и при посторонних. Прямо во дворе… Саша может и выкинуть что-нибудь… – Мы же уже все выяснили.
– Да что ты? А мне так не кажется. Ты дома не ночевала сегодня? – подозрительное выражение его лица и хмурые брови нагоняют на меня страх. А претензия в голосе – уныние, но ругаться и выяснять отношения, которых нет и, собственно, никогда и не было, очень глупо и недальновидно.
– Саш, давай я тебе попозже позвоню и мы ещё раз поговорим, хорошо? Мне сейчас идти нужно.
– Ты мне позвонишь?! – взрывается парень и агрессивно машет ладонью, подходя ко мне ближе. – Да это я тебе двадцать раз позвоню, а ты даже и не подумаешь поднять трубку!
Я пытаюсь подобрать хоть какие-то подходящие слова, потому что я, вот правда, не понимаю, что сейчас делать. Как ещё до человека спокойно и адекватно донести, что мы с ним друг другу никто?
– Мир… – Саша ядовито выплевывает слова и кивает мне за спину, – а эт че за хрен?
Это совершенно не обязательно, ведь я знаю, на кого Саша смотрит, но на автомате оборачиваюсь и вижу раздражённого Мариба. Мужчина скрещивает руки на груди и с недовольным видом рассматривает нас, облокачиваясь на корпус своего авто.
Поворачиваюсь к парню и пытаюсь как-то мирно выйти из сложившейся патовой ситуации.
– Только давай сцен устраивать не будем? Встретимся позже и ещё раз все обсудим, ладно? Саш… ну не обижайся на меня… сейчас мне действительно пора. У меня с отцом проблемы.
– Не, ну это ж все объясняет!
– Эй, пацан! – долетает до нас опасный предупреждающий голос, – дари уже свой букет, поговорите потом. Реально торопимся, особенно я!
– Слушай, дядя! Иди лесом, а?! По возрасту кого-нибудь подыщи, – и разгневанно зыркает на меня. – Ты у него ночевала?
Сердце замирает, я опускаю глаза вниз… одну руку Саша прячет за спиной, и я только сейчас замечаю торчащие из-за нее нежные белые бутоны.
Мне настолько стыдно и неудобно… очень неприятно. Конечно, все это выглядит неприглядно… Ну что он ходит за мной? Я же говорила, что не получится ничего. К чему снова эти букеты? Что мне теперь делать? Цветы на день рождения – это, вроде бы, нормально. Не принять – это как насмешка, принять – как будто двуликое обещание…
– Мир, у тебя друзья бессмертные, что ли? На предыдущем уровне сохраняются? Давайте как-то свои притирки на потом перенесете.
Чувствую грубое прикосновение к подбородку – Саша заставляет смотреть в его глаза, а я вижу лишь собственное отражение в линзах очков.
– Я тебя спросил. Ты у него ночевала?
– Саш, это вообще…
– Ясно, – тихо произносит, одергивает пальцы, неприязненно осматривает меня с головы до ног и отворачивается.
С силой заталкивает свежие бутоны в ближайший мусорный бак – так, что остаются торчать длинные крепкие стебли. И отдаляется, засунув руки в карманы.
– А я уже думал, начнётся кровопролитие, – я, кажется, начинаю привыкать к вечной иронии. – Что ж ты не сказала, что у тебя уже есть один защитник? Я б тогда не навязывался.
У двери квартиры мы останавливаемся.
Я долго роюсь в сумочке и, наконец, дрожащими пальцами вытаскиваю ключи.
Слышится лязг, и я отхожу в сторону, пропуская Араба.
Он подхватывает ручку и распахивает дверь, насмешливо указывая в негостеприимную пустоту:
– Дамы вперёд.
Он настолько очарователен в этот момент, с пляшущими бесноватыми огоньками в глазах, что я невольно улыбаюсь. А заходить внутрь все равно страшно, аж сердце замирает.
– Нет уж, – подхватываю его весёлый тон и продолжаю, – только после вас.
– Где свет включается?
– Справа на стене. На уровне пояса.
Мариб дерзко смерил меня искристым взглядом, бодро отвесил шутливый поклон и…
Размял шею и совершил пару круговых движений плечами. Секундочку… он готовится отразить нападение в случае необходимости?! Тяжело сглотнув, я отхожу на шаг назад. С трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в его локоть и не крикнуть на весь подъезд: «Не ходите!».
Он действительно думает, что там могут быть «гости»?
Не успеваю опомниться, как включается свет, а мужчина настороженно осматривается, прислушиваясь к мёртвой тишине. Он печально оглядывает разбросанные вещи и цокает языком.
Идёт вглубь квартиры, заглядывает во все двери. А я за ним хвостиком. Дома находиться тягостно. Как будто кто-то осквернил мою святыню своим присутствием, своеволием и агрессией. И я стараюсь держаться поближе к Марибу, мало ли что…
– Не волнуйся. Мы одни. Закрывай дверь и пулей обратно.
Выполняю приказ. Мужчину я застала, когда он осматривал мою комнату. Это, конечно, ужас. Мои вещи повсюду. Но хуже всего не это. А то, что белье разбросано по всей спальне… мне настолько неловко, что я неосознанно касаюсь мужских пальцев, заключая их в крепкие тиски, и тяну мужчину на себя.
– Позвольте, я хоть немного приберусь. Вы не могли бы подождать… на кухне, например? Извините, кофе нет, но есть чай.
– Я не пью месиво из пакетов.
Я в ответ смущенно улыбаюсь.
– Заварю свежий. Должна же я компенсировать нелюбовь к кофе.
– Ладно.
– Не могу предложить осмотреться. Но на балконе вроде было чисто.
Не говоря ни слова, он выходит, а я судорожно начинаю собирать разбросанные трусики и быстро расставлять по местам хотя бы крупные вещи.
Потом несусь на кухню включать чайник. Я дико нервничаю, потому что… ну, потому что в моей жизни сейчас происходит полный каюк. А ведь всего неделю назад я была обычной девушкой с обычными проблемами и неприятностями. А теперь…
– Мира! – раздаётся с балкона резкое замечание. – Иди сюда!
Откладываю все дела и мчусь к мужчине. Останавливаюсь у двери, ведущей на балкон. Она распахнута, поэтому я отмечаю застывшую позу Мариба.
А в его руках листы бумаги. Они не слишком чистые, уже замызганные, и Мариб слишком хмуро на них смотрит.
– Это отец принёс? – звучит резкий вопрос.
Я боязливо приближаюсь и принимаю протянутые листы. Листаю. Совсем ничего не понимаю. И не таблица, но колонки есть, шрифт мелкий. Пытаюсь найти название. Тщетно.
– Что это?
– Сопроводительные на груз.
– Ваш? – лично я не вижу никаких опознавательных знаков. Что это за бумаги?!
– Да. Я отправлял по электронке Марку. Когда он их принёс?
– Где вы их нашли? – горло схватывает горячей цепью, обжигает и не позволяет вздохнуть. Я не понимаю. Не понимаю!
– Здесь, – и указывает мне на откидной столик.– Между стеной и столом был зажат.
– Я их не видела раньше…
– Оставлю пока у себя, – вырывает из моих рук грязные бумажки. – Изучу.
Меня укрывает паника. Начинают дрожать руки. Да что там руки! Я даже дышать не
