— Кто? — спросил доктор.
— Как это «кто»? Ясно кто! — Патрик осторожно посмотрел на Свифта. Тот подмигнул. — Господа, не надо сбивать меня вопросами. И у лакеев есть нервы!
— Он прав, — сказал декан. — И кто б я ни был, мне необходимо знать свой час, доктор. Все равно: доиграть или дожить. И то и другое надо сделать достойно. Я сам хочу решить, как мне распоряжаться остатком отпущенного времени… Когда?
Доктор молчал.
— Хорошо! — вздохнул Свифт. — Попробуем понять друг друга молча. Вы этому долго учились, теперь ваши старания увенчаются успехом.
Он подошел к доктору, заглянул прямо в глаза:
— Неужели завтра?
— Я этого не говорил! — крикнул доктор, отступая к стене.
— Значит, завтра, — печально повторил Свифт. — Девятнадцатого октября… А если точней? Утром? Вечером? В таком деле каждый час дорог.
— Не отвечайте, доктор! — в отчаянии закричал Патрик. — Не думайте про это!
— Ровно в полночь? — спросил Свифт и посмотрел на часы, висевшие в кабинете. — Осталось всего два часа…
— Ну просили же мысленно помолчать! — Патрик схватился за голову.
— Молчите все! — сердито произнес Свифт. — Вы и так отняли у меня много времени. — Он подошел к зеркалу, посмотрел на свое отражение, усмехнулся, — «Джонатан Свифт»… Год рождения… Год смерти… Все расписано на небесах. Что же остается человеку? Подробности! Придумай подробности — сочинишь судьбу! — Он повернулся к присутствующим. В его глазах появился какой-то веселый азарт. — Знаете, друзья, почему человек боится смерти? Потому что у нее преимущество: она знает час своего прихода, а человек в неведении. Но теперь мы с ней на равных! — Он взял у Эстэр книгу. — Ну, что тут напридумано? «Девятнадцатого октября плачем, стонами и рыданиями наполнился дом Джонатана Свифта…»
Патрик рухнул перед хозяином на колени, обхватил голову руками, громко зарыдал.
— Пошло! — поморщился Свифт.
— Пошло, сэр! — быстро согласился Патрик, встал с колен, отряхнулся.
— Да кто же это пишет? — Свифт повертел книгу в руках. — Губернатор Уолп? Наглый враль! Все будет не так! Я столько раз это репетировал, чтоб избежать банальностей. Два часа — не так мало! Мы успеем подготовиться. — Его движения сделались порывистыми, глаза смотрели вдохновенно. — Патрик! Мисс Джонсон! Соберите актеров! Всех! Вы меня понимаете? Всех!!
— Разумеется, декан! — Эстэр поспешила к дверям.
— Передайте: у нас последнее представление и необходимо кое-что обсудить! Вам понятно?
— Безусловно, сэр! — Патрик вышел вслед за Эстэр.
Свифт некоторое время расхаживал по кабинету, о чем-то сосредоточенно рассуждая, затем вдруг охнул, схватился за грудь.
— Что с вами? — крикнул доктор. Свифт засмеялся.
— Вы меня очень огорчаете, декан, — сердито заметил доктор. — Словно нарочно делаете все, чтобы предсказание сбылось.
— Наоборот! Мы его перечеркнем, и вы мне в этом поможете. — Свифт взял бумагу, перо, положил все это перед доктором. — Плевать нам на мемуары какого-то губернатора! У историков будут воспоминания лечащего врача. Юридический документ, который невозможно опровергнуть!
— Имейте в виду, я стану писать только правду!
— Конечно! — воскликнул Свифт. — Правду в высшем смысле. Пишите! «Я, доктор Симпсон из Ноттингемшира, свидетельствую о последних минутах пребывания моего пациента Джонатана Свифта в Дублине… Поздно вечером, накануне всем памятного девятнадцатого октября тысяча семьсот сорок пятого года декан неожиданно привел меня в свой кабинет и сказал: „Доктор! Я хочу написать продолжение „Приключений Гулливера“… Пятую часть этой книги. Самую важную! Последнюю! «Путешествие в страну мертвых“…
— Успокойтесь, декан! Вам вредно так волноваться… Свифт передразнил:
— «Успокойтесь, декан, вам вредно так волноваться!» — воскликнул я, но декан ответил: «Волноваться всегда полезно!» — Он вложил перо в руку доктора. — Пишите! Я диктую.
— Но вы бледны, у вас частый пульс! — запротестовал доктор.
— «Но вы бледны, у вас частый пульс!» — снова крикнул я, но декан дал мне руку, и я убедился, что пульс у него отменный… — Он протянул руку доктору, тот проверил пульс. Свифт продолжал диктовать: — «Сегодня в полночь, когда зазвонит колокол на соборе, я отплыву в страну, где до меня побывал разве что один Данте. Данте дал гениальное описание этой страны, но, увы, чересчур мрачное! Уверен, что и там есть много забавного и нелепого, просто это не каждому дано увидеть. Смерть боится казаться смешной! Это ее уязвимое место… Того, кто над ней смеется, она обходит стороной…» Пишите, доктор! И даже когда уйду, вслушивайтесь, я буду диктовать!
За окнами зазвучала музыка. Факелы высветили аллеи сада. Свифт стремительно направился к выходу. Доктор поспешил за ним. У входа в дом собралась толпа актеров: яркие костюмы, маски, факелы…
— Все готовы, ваше преподобие! — сказал Патрик. — Свифт поднялся на возвышение:
— Друзья! Сегодня в полночь я умру в последний раз! Это — важное представление, поэтому мне хочется быть в нем максимально убедительным… Посмешней изображайте скорбь. Если я пошатнусь — громко кричите…
— И я? — спросил Второй лилипут. — Меня все равно не услышат… Я лилипут!
— Неважно! — сказал Свифт. — Сегодня ваш крик не для других, а для себя.
Послышался громкий топот огромных башмаков: перешагивая через кусты, к ним приближался Глюм.
— Глюм! — радостно крикнул Свифт. — Вам стоит переобуться. У вас недостаточно высокие ходули для такого случая.
Глюм засмеялся, задрал брюки:
— Это ноги, господин декан! Я снова стал расти. По-настоящему! Так интересней, не правда ли?!
Декан повернул счастливое лицо к доктору:
— Записывайте, доктор, записывайте… «Так интересней!» — Он подозвал Некто. — Вы, мистер Некто, проводите меня печальным взглядом, но с легким оттенком зависти: мол, везет же людям… умирают! А мне еще жить и жить…
Некто понимающе кивнул, потом печально продолжил:
— Но я вам действительно завидую, декан. Вы умрете, все газеты напишут: «Умер Свифт!» А случись это со мной, что писать? «Такого-то числа умер Некто»… Все равно что «никто»…
— Браво! — воскликнул Свифт и обнял Некто. — Эту шутку произнесите погромче. После нее я упаду. Все молча склонятся надо мной. Подойдет доктор, констатирует смерть, и составит протокол. После этого я исчезну. Совсем!
— И даже не выйдете на аплодисменты? — спросил кто-то.
— В этот раз — нет…
Актеры переглянулись.
— Аплодисментов может и не быть, — заметил Глюм. — Это вам кажется, ваше преподобие, что всех уж так интересует игра вашего ума. Публику волнует совсем другое. Кто кого любит? «Стелла или Ванесса? Ванесса или Стелла?»
Все собравшиеся закивали в знак согласия.
— Мне не даются лирические сцены, — печально вздохнул Свифт. — Это пробел в моем творчестве…
— Не наговаривайте на себя, сэр! — крикнул Глюм. — Чтобы классик, да еще сумасшедший, не смог придумать эффектную сцену про любовь?! Придумайте, ваше преподобие!
Актеры одобрительно зашумели:
— Придумайте!
— Где-нибудь у алтаря! — подсказал Патрик. — Под звук органа…
Все зааплодировали, предвкушая красивую сцену. Свифт обернулся к Эстэр:
— Вы мне поможете… Стелла?
— Мисс Джонсон вздрогнула:
— Вы обращаетесь ко мне: ваше преподобие?
— Да! Вы так на нее похожи… И я хотел бы с этого момента называть вас Стеллой. И чтоб мы прошли с вами к алтарю в соборе… И чтоб звучал орган…
— Может, еще позвать епископа? — предложил Патрик.
— Нет! — сказал Свифт. — Я все сделаю сам. За свою жизнь я стольких венчал и благословлял, что заслужил право один раз проделать этот обряд с самим собой.
— А мы будем свидетелями! — обрадовался Патрик.
— Да. И доктор это все опишет.
— Что? Что я должен описывать? — не понял доктор.
Декана обступили актеры и зрители, страстно наперебой заговорили:
— Как это «что»?— Вы станете сейчасСвидетелем венчания декана…— Вы, молодой и честный человек,Вам долго жить! Расскажете потомкам,Что не был Свифт чудовищем жестоким,А был он просто слабый человек,И очень трудно приходил к решенью.— Зато, решив, он становился сильным,Сильнее всех превратностей судьбы…— И все узлы, что наплела она.Он разрубил при вас одним ударом…И сделал выбор!
Сопровождаемый этими разговорами, доктор вместе со всей процессией двинулся по улицам Дублина.
Гремела музыка, мелькали огни… Прохожие присоединялись к этому импровизированному карнавалу.
Скоро толпа подошла к собору Святого Патрика.
