пойти в душ, ты промолчала. А молчание — знак согласия.
В и без того маленькой душевой кабине становится совсем тесно. Никита заполняет собой все пространство. Свиридова становится слишком много. Он давит на меня, подчиняет. Возьми себя в руки, тряпка! Нельзя так растекаться.
Никита кладёт ладони мне на талию и становится совсем близко, вжимает меня в стену. Лихорадочно бегает по моему лицу взглядом. Мы стоим словно загипнотизированные. Я не могу отвести от Никиты глаз, он от меня тоже. Отрезвление наступает, только когда Ник упирается в меня членом.
— Убери его от меня, — командую. Стараюсь отодвинуть Никиту назад, но он не двигается с места.
— Только не говори, что он тебе не нравится.
— Ну так, пойдёт.
Хохочет.
— А ты ему больше, чем «пойдёт».
— Я польщена таким комплиментам, но все же убери от меня свой член.
Вместо того, чтобы отойти на шаг, Никита наваливается на меня всем корпусом.
— Лиль, — его голос тонет в шуме воды. — У тебя такое сексуальное тело.
Замираю, хотя еще секунду назад хотела оттолкнуть Никиту. Он водит руками по моей талии и спине, почти обнимает. Мне с одной стороны хочется, чтобы Никита продолжал, потому что я плавлюсь как воск от его рук и горячего шепота. А с другой, я не понимаю, что вообще между нами происходит.
Я первая заварила эту кашу, когда загадала Никите оргазм. Не удержалась. Видела его интерес ко мне и не смогла устоять. Вот только что теперь? Мы зашли слишком далеко? Было бы не плохо расставить точки над «И».
— Никит, что ты от меня хочешь?
— Я хочу тебя.
— В каком смысле?
— Трахать тебя хочу.
— И все?
— Ну и еще, чтобы ты сосала мой член.
Хорошо, что тропический душ льётся прямо мне на голову и лицо, иначе Никита увидел бы, что я заплакала. Трахать и чтобы я сосала его член. Вот и все.
Ну а чего ты ждала, Лиля? Неземной любви? С чего ей вдруг взяться?
Пока я лью слезы, стараясь не дрожать и не всхлипывать, чтобы Никита не догадался, он принимается целовать мою шею и ласкать грудь. Я ненавижу себя за то, что мне это нравится. Но умом понимаю, что продолжать нельзя. Надо остановиться.
— А как же наша дружба? — спрашиваю.
— Да какая нахрен дружба.
Действительно. Какая нахрен дружба.
— Я не хочу заниматься с тобой сексом, — отталкиваю Никиту и отхожу на шаг в сторону. Наконец-то мне удаётся вырваться из его плена. Отошла бы дальше, но душевая кабина слишком маленькая.
— И именно поэтому у тебя каменные соски, — замечает с сарказмом.
— Помимо каменных сосков есть ещё мозги. Мы прикольно повеселились, но заходить дальше мне неинтересно.
Никита недовольно цокает языком и закатывает глаза.
— Лиль, ну что не так? Я хочу тебя, ты хочешь меня. В чем проблема?
Действительно. В чем проблема? В том, что я хочу с Никитой большего, чем секс. А он не хочет.
— Да нет никакой проблемы, Ник. Просто я не понимаю, какой нам смысл заниматься сексом.
— Смысл в удовольствии. Люди занимаются сексом, чтобы сделать друг другу хорошо.
Да ладно? А я не знала.
— Мне неинтересно.
Пока Никита не продолжил спорить, быстро выхожу из душевой кабины. Он все-таки что-то ещё возражает, но из-за шума воды не слышу. Схватив с крючка полотенце, мокрая выбегаю в комнату. Вытрусь тут.
Через пять минут из душа выходит Никита, берет свою футболку в сперме и вновь скрывается в ванной. По звукам понимаю, что стирает ее в раковине. Высушив волосы, ложусь в кровать. Побыстрее бы Никита ушел. Хочу порыдать в подушку вдоволь.
— Куда тут можно повесить? — выходит недовольный из ванной с мокрой футболкой в руках.
Зачем он собрался вешать ее сушиться в моей комнате? Ну ладно, мне не жалко.
— Повесь на спинку стула.
Я жду, что Никита повесит майку, натянет джинсы и уйдет, но не тут-то было. Он подходит к кровати и залезает ко мне под одеяло.
— Эй, что ты делаешь? — возмущаюсь.
— Лег спать.
— Со мной???
— А в чем проблема?
Я аж теряюсь от такой наглости.
— Вообще-то эта комната только для меня одной!
— Не будь такой жадной. Все остальные комнаты уже заняты. Не прогонишь же ты меня спать на пол в гостиную.
— Вообще-то прогоню, — деловито заявляю.
— Там еще бухают, а я хочу спать.
— Иди тогда спи с Вовой в его комнате.
— Боюсь, Вова задушит меня во сне, — отвечает со смехом.
Я сажусь на постели и изумленно таращусь на развалившегося рядом Свиридова. Он закинул руки за голову, смотрит на меня со смехом в глазах и совершенно точно не собирается никуда уходить.
— Я не буду к тебе приставать. Обещаю.
Он, может, и правда не будет, но я же теперь не усну. Никита в одной постели со мной, под одним одеялом со мной. Разве я смогу сомкнуть глаза?
— Всего одна ночь, Лиль. Завтра я уеду. У меня тренировка, мне надо хорошо отдохнуть. На полу в гостиной я не высплюсь, а мне очень важно быть отдохнувшим на тренировке.
Я искренне переживаю за футбольную карьеру Никиты. Знаю, как много он тренируется, как сильно старается. Футбол — это вся его жизнь. И я сдаюсь.
— Ладно. Но даже не притрагивайся ко мне!
— Хорошо, — так быстро соглашается, что даже немного обидно становится.
Я отползаю на противоположный край постели, выключаю ночник и поворачиваюсь спиной к Никите. Мы молчим, шумно дыша. Он не спит и я тоже не сплю. Так проходит минута, вторая, третья. Интересно, о чем он думает? Наверное, о футболе. Или о какой-нибудь девушке. Не обо мне же. Конечно, не обо мне. Никита Свиридов, думающий обо мне перед сном, — это такая же фантастика, как розовые единороги, разгуливающие
