Чтобы удержаться позади всадника Изабель пришлось обхватить его за торс. И если она не думала об их близости, то вот он только об этом и думал. Ее руки, прижатые к его телу, грудь, слегка упирающаяся в его спину, заставляли кипеть кровь в венах и испытывать ни с чем несравнимое удовольствие. Всё в нем сосредоточилось на этих ощущениях. Даймонд старался насладиться каждой секундой, проведенной рядом с Изабель. Возможно, никогда больше она не будет к нему так близка.
Вскоре в лучах солнца, словно огромное серебряное блюдо, заблестела водная гладь озера. Подъехав к берегу, Даймонд спрыгнул на землю, а затем помог и Изабель обрести опору под ногами.
Он хотел спросить, как она себя чувствует, но ее лицо было настолько напряжено, что он сразу понял: сейчас любые слова будут лишними. Она явно хотела побыть одной и не желала разговаривать. Чтобы исполнить это ее безмолвное желание, Даймонд немного отступил назад и дал ей возможность самой выбрать, что делать дальше и куда идти.
Продолжая хранить молчание, Изабель подошла к кромке воды и сложив на груди руки, уставилась в одну точку. Она застыла как статуя и довольно долго пребывала в одном положении. Даймонд же остался стоять позади неё, при этом не спуская с нее глаз. Даже через расстояние он чувствовал её боль и отчаяние. Он мог биться об заклад, что в эту минуту она думала о смерти.
Не в силах больше смотреть на ее душевные терзания, он, наконец, прервал молчание:
— Леди Гесс, чем ещё я могу вам помочь?
— Что? — вдруг вздрогнула она и растерянно обернулась к нему, будто совсем позабыла, что находилась здесь не одна.
— Может это не мое дело, но я не могу спокойно смотреть на вас. Я очень хочу вам помочь. Скажите, что вас сейчас мучает?
Продолжая сохранять серьезный вид, она покачала головой.
— Я ничего не могу вам рассказать. И лучше оставьте попытки узнать что-нибудь обо мне.
Даймонд сделал к ней шаг и дружески протянул ей руку ладонью вверх.
— Леди Гесс, не бойтесь открыться мне, я ваш друг и не обижу вас. Можете мне полностью доверять. Всё, что вы сейчас скажете, останется строго между нами. Я сохраню ваши слова в секрете.
— Я уже всё вам сказала и мне нечего добавить.
— Нет, вы обманываете себя, — продолжал настаивать Даймонд. — Если вы мне всё расскажете, вам станет легче и мы с вами попробуем найти вых…
— Вы сами не знаете о чем говорите! — резко оборвала она его.
— Тогда объясните.
— Нет!
— Почему?! Почему вы не хотите рассказать правду?!
— Да потому что… потому что… потому что это трудно понять! — в отчаянии выкрикнула она.
Даймонд подскочил к ней и взяв ее за плечи, заставил посмотреть ему прямо в глаза.
— Трудно?! Да здесь и понимать ничего не нужно! Достаточно лишь не быть слепым! Я тут всего несколько дней, но даже мне предельно ясно, как с вами обращается ваш…
— Молчите! — вдруг в панике закричала она. — Больше ни слова! Никогда не смейте заговаривайте со мной об этом! Вас это не касается!
Последние слова Изабель произнесла с такой горечью, что сердце Даймонда сжалось. Он кожей ощутил всю степень ее отчаяния, и если сейчас он продолжит настаивать на своем, то сделает только хуже. Он читал в ее глазах, как сильно она боялась думать, что другие знали о ее унижениях. Ей явно хотелось сохранить в секрете всю несправедливость, происходящую с ней за стенами замка Гесса. Она не желала пускать кого-то в свою жизнь, и Даймонд должен был внять ее немым мольбам. Он смотрел на нее и боролся с желанием заключить ее в объятия и никогда больше не отпускать, чтобы она почувствовала себя в надёжных и заботливых руках. От этого шага его останавливало лишь понимание, что попробуй он это сделать, как она тут же отвергнет его. Изабель не позволит себе пойти на подобную слабость.
— Нам уже пора вернуться, — освобождаясь от его рук, холодным тоном заявила она и, когда он отпустил ее, направилась к коню.
Смотря на нее, Даймонд обречённо вздохнул, а потом со злостью пнул ветку, которая отлетела куда-то в сторону. Даймонд и сам не знал, на кого сейчас злился больше — на Гесса, Мелиссу или себя! Вместо того, чтобы помочь ей, казалось, только всё ещё сильнее испортил. Он не удивится, если после их разговора она начнет избегать его, а ведь он хотел совсем другого! Проклятье!
Даймонд подошёл к коню и сначала помог Изабель сесть на него, а затем и сам взобрался на животное. В этот раз он усадил ее перед собой и, сомкнув перед ней руки, взял поводья. Пусть это ничего не значило, но хотя бы на столь короткое время она окажется под его защитой.
Изабель упёрлась плечом в его грудь, но продолжала оставаться напряжённой. Всю дорогу она не позволила себе расслабиться и сидела перед ним как безжизненная кукла. Единственное, о чем она попросила его, так это отвезти ее в замок. Даймонд выполнил ее просьбу и въехал во двор, когда кроме слуг там ещё никого не было. Гости продолжали проводить время на пикнике.
Спешившись с коня и коротко поблагодарив герцога Ланкастера за помощь, Изабель поспешила сбежать от гостя. А он, наблюдая за ее бегством, испытывал злость и гнев. Нет, с его стороны было преступлением оставить эту женщину жить с Гессом и Мелиссой. Либо по милости этих двоих, либо по собственной воле она в ближайшее время могла расстаться с жизнью.
С трудом сдерживая слезы, Изабель бежала в свои покои. «Только не плакать! Только не плакать!», — твердила она себе. Если она позволит пролиться хоть одной слезинке, жалость к себе тут же возьмёт вверх над разумом и тогда она больше и дня не проживет здесь. А это значит… Испугавшись своих мыслей, Изабель замотала головой и в страхе прикрыла рот ладонью. Нет! Нет! Нет! Это большой грех! Если она решится на это, Бог никогда не простит ее! А ведь кроме Всевышнего у нее никого нет! Только на его любовь она еще могла рассчитывать. Ей нужно перестать жалеть себя и продолжать жить как раньше. Скоро гости разъедутся и всё вновь пойдет своим чередом. Никто кроме слуг больше не будет видеть её унижения.
Изабель взяла себя в руки, и так и не дав пролиться слезам, поднялась к себе. Сейчас она жалела лишь о том, что позволила чужому человеку увидеть её слабость. Она поддалась внутреннему
