Рейтинговые книги
Читем онлайн Опознание невозможно - Ридли Пирсон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 105

— Если это как-то связано с криминалом, то можем и найти.

— Ты думаешь, что он — преступник! — Бен ощутил укол восторга в груди. У него не было знакомых преступников.

Переворачивая страницу, Эмили проговорила:

— Что-то у него должно было произойти второго. Я попыталась выяснить, не имеет ли это дело чего-нибудь общего с любовью, но он не сказал мне ничего. Я попробовала вариант денег, и получила определенную реакцию. Он что-то либо продает, либо покупает, и еще ему не хотелось говорить об этом. Если я сумею установить, что это такое, и расскажу ему, когда он придет сюда снова, то у меня появится пожизненный клиент. Так все и бывает, Бен. Ты даешь людям то, что они хотят, и они навсегда твои. Он хочет, чтобы я смогла увидеть его прошлое и будущее.

Бен стал читать более внимательно. Каждую статью, в которой шла речь о каком-нибудь преступлении, он прочитывал вслух. Они вместе вырезали статьи из газеты ножницами и складывали их стопкой. В газетах было полно сообщений о всевозможных преступлениях.

— Ничего особенного, — заметил Бен.

— Да. Ничего особенного. — Она отложила газету в сторону, посмотрела на Бена и попросила: — Расскажи мне, что ты помнишь о нем, Бен.

Это был тест. Эмили то и дело повторяла его, заставляя Бена упражнять и напрягать память. Она утверждала, что от этого он станет умнее. Он принялся перечислять все, что смог вспомнить о потрепанном грузовичке-пикапе, доме-автоприцепе, о том, что лежало на переднем сиденье. Бен рассказал ей, как его подмывало заглянуть внутрь автоприцепа через световой люк. Он дал ей подробное описание того, что подсмотрел в глазок: коротко остриженные волосы, глаза-буравчики, пальцы на правой руке.

— На сколько лет он выглядел? — спросила она.

Бен точно знал, как ответить на этот вопрос. Ему понадобилось одно мгновение, чтобы произвести в уме вычитание.

— На двадцать восемь, — ответил он, воспользовавшись датой рождения, которую они уже знали.

Она потрепала его по голове, взъерошив волосы. Так Эмили показывала Бену, как он ей дорог.

Она сказала:

— Он был обут в черные ботинки военного образца. На тыльной стороне ладони левой руки у него остался слабый отпечаток красной печати со словом «образец» — вероятно, из какого-нибудь бара или ночного клуба. Расплачиваясь со мной, он вытащил бумажник. У него был пропуск в Пи-Экс, оптовый торговый центр на базе, а это означает, что он или служит в армии, или работает там. Его водительские права выданы в Канзасе; город я рассмотреть не смогла. Вместе с деньгами у него лежал билет на «Морских хищников».

— У него пояс с большой серебряной бляхой, — вспомнил Бен. — Как у ковбоя с родео.

— Очень хорошо, — воскликнула она. — Да. Это мне тоже бросилось в глаза. А ты заметил кое-что, когда он повернулся, собираясь уходить?

— Что-то было у него сзади? Я не помню, — ответил он.

— На его ремне, — уточнила она. — Там на коже было выдавлено его имя. Ник.

— Этого парня зовут Ник?

— Да. Ему двадцать восемь лет, он работает на одной из баз далеко от родного дома, является футбольным болельщиком, частенько бывает в барах по вечерам, одно время ездил на лошади сам, или у него был родственник, который ездил. Он прокручивает сделки, которые настолько беспокоят его, что он попросил составить для него астрологический прогноз. Сумма сделки намного превышает шестьдесят баксов, в противном случае он не пожелал бы расстаться с такими деньгами.

— Мы много о нем знаем, — заметил Бен, приятно удивленный.

— Да, знаем, — откликнулась она. — Но мы не знаем того, что он затеял. — Она просмотрела небольшую стопку статей, которые они вырезали из газет. — И у меня такое чувство, что это — самый большой его секрет.

Глава девятая

Когда Лиз добровольно вызвалась забрать детей с собой в летний домик на выходные, Болдт понял, что назревают неприятности. Обычно она считала, что домик находится в отдаленном месте, что туда невозможно будет вызвать врача, если он вдруг понадобится детям, и еще ее беспокоило, что летний домик очень далеко от города, с его воскресными развлечениями. Кроме того, Лиз часто жаловалась на то, что в домике холодно, а для начала октября это было существенным недостатком. Она не позвонила ему на работу, а вместо этого оставила записку, которую он мог получить только после того, как она с детьми были уже далеко, то есть ее решение уже не подлежало обсуждению. Это показалось ему очень странным, совершенно нетипичным для Лиз — пока он не дочитал до того места в записке, где она предлагала ему «приехать, если он сможет вырваться». И вот тут он понял, что это — тест, тайный умысел, и все встало на свои места. Его поставили перед выбором: семья или работа.

Лиз знала, что когда он вцеплялся зубами в какое-нибудь дело вроде нынешнего пожара, не могло быть и речи, чтобы бросить его. Такие дела появлялись у него примерно раз в два года, но она ненавидела их лютой ненавистью, ненавидела сильнее, чем когда ему приходилось расследовать одновременно шесть случаев нанесения побоев в семье и он отсутствовал по пятнадцать часов в сутки. Она словно ревновала его к этим крупным делам, как будто они обкрадывали ее, отнимали что-то глубоко личное, когда он с головой уходил в их расследование.

Ему стало по-настоящему больно оттого, что он должен был провалить тест. Он никак не мог вырваться на выходные в летний домик. Воскресный вечер дома обещал превратиться в сущий кошмар. Лиз будет в бешенстве, но с приклеенной улыбкой на лице. Он будет терзаться чувством вины, но в то же время стараться вести себя, как обычно. Он не мог ждать.

Впрочем, у этой истории имелись и свои плюсы. Дом оставался в полном его распоряжении. Это случалось не так часто, но когда случалось, он чувствовал себя так, словно ему сделали величайший подарок. В голову Болдта закралась мыслишка, что, быть может, Лиз совершила акт самопожертвования, когда уехала в летний домик, потому что прекрасно знала, как он ценил тишину во время особенно трудного расследования. От этой мысли ему стало еще хуже, потому что самые первые его догадки были сплошь негативными. Он снова перечитал ее записку, надеясь найти в ней недостающую ясность, но все было бесполезно. Брак означал массу различных вещей; но легкость сосуществования не относилась к их числу.

Болдт выключил свет на крыльце и поставил музыкальный альбом Оскара Петерсона. Он присел за пианино и заиграл впервые за несколько месяцев, думая о том, почему прежде всего приходится жертвовать тем, что доставляет удовольствие. Он небрежно сыграл вступление, отрегулировал тонарм и сделал вторую попытку.

Прослушав Оскара минут двадцать, он принялся внимательно перечитывать свои записи и заметки, сделанные во время расследования.

У Болдта был хороший слух. Мимо его подъездной дорожки промчался автомобиль, замедлил ход и остановился. Он подошел к занавеске и осторожно выглянул наружу: красный спортивный автомобиль Дафны. Она вылезла из машины, держа в руках портфель, что было дурным знаком.

Он заметался по комнате, судорожно наводя порядок. Мгновение спустя Болдт услышал ее шаги на заднем крыльце и открыл перед ней дверь.

— Ты не отвечаешь на телефонные звонки?

— Лиз отключила сигнал — Сара спит очень чутко. Извини.

— А твой пейджер? Мобильный телефон?

— В спальне, вместе с пистолетом. У меня вообще-то громко играет музыка, — извинился он. — Но я не нарочно. Проходи.

— Лиз? — Дафна в нерешительности переминалась на крыльце.

— Повезла детей в летний домик. Все в порядке. — Он жестом пригласил ее войти внутрь.

— Совсем не все в порядке, — поправила она его, входя в комнату и сразу приступая к делу. — Сегодняшняя пресс-конференция оказалась настоящей катастрофой. Шосвиц слишком много болтает! И потом еще вот это. — Она полезла в свой портфель и протянула ему фотокопию. — Оригинал находится в лаборатории, — сообщила она ему.

Через несколько минут Дафна сидела напротив него за кухонным столом, потягивая из бокала красное вино. Болдт предпочел сок. Он молча перечитал записку еще раз, прежде чем заговорить.

— «Внезапная вспышка понимания, искра, которая проникает в душу». — Прошло несколько минут. — Прислано Гарману?

Она мрачно кивнула.

— Это Платон. Наш мальчуган — изрядный грамотей.

— Ты сейчас едешь домой? — поинтересовался он, на секунду прогнав мысль об этом и раздумывая о последствиях записки. — Поздновато для тебя.

— Гарман принес ее, не вскрывая, — сообщила она. — Он догадался, что́ это. По его словам, он хотел сохранить ее в качестве улики. — Она позволила ему переварить эти сведения, прежде чем добавила: — И я вызвалась доставить ее тебе.

— Да, спасибо, — пробормотал Болдт. Затем сказал: — Знаешь, я начинаю ненавидеть это дело. По-настоящему ненавидеть.

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 105
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Опознание невозможно - Ридли Пирсон бесплатно.

Оставить комментарий