не могла найти этому слов.
— Что мы ищем? — мягко, полушепотом, будто боясь, что нас услышат иные обитатели дома, спросила она. Майка казалась мне сейчас малым ребенком. Даже после того как захлопнулась дверь, она боялась издать лишний звук. Женственная, изнеженная домашним уютом натура трепетала от одного только осознания, в каком месте она оказалась. Вот тебе и сорвиголова с оторвой, вот тебе и огненная дочь…
— Все, — неопределенно отозвался я, но тут же поправил самого себя: — Все, что может показаться интересным. Карты, бумаги. Документы, письма… деньги.
Последнее я и сам не знал, зачем ляпнул, но от денег бы не отказался. Надоело уже быть на чужой шее, хотелось иметь какие-то средства. Голову все еще не покидала мысль купить Ибрагиму кортик из хорошей, дорогой стали — за все то, что он успел для меня сделать. Да и самому было бы неплохо вооружиться.
— Оружие, — кашлянул я, дополнив. Майку будто иглами кольнуло, когда она услыхала о последнем. Схватила меня за руку, дернула на себя.
То, что она сделала дальше, захватило мое внимание. Задрав платье, соблазнительно обнажила нижний краешек трусиков. Ругаясь на саму себя, выложила на стол плоский, с торчащим цилиндром дула пистолет. Такие я разве что только в музеях Второй Мировой видел. А в том времени, в котором я сейчас оказался, должно быть, это была одна из новейших разработок.
— Взяла у отца, — честно призналась она. Биска фыркнула, отрицательно покачав головой — по ее мнению, девчонка устроила из всего этого представление, и не больше. И что если бы дьяволица захотела, она бы вытащила для меня из своего исподнего три тысячи точно таких же.
Я взял его. Пистолет был удобен, легок, палец так и просился лечь на спусковой крючок. Если все, что мне довелось видеть до этого, было револьверами, то этот имел магазин. Я надавил на кнопку, заставив обойму вывалиться прямо мне в ладонь. Вместо свинцовых шариков из плотных гильз на меня смотрели крошечные, почти лавовые, ярко горящие точки.
— Это яйца жарух, — проговорила Майя, словно это должно было объяснить все-все на свете.
Ясночтение оказалось куда информативней. Кристаллизировавшаяся скорлупа жар-птиц, собранная в комки, отполированная под размер гильзы. Эта штука должна была стрелять чистым пламенем. Я лишь качнул головой — это что же, у меня сейчас в руках оказался самый первый миниатюрный огнемет? До такого, пожалуй, не сумели додуматься даже в наше время.
Во первых, потому что глупо, а во вторых… пускай оно все катится к чертям, это ваше «во-вторых», мне определенно нравится эта штука!
— Надо будет потом вернуть, — удрученно и виновато призналась Майя. — Если отец узнает, что я брала опытный образец…
Я не ответил, только ухмыльнулся. Да уж, Майечка, если отец только узнает, что ты брала опытный образец для того, чтобы вооруженная им ворваться в чужую квартиру в каком-то бедняцком притоне, наверняка весь изойдет на радость, что ты оттуда вообще вернулась живой и хотя бы относительно целой.
— Нашла! — Биска, оказывается, единственная, кто занималась делом. Я поспешил на ее зов: дьяволица могла по праву носить гордое звание хламщицы всех времен и народов. Оставалось только гадать: это она устроила такой бардак или тут уже так было насрано?
Словно они были ей противны, чертовка свалила все книги с шкафов. Вывернутые, раскрытые, они кучей валялись на полу. Я приподнял одну, присвистнул от удивления. Собрание сочинений Вольтера на французском языке. По крайней мере, эти закорючки казались мне французским языком. А похитивший меня паршивец, оказывается, был тем еще знатоком.
С книгами соседствовали газеты, разномастный ворох бумаг, какая-то тряпка, в которой с трудом можно было признать давно отслуживший свое галстук.
Биска как самый свой великий трофей швырнула на очищенный ей же стол письмо.
Майка любопытным котенком высунулась у меня из-за плеча, положив на него подбородок.
То самое письмецо, в котором указывалась сумма за похищение некоего Рысева Федора Алексеевича. Так вот, значит, как моего названного батюшку звали. Что ж, будем иметь в виду — как-то я за все это время упустил момент вызнать столь малую, но подробность.
Я ухмыльнулся. Письмо с заказом, это, конечно же, очень даже хорошо, вот только что мне делать дальше? Кликнуть человека с компьютером, заставить пробить почерк по общей базе? Увы, подобные кунштюки только в детективных романах да сериалах случаются. У меня же под боком были разве что девочка-огонь да девочка, рожденная из огня. Спалить кого, отвести проклятие, иллюзию вызвать — это они пожалуйста, а вот разбираться в начертанных закорючках не их профиль.
— Ищем дальше, — мрачно сказал, и Биска разом поскучнела. Ей-то казалось, что она как минимум отыскала улику века, а я, вместо того чтобы осыпать ее ворохом благодарности и затискать в объятиях. Попросту спрятал ее находку в карман.
Явно требовалось разъяснение.
— Сама по себе эта бумажка ничего не доказывает. А главное, ни на что не указывает. Притащи я это письмо к Белым Свисткам, там они предложат им подтереться. И будут правы.
— Чего же ты тогда хочешь?
— Неплохо было бы найти конверт. Может быть, там будет какая-нибудь печать? Незаметная деталь?
Я складывал письмо, собираясь спрятать его в карман, когда Майка меня остановила.
— Дай-ка сюда, — затребовала она, едва ли не вырывая листок из рук. Я послушно поделился с ней находкой. Мне казалось, что девчонка попросту хочет отыграться перед дьяволицей, а может быть, и покрасоваться. Ждал, что она, отрицательно покачав головой и зажмурившись от смущения, вернет мне его.
Но вместо этого она широко раскрыла глаза от удивления.
— Я знаю, чей это почерк!
— Знаешь? — Сомнения все еще вертелись стаей демонов в голове. Она же бросила листок на стол, склонилась над ним, заставив меня последовать ее примеру.
— Смотри, видишь? У букв «в» и «д» особый наклон. Как будто они обхватывают шарик. И здесь, над буквами «т» надстрочные тире.
Я кивнул ей в ответ, сам не заметив, каким тяжелым стало дыхание. Тайна, едва не спрятавшаяся от меня на листке бумаги, могла бы остаться незамеченной, не притащи сюда Биску и Майку. Демоница как будто знала, что без помощи Тармаевой ничего не выйдет.
Здравый скептицизм хлопал мне в ладоши, но подкидывать свежих дров в костер размышлений не стал. Пожал плечами и сказал, что ни к чему. В конце концов, чего я добьюсь пустым недоверием?
