Мы подошли к другой двери: железная, с маленьким зарешёченным окошком на уровне головы. Сквозь узкую решётку на глаза давил дневной свет. Шурка перекинул несколько ключей в связке, нашёл нужный и сунул в замочную скважину.
— Если я тебе понадоблюсь, — Шурка повернул ключ, дверь со скрежетом открылась, — жди меня здесь. Вечером я приду ещё раз.
— Договорились.
Чёрный ход вывел меня за пределы города к реке. В этом месте она делала крутой поворот и уходила в сторону замка широким плёсом. Чуть дальше, метров за тридцать, в реку вдавались дощатые мостки, с которых подёнщики ловили рыбу. Я подобной работой никогда утруждался, не рыбак я, но иногда хожу к мосткам искупаться.
На мостках и сейчас сидело человек десять с удочками. Я понаблюдал за ними. Разыгравшийся ветер теребил речную гладь лёгкой рябью, и рыбакам приходилось перекидывать снасти с места на место, возвращая поплавки в исходную точку. Ни у кого ни разу не клюнуло. Я подождал ещё, клёва по-прежнему не было, и направился к городу.
Обойдя центральную часть по дуге, я вышел к окраине квартала персонажей. Дело близилось к вечеру, солнце, которое утром так слепило меня, убежало к закату, и в окнах домов загорались светильники.
Во дворе Старого Рыночника сгущались сумерки. Старик сидел на лавке, курил.
— Долго ходишь, — услышал я вместо спасибо. — Я уж думал, тебя нубы схватили. Передал кошель?
— Передал.
— Ну и славно. Держи.
Вы получили «Колода игральных карт»
Говорят, первые игральные карты появились в эпоху династии Тан. Тогда они являли собой ровные прямоугольники из дерева или слоновой кости, и были доступны лишь представителям высших сословий. Никому не ведомо, что было на них начертано и какую пользу приносили они своим хозяевам, но владелец наших карт станет заметно ловчее и умнее.
Я заглянул в мешок. С лица колоды на меня смотрел шут в дурацком колпаке и с карточными индексами по углам. На тыльной стороне значилось: владелец получает +3 к ловкости, +3 к интеллекту. Я сразу же заглянул в характеристики. Так и есть, прибавилось, жаль только, что долго владеть колодой я не буду.
Я уже собрался уходить, но Рыночник окликнул меня.
— Эй, игрок.
Я оглянулся. Старик протягивал мне свиток.
— Это тебе в качестве подарка.
— За что?
— За девчонку.
Вы получили свиток «Дар Бога»
Свиток был запечатан. На сургучной печати виднелся контурный оттиск человека с воздетыми к небу руками. Любопытно. Я сломал печать, развернул свиток.
И где бы ни застал мой Дар тебя, его ты получил не зря
Вы прочитали свиток «Дар Бога»
Я почувствовал холодок в низу живота, поспешно открыл интерфейс и увидел, что к харизме прилетело плюс пять. Вот как? Неплохо. Сам бы я ни за что не потратил на неё ни одного очка, а на халяву приму сколько угодно.
Бумага в моих руках съёжилась и обратилась дымом. Я закашлялся. Надо бы, наверное, поблагодарить старика, не каждому игроку он свитки дарит.
— Спасибо, герр Рыночник.
— Заходи ещё.
Когда я добрался до площади, солнце уже успело свалить за горизонт. Клирики зажигали фонари, около трактиров толпился народ. В Форт-Хоэне начинался очередной вечер полный неожиданностей, неординарностей и разбитых носов. Завтра с утра протрезвевший люд по обыкновению потянется к аптеке за хилками или в больничку за более квалифицированной помощью, ибо перезагружаться ради сломанных челюстей и лодыжек решится не каждый. Но сейчас все ещё были здоровы, трезвы и опрятны. С болот возвращались последние группы рейдеров, торопливо скидывали лут лавочникам и спешили к любимым трактирам. Ратуша расцветала китайскими фонарями и радовала женскую часть подёнщиков богатым выбором чая. На ристалище мутузили друг друга маломерки, используя вместо мечей палки, зрители подбадривали их криками. И только возле кланхоллов было тихо. Странно. Не горели светильники у входных дверей, в окнах не мелькали огни. Вымерли они там? Или готовятся к чему-то?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В последний раз такая подготовка обошлась нам в полторы тысячи трупов под стенами замка. Клановые точно так же позакрывались в своих хижинах, а потом выдали радостную весть: идём на Вы! И пришлось идти, чтобы не получить то, что получил Шурка. Только я так больше ходить не желаю и, думаю, никто из подёнщиков не желает. Хотите штурмовать замок? Ради бога! Но чтоб по всем законам тактики и инженерного искусства, а не на авось и уж тем более не на халяву.
«Рыжая Мадам» была набита под завязку. Ещё на подходе я услышал, как из открытых окон выплывает красивый женский голос — очень красивый и незнакомый. А вот песенка была знакомая. Её частенько распевали разносчицы. Правда, слова у них не всегда совпадали с мелодией, да и голоса были так себе, но пьяненьким посетителям нравилось.
Сейчас не просто нравилось, сейчас грубые мужланы стояли, не шевелясь, и слушали…
Улетай на крыльях ветра Ты в край родной, родная песня наша, Туда, где мы тебя свободно пели Где было так привольно нам с тобою.
В дверях образовалась пробка. Я отчаянно заработал локтями, пробиваясь в таверну. На меня зашипели, ударили по рёбрам, но я всё-таки протиснулся внутрь.
Там так ярко солнце светит, Родные горы светом заливая. В долинах пышно розы расцветают И соловьи поют в лесах зелёных…[4]
От этих слов у меня аж слеза по душе потекла. Каждая нотка и каждая буковка ударяла в сердце. Как хорошо…
Песня закончилась, народ разразился аплодисментами, а потом начал разбредаться. Кто-то вернулся к столам, другие потянулись на улицу, зал разгрузился и я увидел певицу. Уголёк. Она стояла между кухней и барной стойкой и улыбалась наивной милой улыбкой. Сбившиеся вокруг неё поклонники что-то нашептывали ей в уши, хватали за руки, куда-то звали… Она не видела меня поглощённая чужим мужским вниманием, а я хотел подойти к ней, но не решился. Я вспомнил утреннюю нашу встречу, когда она стояла среди шлюх и смотрела на меня как бы с высока…
В морду бы кому дать!
Меня задел плечом проходивший от стойки подёнщик. Он держал перед собой полную кружку пива, обхватив её ладонями как самую большую в мире драгоценность, и не видел меня. Я едва сдержался, чтоб не сцепиться с ним. Наоборот, состроил умильную физиономию, извинился.
— Прости, брат. Слушай, а почему клановых не видно?
— Ты не в курсе? — подёнщик остановился и удивлённо посмотрел на меня.
— Насчёт чего?
— Кланам привет из замка прислали.
— В смысле?
— Э, так ты и вправду не слышал! Много потерял, брат. Нубы сегодня всю площадь на уши поставили, а в квартале персов за кем-то побегушки устроили. А потом завалились в ратушу, нагнули клириков и мэру по носу настучали. Совсем оборзели. Так что завтра барон приезжает. Стрелка у него с главами кланов. Теперь сидят у себя злые и трезвые, готовятся к встрече.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
О-хо-хо! Вот чем обернулись наши утренние скачки по крышам. Завтра барон Геннегау наведёт на клановых жути, покажет им Кузькину мать. Вот народ-то порадуется. Только мне от этого никакой пользы. Все свои убытки от посещения барона, нубы спишут на меня, и такой счёт выставят, что я никогда расплатиться не смогу.
Ладно, прорвёмся.
