— А вы пытались объясниться? — спросил Чита.
— Всеми способами… И на третий день на громадном кристалле появились ответные слова. Метровыми буквами, очень красивым академическим шрифтом: «Уходите, пожалуйста. Вы нам мешаете».
— И вы улетели? — огорчился Алька.
— А что было делать? В чужой дом соваться без спросу?.. Мы позволили себе только одну невежливость. Уже из люка наш тогдашний капитан, Лёва Замятин, сказал им: «Ну и фиг с вами, хрустальные болваны».
Игнатик улыбнулся. Алька оживлённо спросил:
— А они ответили?
— Ответили, — соврал Яр. — Зажгли слова: «Фиг с тобой, Лёва».
Данка тоненько засмеялась. И вдруг отчаянно вскрикнула, слетела с нар.
По шероховатой доске ползло странное существо размером с жёлудь. Не то жук, не то шмель с короткими крылышками. Оно слабо двигало ножками, скребло отвисшим брюшком по дереву. Оно тускло поблёскивало, как свинец.
За ним ползли ещё два таких же существа.
Чита, Игнатик и Алька следом за Данкой шарахнулись с нар.
— Вот о н и… — вздрагивая, сказал издалека Чита.
— Кто? — спросил Яр, передернувшись от отвращения.
— Ну, э т и… из которых состоит туча.
Яр пересилил себя и нагнулся над насекомым. Скорее всего, это был шмель. Яр потянул к нему палец.
— Не трогай! — взвизгнула Данка.
Яр поморщился и тронул шмеля. Между пальцем и шмелём проскочила синяя искра. Палец ощутимо кольнуло. Яр отдёрнул руку.
— Электрические твари… Да не бойтесь, поодиночке они не опасны. Противно только…
Шмель, выпустив заряд, перевернулся на спину, дёрнул ножками и съёжился. Яр опять задел его, искры не было.
— Сдох, — сказал Чита.
Подскочили Игнатик с Алькой, обломками досок трахнули по шмелям — по живым и по издохшему. Игнатик был бледный, и на лбу у него искрились капельки. Он часто переглатывал.
Яр взял за крылышко раздавленного шмеля. Тот оказался удивительно тяжёлым — как свинцовая пуля. Из лопнувшего брюшка свисал комок внутренностей — что-то вроде смолы с жёлтыми прожилками.
«Ничего похожего на простое насекомое», — подумал Яр. Зажмурился от брезгливости и кинул шмеля в огонь. На пальцах осталась жирная металлическая пыль, похожая на графитную смазку.
— Наверно, они в щель под дверью пролезли. Пойду заложу,- сказал Чита и с короткой доской стал подниматься по лесенке.
— А может, оттуда залетели? — Игнатик посмотрел на отверстие под потолком. Отдушина была высоко, да и заткнуть нечем.
Но и не надо было затыкать. Чернота вверху исчезла. Виднелось синевато-серое вечернее небо, а в нём — лёгкое облачко, освещённое отблеском заката.
Наступила ночь. Притихшие ребята улеглись на твёрдых нарах. Яр заставил их сдвинуться плотнее, укрыл распахнутым пиджаком. Сам не лёг, сидел у огня. Часы текли незаметно. Яр умел настраивать себя так, чтобы время бежало быстро. Он не думал ни о чём важном. Завтрашний день покажет, что делать. А пока Яр смотрел в огонь и вспоминал костры — те, что он с друзьями разжигал в детстве на пустырях и лесных полянах. Иногда оглядывался на ребят. Данка спала, положив голову на Читино плечо. Чита лежал на спине, Данкины длинные волосы щекотали ему подбородок, он смешно морщился во сне. Яр осторожно вынул у него из нагрудного кармана очки — вдруг повернётся и раздавит. Убрал их с книгой на край лежанки.
Игнатик и Алька спали, уткнувшись друг в друга носами и перепутавшись испачканными в пыли и копоти ногами. Тёплый воздух шёл от очага на ребят, им не было холодно, и всё же Яр тихонько расправил на них пиджак…
…Среди ночи проснулся Алька. Сел. Посмотрел на Яра, сказал со вздохом:
— В желудке всё засохло…
— Ничего, — строго заметил Яр. — Никто не умер оттого, что сутки поголодал.
— Да я не про голод. Пить хочется.
Яр понял, что ему самому хочется пить. Очень. Но ему — это ладно. А как быть с ребятишками? Жажда — штука скверная. Словно откликаясь на эти мысли, проснулись остальные. Яр умоляюще посмотрел на Альку: «Не надо про воду». И тот понял. Но Игнатик облизнул губы и спросил:
— А воды нет?
— Откуда? — хмуро сказал Чита.
Данка тоже провела языком по губам. Промолчала.
Когда они пили последний раз? Во время купанья. Примерно полсуток назад. Не такое уж большое время прошло. Но если знаешь, что нет воды, пить хочется в десять раз сильнее. К тому же днем все пережарились на солнце, а потом перегрелись у пламени.
Яр почувствовал, будто у него в горле и желудке сухой песок. На это, конечно, наплевать. Но если то же самое чувствуют остальные…
В отдушине под потолком ласково сияла звёздочка.
— Схожу на разведку, — сказал Яр.
— Яр, не ходи! — Игнатик рывком придвинулся к нему.
— Я не долго. И ничего со мной не будет. Меня не берут ни электричество, ни излучение и ничто другое. К тому же все заряды наверняка ушли в сырой песок… Я скоро вернусь.
— Не делайте этого, Яр, — веско сказал Чита. — Неизвестно, чем это кончится.
— Известно, — улыбнулся Яр. — Я найду несколько пустых бутылок, вымою их в реке и принесу воды… Братцы, да вы не бойтесь. Я бывал во всяких переделках и всегда возвращался. Здесь дела-то на пять минут…
Больше он не стал ничего говорить. Не стал прощаться. Взял пиджак. Легко взбежал к двери и сверху оглянулся. Последнее, что он заметил перед уходом, — повисшего в углу у очага бормотунчика. Яру показалось, что бормотунчик шевельнулся.
«Охраняй ребят», — мысленно попросил его Яр. И щёлкнул пальцами, чтобы отогнать всякую беду.
Прикрыв за собой тяжёлую дверь. Яр осмотрелся. На стенах Львиного зала танцевали отблески. Неяркие, но заметные. В окно Яр увидел, что над берегом горят несколько домов. Ровное пламя перебивалось похожими на лиловые звёзды вспышками. Яр пошёл к выходу на крепостной двор. Под ногами с легким электрическим треском лопались шмели.
Над башнями светилось бледное небо июньской ночи.
Ясное, с редкими звёздочками. Через маленькие сводчатые ворота Яр выбрался на обрыв. Пахло речной водой, влажным песком. На западе, у горизонта, запрокинувшись, висел круто изогнутый месяц. На дальнем берегу, будто не было никакого нашествия, мигали спокойные огоньки.
Яр подобрал в зале шесть старых бутылок и теперь держал их в охапке. Спускаться с такой ношей по сыпучему обрыву было немыслимо. Пришлось искать иную дорогу.
Метрах в ста от крепости Яр обнаружил тропинку. Здесь берег был не такой крутой, тропинка плавными изгибами уходила к воде по заросшим откосам. Яр спустился. Река тихо плеснула ему навстречу. Яр быстро, но тщательно вымыл бутылки. Наполнил их. Подосадовал, что нет пробок, придётся нести так.
Прижимая скользкие бутылки к пиджаку, Яр двинулся к тропинке. Крепость чернела на светлом небе, громадная и бесформенная.
Потом силуэт крепости изменился. Сломался.
Яр ногами ощутил упругий толчок земли. Крепость осела, стала оползать, рассыпаться, съезжать в реку. Башни раскалывались, превращались в груды…
Лишь через несколько секунд до Яра дошел нарастающий гул.
Глава третья
ПЕРЕЙТИ РЕКУ…
1
Жёлтый закат над рекой был громадный, но тусклый. В воздухе словно рассеяли медную пыль. Вода отражала закатное небо во всю ширину, от берега до берега.
Пароход натужно дышал котлами и шлёпал по воде досками гребных колес. Яр стоял на нижней палубе, у сетчатых перил с обшарпанным спасательным кругом. Вода отваливалась от низкой пароходной скулы жёлтыми пластами.
В жёлтой воде была тоска. Она была везде — внутри Яра и вокруг. И не было ничего, кроме жёлтой тоски.
И быть не могло.
…Яр плохо помнил, как оказался на пароходе. Кажется, он сидел на берегу, на мокрой коряге, когда к нему подошли два бородатых матроса и один сказал с неловким сочувствием:
— Чего же так сидеть-то?.. Пойдёмте, мы вас довезём до Чайной Пристани, а там видно будет.
Или это после сказали?
Да, сначала он долго шёл по берегу, потом увидел пароход, приткнувшийся носом прямо к бурой крутизне глинистого откоса. Сел. С квадратного высокого мостика его окликнул пожилой капитан в мятой фуражке.
— Вы к нам?
— У меня билета нет, — бессмысленно отозвался Яр.
— Это неважно. К упите здесь.
Яр машинально поднялся на палубу. Капитан сошёл навстречу. Оглядел перепачканный костюм Яра.
— Вы из Орехова? Ступайте в четвёртую каюту, там свободно.
«У меня нет денег», — хотел сказать Яр, но не сказал. Потому что это не имело значения. Ничто не имело значения.
В каюте он долго сидел на узкой клеёнчатой койке и смотрел, как рябит на стене отражение воды. Стукнули в дверь, вошёл морщинистый и седоусый пассажирский помощник. Осторожно проговорил:
— Вы бы почистились… Потом побриться можно, у нас тут парикмахерская, мастер приличный.
