какую-то грустную мелодию. Сэф чуть наклонил голову набок и выжидательно уставился на меня.
Интересно, чего он от меня хочет?
— Кира, что это за звуки такие? И чего этот Сэф так ждет от меня?
— Со ста процентами вероятности эти звуки — колыбельная мелодия, и это не что иное, как зашифрованное послание.
— Ты можешь расшифровать?
Секундная заминка и Кира доложила:
— Да. Это точные координаты чего-то, находящегося в космосе.
— Выведи карту и наложи эти координаты на нее.
В помещении чуть притух свет, и на обширной звездной карте, заполнившей почти всю комнату, запульсировала яркая зеленая точка.
В глазах Сэфа промелькнуло одобрение, и он, коротко кивнув, сказал:
— Эти координаты оставил кто-то из нашего клана, и этот кто-то был здесь вскоре после разрушения планеты. Я уверен, что сделал это в надежде на то, что когда-нибудь мы посетим наш погибший Зот и обнаружим послание.
Сэф еще раз подкинул дрона на ладони.
Я тут же связался с капитаном крепости Лином и перекинул ему изображение звездной карты с координатами.
— Лин, посмотри, эти координаты далеко ли от нашего маршрута к Новому Зоту?
Капитан ответил практически сразу, не прошло и секунды.
— Это на границе созвездия Лумус. Чтобы попасть туда, необходимо проложить новый курс, и это займет…
— Нет! Мы продолжим наш путь по ранее проложенному маршруту.
Затем я перевел взгляд на недовольного, поджавшего губы Сэфа.
— Мы не можем рисковать «Островом», — твёрдо настоял я. — По этим координатам может быть ловушка, и враг может ожидать нас там. Сейчас мы отправим к созвездию Лумус разведывательных дронов, соберем необходимую информацию и только когда прибудем на Новый Зот, я обещаю тебе, — я указал пальцем на пульсирующую метку на звездной карте, — снарядим в этот сектор экспедицию.
Сэф сначала хотел что-то возразить, но затем его взгляд замер у меня на переносице, и он медленно кивнул, соглашаясь.
— Я отдам распоряжение насчет куперов и лично доложу Совету о результатах разведки, — ответил он, направляясь к выходу из помещения.
Глядя в спину удаляющемуся Сэфу, я подумал — сколько нас еще ждет таких сюрпризов, пока мы доберемся до нашего нового дома?
Глава 4. Непростые отношения
Планета Земля
Ковчег
После пробуждения Тейи времени у Илы в Ковчеге совсем перестало хватать. Новая подруга требовала к себе постоянного внимания, и смотритель сбился с ног, стараясь угодить ей, да еще и успеть везде и всюду. Ему даже как-то раз в голову пришла шальная мысль — уж не поторопился ли он вытащить Тейю из стазис-капсулы, и вообще, не была ли его просьба к Зоргу и Совету Восьми оставить ему Тейю в качестве своей кристы правильной! За нежной и прекрасной оболочкой феи, даже нет… скорее, суккубы, скрывался твердый и весьма мерзопакостный характер.
Ила, проживший на Земле долгую жизнь в окружении самых прекрасных женщин, вдруг понял — зотэрианки — это нечто совсем другое, настолько другое, что непонимание происходящего вокруг просто сводило его с ума.
Вначале она ошарашила и немало напугала его тем, что после пробуждения Тейя прекрасно помнила свое настоящее имя. Правда, как потом выяснилось, к большому облегчению Илы, это было единственное, что она вспомнила из своей прошлой жизни. Затем, быстро смекнув, что смотритель к ней неровно дышит, она начала умело играть на его чувствах, устраивая ему всё новые и новые пакости. Зачем она это делала, Ила так и не смог понять.
А еще ему иногда казалось, что она задалась целью разрушить тут всё. Чем-то Ковчег пришелся ей явно не по душе. Сдружилась с Глексиком и при полном его попустительстве всюду совала свой нос, а один раз, как она потом утверждала — совершенно случайно, запустила систему активной обороны Убежища. А это в свою очередь могло грозить серьезными неприятностями не только с российской стороной, но и в перспективе со всем миром. Хорошо, что Ила успел это вовремя предотвратить, но после ему пришлось ограничить ей доступ во многие помещения Ковчега, дабы не случилось какой беды.
И вообще, странно как-то всё это! Непонятная дружба с главным искином Ковчега с ее-то почти не работающим бриалом и нулевыми знаниями в этой области.
Как они нашли общий язык — уму непостижимо! Но факт остается фактом. Тот слушал и выполнял все ее просьбы почти так же, как и команды самого смотрителя, и это не могло ни удивлять, ни настораживать. Пришлось Иле пообщаться с искином по душам и, как ему показалось, они поняли друг друга.
Проводя первоначальную диагностику Тейи, он убедился в том, что ее Бакмат заглушен до уровня Буссана, и у нее напрочь стерты все навыки и знания, которыми она владела ранее. Белоснежный комбинезон, который полагался ей по рангу бриала, был пока девственно чист от различных значков, подтверждающих уровень знаний. Степень развития, по зотэрианским меркам, нулевая, интеллект заглушен так же, как и бриал, до самых начальных показаний. Уровень навыков не превышает элементарного бытового, но если подходить к вопросу практично, то для той роли, к которой ее приговорил Высший суд, большего и не требовалось.
Как показал диагност, репродуктивные функции у нее были в прекрасном состоянии, и она спокойно могла родить не одного ребенка от кого угодно, а большего от нее и не требовалось. Но Ила был в корне не согласен с таким подходом. Он полюбил Тейю с первого взгляда и готов был стерпеть очень многое, чтобы вернуть ее к нормальной жизни, и затем создать с ней полноценную зотэрианскую семью. Надо только набраться терпения и дождаться, когда ее почти обнулённый бриал выйдет на уровень восприятия, поступающей к нему информации и обучения, и тогда он сможет, правильно подбирая базы знаний, развить интеллект и привить ей новые навыки, одновременно развивая природные способности. После вмешательства извне бриал у нее серьезно тормозил и пока не желал просыпаться для принятия какой-либо информации. Но он непременно пробудится! Это обязательно произойдет, и когда это случится, тогда станет немного легче, и это поможет сблизиться, найти какие-то общие интересы и, может, тогда…
Ила часто ловил себя на мысли, что с особым нетерпением ждет этого момента.
До постели у них пока еще так и не дошло… Хоть Тейя и была крайне соблазнительна, и вызывала у Илы жгучее желание только при одном взгляде на нее, но нынешняя детская непосредственность и невинный взгляд не давали смотрителю возможности переступить черту, которую он сам же для себя и начертил. Он вбил себе в голову, что не прикоснется
