода
1
Руслан не любил официоз. Ему куда ближе общение в среднечковый кальянных, обыкновенных кабаках, саунах. Но бизнес рос, а вместе с ним рос и уровень партнёров.
Виной тому может было, босоногое детство Руслана, суровый дед, который постоянно втолдычивал ему в голову, что чем проще человек, тем он честнее.
А может, потому что Руслан насмотрелся и на комерсов, которые резко взлетали, пялили брендовые пиджаки, а на поверку оставались всё теми же Армэнами из овощного ряда, и Васями из табачного ларька.
Насмотрелся он и на жиреющих командиров, которые прикидывали, куда бы слить лишние винтовки, и кто даст подороже.
И на благообразных семьянинов, которые резко теряли свои нимбы, когда припекало, и отдавали на откуп, своих дочерей и жён.
Он и сам предпочитал быть тем, кто он есть. Не старался выворачиваться и юлить, говорил всё как есть, вёл бизнес честно и четко, и даже жёстко, но этим и гордился. И почти за полгода вывел убыточную строительную компанию, пусть не на первые позиции, но уж точно, на одну из ведущих в регионе.
Конечно, он был не один. Сильная команда, директоры, аналитики, помощники. Кого-то искал сам, кто-то пришёл по ходу, а кто-то, как его зам остался в приданое, от «Строй-теха», теперь именуемой «Строй-Статус».
Репутацию серьёзного, жёсткого руководителя он заслужил почти сразу, когда чистил ряды бывшего «Строй-теха», а потом и бизнес также повёл. Всё чётко, без заигрываний, и реверансов, сроки, обязательства, финансирование.
Может поэтому захудалая строительная компания шла полным ходом на бизнес-просторах страны, завоёвывая всё новые заказы, собирая тендеры, открывая для себя неизведанные ныне горизонты, а может всё же сыграла роль некая репутация Руслана, которую в силу своего характера он не скрывал, и многие просто боялись с ним связываться.
Но к официозу он никак не мог привыкнуть. Все эти благотворительные вечера, и выездные загородные вечеринки. Все эти пышно наряженные мужчины и женщины, казались ему лицемерными, напыщенными. Даже он себе казался таким. Но Руслан умел преодолевать препятствия, находить выходы, особенно если понимал, и видел конечную цель.
— Вы готовы Руслан Заурович, — в дверь коротко стукнула и вошла его помощница Елизавета.
Она должна была сегодня его сопровождать на выставку одного очень перспективного художника, который каким-то чудом решил выставиться у них. Вероятно, галеристы расстарались, так, по крайней мере, считал его финансовый аналитик, Дан. Он же и настоял, чтобы Руслан лично присутствовал на открытии выставки Ивана Александрова, так звали именитого художника, дабы, как выразился, Дан, «фейсом» засветить, и понимать, куда нужно вкладывать деньги. Именно в искусство, Дан рекомендовал, Руслану вложиться, потому как двадцатипятилетний финансовые гений, коим был Дан Амирович Юдин, понимал, что часть финансов «Строй-Статус» нуждались в чистке, как он выразился, совсем без стеснения заявив об этом Руслану, после того как изучил всё отчётность и все финансовые потоки. А чтобы выйти на высокий уровень, вливания должны быть прозрачными, поэтому деньги нужно вкладывать, и, по мнению Дана, сейчас самый пик российского искусства, нужно брать пока горячо. А так как Руслан не разбирался в искусстве, от слова совсем, его помощнице Елизавете было поручено проштудировать всю информацию по именитому художнику и сопровождать высокое руководство на выставку, там его и просветить.
