— Ты думаешь о том, чтобы создать новую группу в Лондоне?
— Насчет создать не уверен, но, может, примкну к какой-нибудь.
Я в задумчивости киваю.
— А как с Элисон? Она тоже едет с тобой в Лондон? — Это был тот самый и единственный вопрос, который мне не терпелось задать ему, как только он обрушил на нас свою новость.
— Надеюсь, — отвечает он. — У нас все хорошо. Я думаю, что Элисон — это та, которая мне нужна.
— Ну что ж, рад за вас обоих, — говорю я, пожимая ему руку. — Уверен, вы оба там будете довольны и счастливы.
— Спасибо на добром слове, — улыбается он. — Я тоже уверен в этом.
23.45
Уже поздно. Прямо в одежде я сижу на кровати и перечитываю наброски текста к песне, которую собираюсь написать. Она, как и большинство моих песен, написанных за последние месяцы, об Элисон, и, хотя не прямо, а окольно, в ней также говорится и о любви, о том, что становишься старше и меньше интересуешься политикой, о том, что группа разваливается, что надо искать работу, и обо всем прочем, чем сейчас полна моя голова.
Улыбка на твоем лице
Зачем же ты пришла ко мнеС улыбкой милой на лицеИ говоришь, что знала все давно?Ведь жизнь так радует тебя,Ты беззаботна, как дитя,И ты решаешь все за всех сама.
Но почему ты мне приносишь только мукиИ смотришь на меня глазами палача?Но я еще живу, хоть сердце на пределе и больше нету сил.Смешно надеяться, что тот, кто от любви страдает,Вдруг позабудет все, чем он дышал и жил.
ХОР: Смотрите, мы встаем с колен —и нас ничто не остановит.
Ты думаешь, что жизни нет конца, до будущего очень далеко…Но посмотри, как много тех, кто нас с тобой моложе,Тебе смириться с этим нелегко… а я — идеалист, и я всегда им был,Пока ты все мои мечты не обратила в прах, но вот тебя я так и не забыл.Не верьте патриотам! Я прошлому не верю!Не верьте в то, что все еще возможен компромисс!Я верю в юность, но в себя не верю.Мы никогда не знаем, что нас ждет,Узнаем лишь тогда, когда вся жизнь пройдет.
Круши мои мечты и радуйся и смейся,Но все равно моя душа останется при мне(повторить)Бери все, чем владею я, мне ничего не жаль,Но знай — улыбку эту на твоем лице должна сменить печаль.
1993 год
Пятница, 26 февраля 1993 года
20.15
Я стою на Кингс-Хит у магазина видеофильмов «Блокбастер» со своей подружкой Луиз, второкурсницей медицинского факультета Бирмингемского университета. Мы с ней познакомились несколько недель назад в студенческом ночном клубе «XL’s». Она милая, но совсем не то, что Элисон. Все то время, что мы вместе — почти три месяца, — у меня в мыслях постоянно присутствует одна и та же картинка: Элисон неожиданно встречает нас, а я и Луиз сияющие, счастливые, просветленные. И тут Элисон чувствует себя настолько опустошенной и потерянной из-за того, что предпочла меня Деймону, что у нее происходит нервный срыв и она с рыданиями падет на землю.
Уже сорок пять минут я жду, пока Луиз решит, какой фильм мы выберем, и любой, кто не пожалел бы времени и понаблюдал за моими телодвижениями и мимикой, несомненно, понял бы, что я все это время раздосадован, раздражен, обозлен, угнетен и так далее в том же духе.
— Ну давай же, Луиз, — прошу я ее. — Решай же наконец, магазин скоро закрывается. — Я показываю на первую попавшуюся мне на глаза видеокассету. — Может, «Мыс страха»[23]?
— В нем полно ужасов.
Беру наугад следующую кассету.
— «Терминатор-2»?
— Да это же фильм для детей.
— «Моя девочка»[24]?
— А о чем он?
— В нем играет Макалей Калкин[25] и какие-то актрисы, о которых я никогда не слышал.
— Я с трудом вынесла его в фильме «Один дома»[26].
— Может «ДФК»?
— А о чем он?
— О ДФК, — отвечаю я.
— А кто это?
— Кто такой ДФК? Не ты ли говорила мне, что сумела поступить на медицинский факультет? Интересно, как тебе это удалось, если ты не слышала о Джоне Фицджералде Кеннеди? Он был президентом США в шестидесятых годах.
— Да?
— Да.
— Думаю, что фильм о нем сплошное занудство.
— «Тельма и Луиза»[27]?
— Смотрела.
— Ну все, — резко заявляю я. — Хватит. Сейчас я выберу фильм, который мы будем смотреть. Ник просто тащился от французского фильма «Бетти Блу»[28], который ему удалось когда-то посмотреть. Подожди меня здесь и продолжай искать, может быть, что-нибудь выберешь, а я пойду посмотрю на других полках, договорились? — Я обвел взглядом магазин. — Где же здесь секция видеопроката?
20.17
Секция видеопроката оказалась всего лишь полкой, на которой стояло несколько пустых футляров от фильмов «Тампопо», «Восемь с половиной», «Похитители велосипедов», «Сладкая жизнь», «Жан де Флорет» и «Бетти Блу». Я беру футляр от фильма «Бетти Блу» и пытаюсь понять, о чем фильм. Потратив минут пять или даже больше, я так ничего и не понимаю. Но я тем не менее прихожу к мысли, что наверняка актриса, исполняющая главную роль — Беатрис Делл, — появится на экране обнаженной. А учитывая то, что никто в мире так мастерски, как это делают французы, не выводит на экран обнаженную натуру, я ставлю футляр обратно на полку. Разве это хорошая идея, чтобы смотреть откровенный эротический видеофильм вместе с Луиз и довести наши с ней отношения до естественного финала, когда вечер еще не закончен? Так и не приняв определенного решения, протягиваю руку, чтобы поставить футляр на место, когда чья-то рука, тянущаяся к той же полке, появляется в поле моего зрения. Я резко оборачиваюсь и вижу, что эта рука принадлежит человеку, которого я знаю.
— Это ты, — говорю я, все еще сжимая в руке угол футляра видеокассеты.
20.19
— Это ты, — машинально повторяю я, все еще сжимая в руке угол футляра той же видеокассеты.
Я не видела Джима с того дня, когда мы поцеловались, вернувшись с Фестиваля в Рединге, хотя мысленно миллион раз представляла себе, как мы встретимся. Я постоянно и настойчиво представляла себе, что при нашей встрече буду ошеломляюще привлекательной. И никогда, пусть прошло бы и миллион лет, я бы не представила себя такой, какой явилась перед ним сейчас: в кроссовках, в поношенных тренировочных брюках и выцветшей форменной куртке женской хоккейной команды Бирмингемского университета, без макияжа, с волосами, стянутыми в хвост простой резинкой, потому что утром, когда встала, нигде не могла найти красивое эластичное колечко, которым обычно затягивала волосы. Я решила выйти из дома всего лишь на несколько минут, потому что меня целый день мучил насморк. Деймон остался на уикенд в Лондоне, Джейн поехала к родителям, мои соседи по дому разошлись по клубам, поэтому в мои планы входило купить видеофильм, еще одну большую упаковку попкорна, засесть дома и жалеть саму себя.
— Как ты здесь оказалась? — спрашивает Джим.
— Я собиралась задать тебе тот же вопрос.
— Мы с Ником вот уже две недели как переехали на Кингс-Хит, когда закончился срок аренды дома в Селли Оук. — Он на мгновение замолчал. — Я думал, ты переехала с Деймоном в Лондон.
— Нет… ну… пока еще нет, — говорю я. — Мы с Джейн тоже переехали две недели назад, когда истек срок аренды дома, который мы снимали на Хили-роуд.
— И где же вы сейчас живете? — спрашивает Джим.
— На Митфора-авеню.
— А номер дома?
— Шестьдесят пять, — отвечаю я и вижу, как физиономия Джима растягивается в улыбке от уха до уха. — Только не вздумай уверять меня, что ты…
— Я живу в доме тридцать шесть, — объявляет Джим. — Мне кажется, что это на другой стороне улицы напротив вашего дома.
— Уж не тот ли это дом с голубой дверью и портретом Джима Моррисона[29] в окне эркера?
— А ваш дом с зеленой дверью, а в палисаднике стоит мотороллер?
— Это мотороллер Питера, бойфренда Джейн. Он оставляет его у нашего дома, поскольку думает, что у нас он будет целее. Не могу поверить, что мы соседи, — говорю я.
— А я не могу поверить в то, что мы до сих пор не встретились. А как Деймон?
— Спасибо, у него все в порядке. — Я гляжу на Джима и чешу щеку. — А ты… с кем-нибудь встречаешься?
