После смерти Эмилии Мария Николаевна повела себя, как хозяйка: слуги Комаровского и, прежде всего, английская гувернантка маленького Евграфа, смотревшая на Тарновскую с подозрением, немедленно были уволены. Гувернанткой Евграфа и сына Тарновской Васи стала верная Марии Николаевне камеристка Перье. Васю отправили к дедушке с бабушкой в Отраду, Евграфа определили в кадетский корпус.
На похороны Эмилии Редер собирались приехать ее многочисленные родственники, поэтому захоронение отложили на два месяца, а тело решили бальзамировать.
В марте 1907 года Комаровский с Тарновской, Перье и Евграфом, не дожидаясь похорон, отправились в Россию. Граф, на следующий день после смерти жены, сделал Марии Николаевне официальное предложение. Тарновская обещала связать свою судьбу с ним сразу после развода с Василием Васильевичем.
Те же и Наумов
Перье с Евграфом сразу отправились в имение Комаровских Городище. А граф с Марией Николаевной вначале заехали в Петербург, посоветоваться с тамошними адвокатами. Комаровский жаждал видеть любимую женщину свободной от брачных уз. Остановились в шикарной гостинице «Дагмар» на Большой Садовой недалеко от Невского. Поговорили с адвокатами, сходили в Михайловский театр, ужинали в «Контане» и «Кюба». Выяснилось: бракоразводный процесс затянется минимум на год. Однако богатства Комаровского завораживали, и Тарновская пошла на важный компромисс с бывшим мужем, она согласилась признать себя виновной в прелюбодеянии и отказаться от прав на обоих детей.
А для того чтобы граф Комаровский не передумал искать ее руки, Мария Николаевна искусно разожгла его ревность: она утверждала, что ею серьезно увлечен князь Петр Трубецкой (с которым на самом деле была лишь шапочно знакома). Князь-де даже готов развестись с женой ради нее. Прилуков послал Тарновской в Россию письма от имени мнимого поклонника. Тогда, чтобы доказать серьезность своих намерений, Павел Комаровский обручился с Марией Николаевной и повез ее в Орел официально представить родным.
Орел – небольшой губернский город. Дворяне проводили время в клубе за карточным столом, а их жены сплетничали. Главные события того времени – арест конокрада и приезд цирка. Когда из московского курьерского поезда на перрон станции вышел главный местный аристократ и богач граф Комаровский об руку с Марией Николаевной Тарновской – это вызвало сенсацию.
В городе было мало людей круга Комаровского, разве что Николай Наумов – его младший приятель, в некотором смысле ученик. Потомственный дворянин, сын пермского губернатора, выпускник Московского лицея в память Цесаревича Николая, вольноопределяющийся лейб-гвардии Семеновского полка, чиновник особых поручений при орловском губернаторе. Он из старой дворянской семьи, его двоюродный дед – Иван Тургенев. Это элегантный молодой человек 24-х лет. Он пьет абсент, переводит Бодлера, словом, декадент.
Фридрих Ницше провозгласил: «Бог умер». Декаденты считали себя людьми вне христианской морали. Наука конца XIX века доказывала: человек – социальное животное, движимое подсознательными импульсами. Тарновская – порождение декадентства. Ее любимый десерт состоял из клубники в эфире, она колола себе морфин позолоченным шприцем и пила одуряющий абсент – спирт, настоенный на полыни.
Наумов был странным малым. Многие объясняли его «инакость» происшествием на Волге: как-то, купаясь, он поднырнул под лодку и получил веслом по голове. С тех пор стал странным: страстно верил спиритам, легко подвергался гипнозу, однажды бежал за экипажем некой дамы, как собачка (так приказал медиум). Из-за явной ненормальности был освобожден от воинской повинности.
В Орле все всех знали, а Комаровский считался губернским «львом». Человек крайне правых убеждений, член «Союза русского народа», он однажды публично избил местного либерала, редактора «Орловского вестника» Аристова (кстати, орловский архиерей Серафим за это графа благословил). Наумов, тоже монархист, писал в черносотенной газете «Орловская речь» абсолютно бескорыстно – только из убеждений. Комаровский и Наумов – приятели, и граф, конечно, представил молодому человеку свою невесту.
Николай Наумов влюбился в нее немедленно и страстно. Он даже написал поэму в честь графини, где клялся быть ей верным до гроба.
Представив Марию Николаевну родственникам, Комаровский отправился в Венецию, чтобы купить там палаццо, где собирался поселить любимую. Она же задержалась в Орле в доме Комаровских на Карачевской улице. Ей предстояло устроить будущего пасынка Евграфа в местный кадетский корпус.
В конце XIX века вышли романы австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха. Все его произведения, в том числе и знаменитая «Венера в мехах», описывают страстную влюбленность слабых, романтических юношей во властных и жестоких женщин. Во времена декадентства такая страсть, сопряженная с подчинением и унижением, входит в моду, ее называют мазохизмом. Наумов – типичный мазохист.
Зря графиня времени не теряла. Вскоре Наумов стал очередным и самым преданным сексуальным рабом госпожи Тарновской.
Она, по его просьбе, ежедневно проделывала над ним разнообразные эксперименты: тушила папиросы об его кожу, заставила наколоть свои инициалы в качестве татуировки, стегала плетью, ездила на нем, как на лошади. А Наумова это приводило в восторг.
Между тем Тарновская осмотрелась в Орле, побывала в имении Городище и мысль о браке с Комаровским стала казаться ей не такой уж привлекательной. Имение выглядело запущенным и было, как выяснила Мария Николаевна, обременено долгами. И граф вовсе не был так баснословно богат, как ей казалось. Никакой приязни к нему она не испытывала и начала понимать, что ввязалась в дурацкую историю.
Между тем переписка с Прилуковым, оставшимся в Вене, не прерывалась. Донат разработал хитроумный план, который помогал устранить соперников и обогатить Марию Николаевну. Оставив влюбленного Наумова в Орле, Мария Николаевна с верной Перье отправилась в Венецию. Прилуков последовал за ней из Вены. Они обговорили подробности и начали действовать. Необходимо было обобрать Комаровского, а затем убить его так, чтобы не вызвать подозрений.
Донат предложил два способа покончить с Комаровским: пронзить его отравленным кинжалом где-нибудь на узкой венецианской улице или подсунуть папиросу со стрихнином – настойкой чилибухи. Этот яд трудно подмешать к еде – у него сильный горький запах, его присутствие в пище скрыть практически невозможно. Разве что в кофе… Но граф предпочитал английский черный чай. А вот если незаметно подмешать в табак – смерть со страшными конвульсиями и спазмами – неизбежна. Проверено на крысах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
