В конечном счете ответ на любые стратегические вопросы лежит не в области теории, а в области практики. Нет смысла ожидать некоего магического превращения общества, совершаемого неожиданной и глобальной революцией. Невозможно реализовать радикальную программу целиком и сразу. Но нет и возможности ждать или просто плыть по течению. Требуется, говоря словами Каллиникоса, “разработать программу реформ, которые сами по себе были бы желательны и ставили бы под сомнение логику капитала” (с. 155).
Читая эти слова, я понял, что, по всей видимости, прощен: ведь пятнадцать лет назад ровно за такие высказывания Алекс объявил меня безнадежным реформистом…
Опубликовано в журнале: «Критическая Масса» 2004, №4
БЕСПОЛЕЗНАЯ ДИСКУССИЯ
Тема 2. Перспективы либерализма: развилка или обочина?
С легкой руки Михаила Ходорковского российская интеллигенция вот уже несколько месяцев увлеченно обсуждает судьбы либерализма. В самом деле, для того чтобы иметь возможность привлечь внимание к важному вопросу, у нас в стране сначала надо загреметь в тюрьму.
Естественно, дискуссия сразу же приняла привычные для нас формы. Многие со вздохом заявили, что с либерализмом у нас все в порядке, но вот воплощение подкачало. Немного пограбили народ в процессе приватизации, слегка развалили экономику, чуточку утратили статус великой державы (а это либеральных гуманистов порой расстраивает не меньше, чем самых завзятых национал-патриотов). Но чего еще вы хотите от людей, выросших в Советском Союзе и насквозь испорченных коммунистической системой? Оптимисты (они же по совместительству соучастники грабежа) заключили, что, в конечном счете, все не так уж плохо, страна, пусть и недопустимо высокой ценой, вышла на правильную дорогу (где-то я это уже слышал).
Пессимисты, напротив, объяснили друг дружке, что никакого либерализма в России нет, все - подделка и фуфло. Тут, правда, есть некоторые разногласия. Вот, например, Егор Гайдар уверен, что именно он является эталоном либерализма, а Андрей Илларионов, напротив, почитает эталоном себя, а Гайдара считает вообще социалистом (худшего ругательства в лексике интеллигентнейшего Андрея Николаевича просто не имеется). А сторонники Григория Явлинского дружно ненавидят «псевдолиберальных реформаторов» и искренне плачут по поводу ограбленного народа, поскольку сами к нему, безусловно, принадлежат.
Можно, конечно, жаловаться, что у нас либералы «неправильные» (как говорил Вини-Пух - неправильные пчелы делают неправильный мед), но это мнение, увы, отражает лишь комплекс неполноценности, свойственный среднему российскому западнику. И либералы и пчелы у нас ровно такие же, как везде. И кризис российского либерализма, кстати, не более чем частный случай кризиса либеральной идеологии как таковой. Потому российскую специфику разбирать неинтересно, да и непродуктивно.
Между тем общество неуклонно левеет, оставляя дискуссию о судьбах либерализма людям, интересующимся историей общественных идей конца прошлого века.
Мода на различного рода радикальные и социалистические идеологии оказывается своеобразным итогом эпохи «либеральных реформ». Объяснения этому феномену предлагаются самые разные. От привычной ссылки на то, что преобразования прошли неудачно, а потому и вызвали подобную реакцию, до совсем уже анекдотического, которое я услышал от коллеги-социолога. Эта ученая дама убеждала меня, что дело в дурном воспитании. Пока взрослые занимались зарабатыванием денег, детей оставляли с бабушками-сталинистками. Вот мы и получили неправильное поколение.
Насчет поколения, кстати, верно подмечено. Нам объясняли, что должно пройти некоторое время, вырасти новое поколение, не испорченное коммунизмом, тогда все и пойдет на лад. Время прошло, и появились молодые люди, действительно не учившиеся в советских школах. Они разные. Но те из них, что задумываются о политике, интересуются общественными проблемами, склонны читать не либеральных идеологов, а марксистские книжки.
Рассуждения о провальных реформах выглядят убедительно только на первый взгляд. Кстати, с чего вы взяли, будто реформы провалились? Общество пострадало? Зато системные сдвиги налицо. И рост экономический начался. Россия стала капиталистической. Это очевидный факт, подтверждением которого, кстати, является «новый порядок» господина Путина. Отныне даже советский стиль призван защищать рынок и частную собственность. И не надо ссылаться на судьбу Ходорковского. Никто ведь не отнял у него акции административным путем. Власть идет через сложные процедуры, пускается на всевозможные ухищрения, стараясь добраться до вожделенной нефти. И получается с трудом. Да и западные инвесторы, вопреки ожиданиям, из-за дела «ЮКОСа» не паникуют. Они-то понимают, что происходящее в России - одно из вполне нормальных проявлений капитализма. Такое бывало и в Индонезии, и в Нигерии.
Собственность защищена. Личность собственников - совсем другое дело. Но ее никто, вроде бы, и не обещал защищать.
Драма российского либерализма в том, что никакой особой драмы нет. Если отечественные «новые левые» порождены неудачами Гайдара и компании, то чем порождены антиглобалистские движения в Европе и США? Там, по счастью, ни Гайдара, ни Илларионова не было. Отечественное государство ведет себя нецивилизованно? Да точно так же ведет себя подавляющее большинство государств на планете. «Демократический Запад» - скорее исключение из общего правила. Исключение, оплаченное сверхэксплуатацией стран «периферии», к которым и мы с некоторых пор относимся. Впрочем, посмотрите внимательнее на Буша, Блэра, Шрёдера. Неужели не видите ничего знакомого? Так ли эти персонажи отличаются от говорящих голов из нашего телевидения? Да, их сдерживает более плотная ткань гражданского общества. Но они изо всех сил стараются. «Все готово, чтобы рвать ткань, рвать ткань!»
Наследие коммунизма? А как быть с Индией, Африкой, Латинской Америкой, где никакого коммунизма в помине не было? Хочется, конечно, считать себя Европой. Но Европа - понятие не географическое, а экономическое. Нас там нет, потому что количество мест в классе «люкс» ограничено. Как выразился один из немецких государственных деятелей, «Европа не резиновая».
Стоп, это мы тоже где-то слышали!
Ясное дело, в периферийных странах капитализм показывает себя не с самой лучшей стороны, как поручик из бессмертного романа Гашека. Но это вполне нормальный капитализм. Проблема либерализма не в том, что он у нас ненастоящий, а в том, что он остается слишком высокого мнения о самом себе.
Вернемся, однако, к бедняге Ходорковскому. Опальный предприниматель говорит, что бизнес в целом виноват перед народом за бесчестную приватизацию. Кремль убежден, что бизнес вел себя правильно, с приватизацией все в порядке, были лишь отдельные преступники вроде Ходорковского. Заключенный «Матросской тишины» говорит, что сам от налогов не уклонялся, но если будут новые, более высокие налоги - готов их платить. Кремль считает, напротив, что налоги для бизнеса в принципе надо снижать, а вот отдельные личности, вроде Ходорковского, вели себя непорядочно. И уж с ними-то разберутся по полной программе!
Ходорковский понимает вину перед обществом и считает, что бизнес должен загладить ее, уплачивая высокие налоги. Однако не факт, что общество готово будет принять извинения в такой форме.
Ключевая идея либерализма - неразделимость личности и собственности. Мыслители осьмнадцатого века почитали ее «естественным правом». Человек рождается буржуа. А тот, кто не имеет собственности, - личность неполноценная. Потому, например, нельзя ему давать политических прав.
Либералы почему-то считают, что отстаивают идеологию свободы. Но лозунги свободы на своих знаменах пишут и анархисты, и социалисты, и даже консерваторы. Вопрос не в «стремлении к свободе», а в том, что под этим понимается.
Это неверно, будто либерализм породил демократию. Либеральное государство всегда пыталось демократию ограничивать, боялось ее как огня. Гражданином мог быть только собственник. В этом суть либерализма. Именно потому классические либеральные режимы XIX столетия повсеместно увязывали гражданские и имущественные права. В эпоху расцвета либерализма избирательных прав были лишены английские пролетарии, американские рабы, изрядная часть французских и шведских крестьян. Между либерализмом и демократией существовал изначальный конфликт, взрывавшийся баррикадными боями в Париже и чартистскими протестами в Лондоне. Всеобщее избирательное право было завоевано в передовой Европе только в ХХ веке, только под давлением рабочего движения и только благодаря развитию социалистической идеологии. Это исторический факт, с которым придется смириться всякому, у кого найдется время заглянуть в энциклопедию.
Не случайно и то, что вместе с утверждением современной демократии на Западе начинается и эпоха уступок, которые имущие верхи вынуждены делать неимущему народу (пролетариату, если говорить языком Маркса). Победа всеобщего избирательного права знаменует закат классического либерализма. А наступление неолиберализма на рубеже прошлого и нынешнего веков сопровождается трагическим кризисом демократии - не только в «неправильной», с точки зрения наших западников, России, но и на самом Западе.
