Порог, осторожно.
Я все равно немного промахнулась — стукнулась головой о низкий дверной проем. Двери у бабушки были такие же старые, как сам дом, потому были довольно низкие.
Чертыхнулась, хватаясь за макушкой, которую чуть себе не снесла, а Илья недовольно буркнул:
— Дай посмотрю.
— Я в порядке! — процедила, стараясь не обращать внимания на боль, и отстранилась.
— Иди сюда и не спорь!
Он все-таки сжал мне голову ладонями и наклонил вперед. Как же все это унизительно… Мне словно пять лет!
— Боже, и в кого ты такой командир? Ну и как там? Сквозная дыра? Мозги на месте? — попыталась его задеть насмешливым тоном, но из-за горящей от удара макушки, получилось на троечку с минусом.
— Сдается мне, они в твоей голове давно иссохли за ненадобностью, — парировал он. — Я же сказал, позвать меня!
— Ну, знаешь ли, до двери я дойти могу и без сиделки.
— Ладно пошли, — он помог мне надеть сандалии. — И дай мне уже руку, пока не убилась.
Вышли во двор мы в молчании. Надо же, макушка горит и пульсирует у меня, а раздражается при этом мистер «первоклассная сиделка».
— Бабушка — это единственная твоя родственница? — внезапно спросил Илья.
— Нет. Есть еще тетя и ее муж.
— Ты ведь жила с теткой до аварии?
— Да.
— Тогда почему ты сейчас здесь? С бабушкой, которая даже с постели периодически встать не может? А тебе самой помощь нужна…
— Тетя решила, что здесь мне будет удобнее.
— Хм… ну и как? Удобнее? — вот сейчас я уловила в его словах сарказм.
— Не жалуюсь, — цежу сквозь зубы.
— Я заметил. Хотя надо бы, — вздохнул Илья, продолжая вести меня за собой. — И где же пропадает тетя?
— Она работает. Плюс на ней теперь все хозяйство.
Я инстинктивно пыталась оправдать родственницу. Но отнюдь не из-за своей любви к ней, нет. Мне просто было до боли обидно и стыдно признавать, что я оказалась никому не нужная. Раньше меня не сильно это задевало, потому что я сама могла о себе позаботиться, но сейчас все мои чувства и переживания обострились до максимума.
— Сколько тебе лет, Вероника? — продолжал допрос мажорчик, его голос звучал задумчиво и прохладно.
— Девятнадцать, а что?
— Учишься где-то?
— Д-да…
— Получается, сессию ты закрыть не успела?
— Закрыла еще до ее начала! У меня автомат.
— Ого! Значит ты у нас юное дарование.
— Ты говоришь как старый пердун! Сколько тебе лет?
— Двадцать три, — хохотнул он. — Так что с пердуном ты погорячилась.
— Куда мы идем? — не выдержала я, потому что по ощущениям, мы прошли достаточно большой путь.
— А куда бы ты хотела пойти?
— Илья, мы ведь договорились…
— Да расслабься! Просто неспешно ходим по кругу, тут особо не разгуляешься.
— Ну, не мальдивы! — не сдержала колкость.
— Я вижу пруд через дорогу. Метров триста всего. Ты ведь не развалишься, если мы туда сходим?
Если он пытался бросить мне вызов, то ему удалось.
— Я боюсь, что ты первый сбежишь, когда тебя комарики покусают, — парировала в его же духе. — А мне одной вряд ли назад добраться.
— Так ты за себя или за меня переживаешь?
— За себя, конечно.
— Вот и славно, значит идем!
На улице тепло, я бы даже сказала жарко, но возле пруда нас встречала спасительная прохлада. Мы устроились возле берега, под ивой. Я отчетливо слышала над своей головой успокаивающий шелест ее листьев, потревоженных легким ветерком. Некоторые ветви склонялись настолько низко, что можно было коснуться их ладонями, если протянуть руку. Это был мой первый контакт с природой после аварии, перевернувшей мою жизнь, и он ощущался совершенно иначе. Мой организм, за неимением одного из основных органов чувств, обострил все остальные. Я слышала, как издалека доносится шуршащий звук камыша, вокруг разлетались стрекочущие рулады кузнечиков, разнообразные крики птиц и едва уловимые всплески воды. Все это смешалось в такой удивительный насыщенный коктейль звучаний, что в голове, словно по волшебству, всплывали картинки. Я представляла бескрайнее голубое небо, пролетающий по нему птиц, зеленые заросли камыша, ковровую дорожку травы под ногами. Сердце неистово билось в груди. Звуков было так много, будто мы находились в тесном окружении всех местных обитателей разом. Хотя, так оно и было, просто раньше я этого не замечала. Перед глазами всегда стояла живая картинка, а звуки были лишь фоном. Теперь же они вышли на передний план и стали центром моего восприятия.
Илья сидел рядом со мной, причем настолько тихо, что мне становилось страшно. Я словно была одна в этом переполненном жизнью месте.
— Илья, — позвала негромко, машинально проведя ладонью по траве в поисках его руки, но не нашла ее.
— М-м-м?
Губ коснулась облегченная улыбка, и я спросила:
— Ты слышишь все это?
— Что слышу?
— Природу…
— Хм… — он задумчиво стих, улавливая частичку того, что сейчас наполняет меня. — Ну, да.
Судя по его тону, под впечатлением от услышанного находилась только я.
— Здесь есть кто-нибудь?
— Комаров не заметил, не переживай, — хмыкнул он лениво.
— Я про людей.
— Рыбаки. Но они далеко, у другого края берега, где камыши. Бедняги явно участия спать сидя, потому что у них не клюет.
Мы снова погружаемся в молчание, и я некоторое время продолжаю прислушиваться к тому, что меня окружает. Среди громкого лепета птиц, я смогла выловить далекое кряканье уток, а неподалеку раздавалось монотонное жужжание шмеля. Иногда оно становилось резче и быстрее, будто его обладатель ускорялся, перелетая к другому более душистому цветку. Цветы… интересно какие здесь растут?
— О чем задумалась? — раздалось над ухом, и я вздрогнула.
— О том, как один мажорчик убивает свой выходной день в компании навязанной ему девчонки, — ответила кисло. — Не пойму, зачем тебе это?
— Просто решил навестить.
— А может, вину заглаживаешь? — попыталась уколоть я.
— Как угодно, — он не стал спорить и внезапно спросил: — Зачем ты носишь на глазах повязку?
— Сейчас так модно, не знал? Все незрячие жители страны переходят с темно-защитных очков на новый тренд.
— И долго ты еще будешь ходить самой модной девчонкой страны? — в его волнующем голосе прозвенели смешинки. — Когда операция?
— Наверное, через две недели, как пройдет воспаление.
— Как долго…
— Прикидываешь, сколько еще придется торчать в этой скучной деревушке? Ни клубов тебе, ни девочек, да и из алкогольных коктейлей здесь варят только самогон. Так тебе местечко, не так ли?
— С тобой разве соскучишься? Ты та еще язва, — вздохнул он. — Я, кстати, не пью. Совсем.
— Да ну? Ты какой-то неправильный мажор.
— Какой уж есть.
— И чем же ты занимаешься в свободное время, сторонник ЗОЖ? Спортом?
В памяти еще были
