– Мужчина, считающий, что все женщины идиотки, не способные думать и чувствовать, – просветила его не менее светским тоном. – Надо было назвать тебя так. Это имя тебе бы подошло идеально. И почему мне раньше в голову не пришло?
– Последний вопрос, прежде чем я помогу тебе разоблачиться, – непробиваемый какой. – Мое имя. Оно что-то значит?
– Да. Но я предпочитаю значение оставить при себе, – мой голос, надеюсь, сочился ядом. – И я сама разденусь. Буду рада, если и ты разоблачишься сам, где-нибудь подальше отсюда.
– Только тэйалия может снять с меня наряд, – елейным тоном отозвался мужчина.
– Не строй из себя идиота, – фыркнула, не удержалась. – Ты прекрасно понимаешь, что я не собираюсь соблюдать эти обычаи. И тебе не советую, если не хочешь ходить не переодевшись ни разу несколько следующих лет. – Надеюсь, до него дошел намек, что ему доступ к моему телу точно не грозит. – Поэтому, будь любезен, выметайся. Только мебель обозначь, чтобы я ее видела, и свободен!
Никогда ни с кем не разговаривала так, как с ним. Никогда не позволяла себе подобного пренебрежения к людям… Но слишком зла была на этого красавчика, слишком хотела увидеть снова без одежды, слишком желала, чтобы он смотрел на меня хотя бы с вожделением! Но это опять же слишком нереальные запросы. Потому… Поищу себе другого урмыта, более вменяемого и не шовиниста. Надеюсь, тут такие водятся.
– Тогда мне и придется так ходить эти годы, – мне кажется или в голосе мужчины слышна насмешка? – Это не оборот речи. Одежда не снимется, если этого не сделаете вы. И не снимется с вас, если попробуете это сделать сами. Магия Обряда Единения. Я одевал вас, вы одевали маску на меня. Обратный одеванию процесс, реализованный руками участников обряда, обязателен, как и доведение обряда до логического завершения.
– Только сегодня так или всегда, если мы?… – спросила, похолодев.
– Всегда, – добил он меня окончательно.
Кто бы знал, что когда-нибудь так сильно, так неистово буду скучать по своему любимому фарфоровому сервизу. Он мне пригодился бы сегодня. С каким удовольствием разбила бы все свои любимые красивенькие тарелочки о голову непрошибаемого урмыта. С каким наслаждением кинула бы ему в лицо супник! Сколько восторга получила бы, пошвырявшись в него чашками и блюдцами! Нет в жизни счастья. В этой комнате кидаться нечем.
– Хорошо, – процедила сквозь зубы. – Ты разденешь меня, я раздену тебя… И ничего больше! Дальше ты разрабатываешь партийное задание, а я спокойно отдыхаю без тебя.
– Патиное задание? – переспросил мужчина, передвинувшись явно как-то слишком близко ко мне.
– План по обману Совета, – спокойно ответила, чувствуя, что напряжение в помещении нарастает.
Потянулась рукой к маске, решив все-таки для начала проверить заявление ушлого урмыта. Маска и правда сниматься не хотела, как и перчатки, за которые взялась следом. Не соврал, гаденыш. Не в этот раз. Надо же, какой честный стал! Когда ему выгодно, он про ложь и не вспоминает, гад!
Морок сделал еще шаг ко мне, остановила его жестом, задумавшись, как будет лучше. Голой раздевать его или ему голым раздевать меня? По мне, ни так, ни этак… Но выбора нет. Придется что-то решать.
– Я первая тебя раздеваю, – поведала ему нежнейшим голоском.
По крайней мере, буду видеть и выражение лица, и реакцию на мои действия. А также по взгляду попытаюсь понять, как на него процесс моего разоблачения подействует.
– Что-то взамен этой одежды надеть можно будет? – задала еще один вопрос.
– Домашнее одеяние, – ответил мужчина тихо, не став со мной спорить по поводу очередности.
– И где оно? Для тебя и для меня. И если это такое же прозрачное нечто, что ты мне уже демонстрировал, то по нескольку штук и того, и другого, – наученная горьким опытом, решила обговорить все условия заранее.
Надеюсь, что предусмотрела все. Затаив дыхание, и мысленно перекрестившись, принялась за дело. Подошла близко-близко к Мороку. Смогу ли немного подразнить его и наказать за все обидные слова, что сказал в мой адрес? Как не сорваться самой и суметь отказать в такой пикантной ситуации? Тэйалия я или как?
Первой сняла маску, надеясь на то, что не придется разгадывать головоломку под названием «Что снять сначала, а что потом?». Маска поддалась, кажется, никакой строгой очередности, что за чем снимать, не существует. А то ж замучаюсь отдирать то, что не снимается, пытаясь понять, что снять следующим. Пояс сняла без проблем, стоило только взяться за него, как он оказался у меня в руках.
А дальше уперлась в тупик, так как не понимала, что делать с красной одежкой. Помню, что она была кусками ткани, которые под руками жрецов принимали нужную форму. Но что нужно сделать, чтобы снять, просто не знала. А спрашивать гаденыша не хотелось. Прикоснулась к одеянию ладонью в перчатке, провела по ткани… И, о чудо! Красная хламида исчезла.
Как все просто! Никаких тебе замочков и прочих заморочек. Прикоснулся и всего делов! Интересно, а одевается это все так же легко? И обязательно с чужой помощью? То есть после того, как отдохну и решу одеться для выхода на улицу… Что-то мне уже не нравится это, совсем. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Коснулась следующей золотой одежки, и она с тихим шелестом скользнула вниз и тоже испарилась.
Дальше не концентрировалась на том, что делаю. Просто касалась и все. Меня слишком заинтересовало то, как ткань соскальзывала с литых плеч и пропадала. Что-то в этом было такое интимно-возбуждающее! Тем более знала, что увижу после того, как слетит последняя одежка, и даже предвкушала этот момент.
На последних слоях шалила немного. Не просто касалась, а проводила ладонями по груди, по плечам, впиваясь взглядом в непроницаемое выражение лица урмыта. Мужчина временами вздрагивал, и тогда в зеленых глазах проскальзывало что-то непонятное мне. Неужели моя игра так на него действует? Хотелось бы, чтобы не только меня пронимало до печенок. И я продолжала дразнить мужчину, оглаживая его по животу, но никогда не спускаясь ниже. Правда, и самой от всех этих экспериментов, дышалось тяжело. Под маской кусала губы, так хотелось прикосновения к ним. Поцелуй, о нем грезилось и сильно…
А существуют ли здесь поцелуи? Как здесь выражают свои чувства и влечение? Так ли, как на Земле, или все же иначе? Вдруг здесь принято туда-сюда-обратно и ничего сверх? Эти соображения немного отрезвили, и когда урмыт остался в одних штанах, что были на нем под всей этой одеждой, остановилась и сделала шаг назад:
– Оденешься сам? – порадовалась тому, что голос не хрипит и звучит как обычно.
– Да, тэйалия, – ответил он низким вкрадчивым голосом.
