Гиацинт поднес палец к губам. Затем, сильнее включив воду, чтобы шум воды заглушал его слова, он жестом велел ей сесть на кафельный бортик.
— Ее зовут Хафса-султан; она мать Сулеймана, сына достопочтенного султана Селима. — Гиацинт посмотрел на пенящуюся воду, думая о чем-то своем, и повернулся к Александре. — А ты — ее рабыня.
Девушка молча смотрела на мавра.
— Пошли, я познакомлю тебя с остальными.
Взяв ее за маленькую ручку, Гиацинт повел Александру дальше по коридорам. Они прошли еще в несколько дверей, каждую из которых тут же тщательно запирали за ними. Прежние наклонные резные коридоры закончились; они очутились в прохладном каменном проходе. Впереди, в полумраке, стояли два мавра, которые охраняли крепкую дубовую дверь. Гиацинт отодвинул засов и жестом велел Александре войти.
Глава 10
Александра и Гиацинт очутились в длинном, тускло освещенном зале с низким деревянным потолком.
Пригнувшись, чтобы не удариться о потолок, Гиацинт повел Александру дальше. Вдоль стен на всю длину комнаты шли низкие топчаны. Несколько старух вытряхивали тюфяки и постельное белье. Не обращая никакого внимания на вошедших, они продолжали заниматься своим делом. Незапертая дверь с одной стороны спальни вела в крытую галерею, идущую вокруг непритязательного внутреннего двора. Мощенный белым камнем двор был голым, если не считать большого бука с одной стороны и нескольких низких каменных скамеек. Деревянная галерея, на которую они вышли, похоже, была недавней пристройкой — во всяком случае, архитекторы, строившие основное здание, о такой и не помышляли. Выйдя на воздух, Александра подняла голову. Двор окружала двухъярусная галерея, очень похожая на галерею на Южном хане, только сильно одряхлевшая. От дерева попахивало гнилью; судя по всему, никто не заботился о том, чтобы его подновить.
Из помещений, расположенных напротив, по другую сторону двора, послышались смех и хихиканье.
— Должно быть, все красавицы сейчас в хамаме.
— Что такое хамам? — спросила Александра.
Гиацинт не сразу вспомнил нужное слово:
— Баня… да, баня. Там моются.
Александра не могла вспомнить, когда она в последний раз мылась. После того, как ее взяли в плен, ей очень редко доводилось умываться. Иногда татары давали пленницам ведро, и они кое-как обмывались водой из горной речушки. И хотя перед тем, как сойти с корабля, она обрызгала себя духами, она понимала, что после нескольких недель путешествия в повозке и на рыболовецком судне от нее, должно быть, исходит ужасный запах. Ей дали очень красивое платье, но оно задубело от пота и грязи и липло к коже.
Гиацинт снова взял ее за руку и повел к той двери, откуда слышался веселый смех.
Они оказались в раздевалке. Александра ошеломленно смотрела на сидящих там девушек. Почти все были полураздеты, а некоторые совершенно обнажены. Они пили из кубков какой-то напиток, пахнущий розой. Александра невольно покраснела и покосилась на Гиацинта: ведь он мужчина! Великан улыбнулся и окинул раздевалку взглядом. Он как будто кого-то искал. Александра не заметила в его поведении даже намека на вожделение или распутство. Его полнейшая невозмутимость слегка озадачила ее.
Гиацинт потянул ее за собой дальше. Из двери тянуло влажным теплом. Они вошли в круглый зал с низким сводчатым потолком. Посередине помещалась огромная мраморная плита, на которой лежали обнаженные женщины. Стоящие сбоку от них на коленях молодые мавританки втирали в их кожу душистые масла. В темных углах просторного зала с многочисленными колоннами Александра увидела несколько бассейнов, утопленных в мраморном полу. В бассейнах тоже были женщины; они не спеша терли друг другу спины, плескались в воде и шепотом разговаривали, хотя даже самый тихий шепот был слышен во всех углах зала.
Гиацинт жестом поманил к себе одну из обитательниц бассейна.
Женщина вышла из воды и грациозно прошествовала к ним. Казалось, собственная нагота совершенно не смущает ее; в свете факелов на ее грудях, словно бриллианты, переливались капельки воды. Лукаво улыбнувшись Гиацинту, она повернулась к Александре и тепло приветствовала ее:
— Добро пожаловать, меня зовут Хатидже.
Александра посмотрела на обнаженную молодую женщину, затем покосилась на Гиацинта и снова густо покраснела.
Хатидже рассмеялась:
— Дорогая, не стесняйся Гиацинта. Он у нас милый и кроткий как ягненок.
— Но мужчине неприлично смотреть на…
Хатидже снова хихикнула:
— Он не мужчина, моя милая!
Она бесцеремонно похлопала Гиацинта по паху. Великан выпрямился в полный рост, выпятив широкую грудь и широко улыбаясь. Александра догадалась, что великан любит и уважает стоящую перед ними молодую женщину.
Ничего не понимая, она опустила глаза. Просторные шаровары под кафтаном мавра слегка залоснились от пота. Тонкая ткань липла к мускулистым бедрам. Там, куда указала Хатидже, просвечивали черная кожа и лобковые волосы — а больше ничего. Александра с трудом справилась со смущением и отвращением. Во рту снова появился привкус желчи; ей показалось, что ее сейчас вырвет. Гиацинт как будто почувствовал ее состояние и, поклонившись двум красавицам, покинул их.
Хатидже повела Александру назад, в раздевалку. Усадив ее на низкую, выложенную изразцами скамью, она поднесла к ее губам кубок со сладким, душистым шербетом. Несколько девушек подошли поздороваться, но Хатидже жестом велела оставить их одних.
Александра вопросительно подняла брови. Она по-прежнему ничего не понимала.
— Здесь так принято, дорогая. Гиацинт и все остальные мужчины-мавры, которые охраняют нас, — евнухи. Они никогда не держали в руках свою плоть, никогда их меч не вторгался в сладкие женские чертоги. Они непорочны и нежны. Их не портят плотские мысли, свойственные обычным мужчинам, сохранившим свое достоинство. Скоро ты поймешь, что евнухи — единственные мужчины в нашем мире, которым можно по-настоящему доверять.
Александра еще немного подумала о Гиацинте, а затем отогнала прочь мысли о нем. К такому она пока не могла привыкнуть.
— Постепенно ты привыкнешь, дорогая, и поймешь, что по-другому и быть не может.
Они сидели рядом на скамье. Александра пила прохладный шербет, а Хатидже рассказывала ей о жизни в этом новом для нее месте.
Вскоре к ним стали подходить другие девушки — всем хотелось познакомиться с новенькой. Хафиза и Байхан оказались самыми говорливыми, хотя и не такими, как Хатидже, которая уверенно завладела разговором. Все они выглядели вполне довольными, и ни одна девушка не казалась несчастной.