А в декабре того же года Лев Львович прислал в Трехпрудный к Марине своего ближайшего друга, двадцатишестилетнего Владимира Оттоновича Нилендера. Сестры Цветаевы уже встречали его раньше в доме Виноградовых, а может быть, и в «Доне», где он жил рядом с Эллисом.
Нилендеру была поручена деликатная миссия: сделать Марине от имени Льва Львовича предложение руки и сердца.
В тот вечер Владимир Оттонович засиделся у сестер сверх всяких приличий. Как-то сам собой продолжался и продолжался нескончаемый разговор — и про бедного Эллиса с трудом вспомнили…
И нежданно-негаданно вспыхнула влюбленность — между Мариной и Нилендером. Ее последствия, как мы увидим, оставят заметный след в истории русской литературы.
Предложение Эллиса было отклонено, и можно только гадать, было ли вручено адресату стихотворение, написанное Мариной по свежим следам неожиданного события. Она назвала его «Ошибкой»:
Когда снежинку, что легко летает,Как звездочка упавшая скользя,Берешь рукой — она слезинкой тает,И возвратить воздушность ей нельзя.
Когда пленясь прозрачностью медузы,Ее коснемся мы капризом рук,Она, как пленник, заключенный в узы,Вдруг побледнеет и погибнет вдруг.
Когда хотим мы в мотыльках-скитальцахВидать не грезу, а земную быль —Где их наряд? От них на наших пальцахОдна зарей раскрашенная пыль!
Оставь полет снежинкам с мотылькамиИ не губи медузу на песках!Нельзя мечту свою хватать руками,Нельзя мечту свою держать в руках!
Нельзя тому, что было грустью зыбкой,Сказать: «Будь страсть! Гори, безумствуй, рдей!»Твоя любовь была такой ошибкой, —Но без любви мы гибнем, Чародей!
4
Но и в 1910-м Марина и Лев Львович еще продолжали встречаться.
Неугомонный Эллис стал директором-основателем нового символистского книгоиздательства «Мусагет». К этому времени прекратил свое существование журнал «Золотое руно», из редакции «Весов» выделилась группа младшего поколения — она и стала во главе «Мусагета». Эллис вошел в «триумвират консулов» издательства вместе с Андреем Белым и Эмилием Карловичем Метнером. С осени 1909 года триумвират заседал почти ежедневно вкупе с несколькими энтузиастами; среди них был и Владимир Оттонович Нилендер, специалист по античной литературе и классическим языкам. «Мусагет» официально открылся весной 1910 года на Пречистенке, 31, во втором этаже кирпичного флигеля дома, напротив памятника Гоголю (появившегося здесь год назад). И стал центром и средоточием русского символизма на его последнем этапе. Сплотившиеся тут «младшие символисты», по словам Федора Степуна, разрабатывали программу издательства, «исключительную по своему культурному уровню и по бюджетной нежизнеспособности».
Здание на Пречистенском бульваре, в котором размещалось книгоиздательство «Мусагет»В противовес «Весам», ориентировавшимся больше на французскую поэзию и культуру, «Мусагет» был задуман по преимуществу германофильским. Над редакторским креслом Метнера висел портрет Гёте, мрачно смотрел со стены Рудольф Штейнер. Но в салоне можно было видеть портреты и Тютчева, и Пушкина. Из вечера в вечер тут чаевничал и обсуждал жгучие проблемы кружок молодых поэтов, писателей и философов.
Просуществовал «Мусагет» всего четыре года (1910–1914), но книг успел издать много. Среди авторов были, прежде всего, немецкие философы, мистики и романтики — Яков Бёме, Экхарт, Новалис, Шлегель, Агриппа Неттесгеймский. А также античные авторы, и среди них — Гераклит Эфесский в переводе Нилендера.
Эта тоненькая книжка сохранилась в личной библиотеке Цветаевой — вся испещренная ее пометами.
На базе издательства вышел в 1912 году и первый номер журнала «Труды и дни». К редактированию исторического сектора привлечен был Вячеслав Иванов, Метнер вел постоянный раздел журнала — «Вагнериана».
Но «Мусагет» был не только издательством. Он проводил публичные вечера, здесь читались почти академические курсы по истории и теории символизма. Андрей Белый играл ведущую роль, на его выступления собиралось неизменно много публики. Кроме всего, он открыл здесь для молодежи «Ритмический кружок». Эллис читал курс о Бодлере, Борис Садовской — о Фете, Нилендер вел семинарий по орфическим гимнам, свой семинарий имел и философ Федор Степун…
Эмилий Карлович Метнер молодых недолюбливал, и вскоре Эллис объединил вокруг себя кружок молодых поэтов и философов, дав ему название «Молодой Мусагет». Сначала кружок собирался на Пречистенке, затем встречи перенесли в студию скульптора Константина Федоровича Крахта.
В этой студии бывала и Марина — хотя никаких подробностей об этом до нас не дошло. Здесь же бывал и молодой Борис Пастернак. Но то ли они посещали Крахта в разные дни, то ли не успели разглядеть и выделить друг друга, но их собственные воспоминания тех ранних встреч не зафиксировали.
В очерке «Пленный дух» Цветаева, упоминая «Мусагет», больше говорит об очаровательной и надменной Асе Тургеневой, чем о том, что же там происходило. Книгоиздательство предполагало напечатать книгу стихов Марины; Ася бралась выполнить для нее обложку — она была гравером и уже оформила книгу стихов Эллиса «Stigmata».
«На лекциях Мусагета, — вспоминала Цветаева, — честно говоря, я ничего не слушала, потому что ничего не понимала, а может быть, и не понимала потому, что не слушала, вся занятая неуловимо вскользнувшей Асей, влетающим Белым, недвижным Штейнером, черным оком царящим со стены, гримасой его бодлеровского рта. Только слышала: гносеология и гностики, значения которых не понимала и, отвращенная носовым звучанием которых, никогда не спросила…» «В Мусагете я, как Ася Тургенева, никогда ничего не говорила, только она от превосходства — своего над всеми, я — всех над собой. Она — от торжествующей, я от непрерывно ранимой гордости…»
И все же они успели подружиться и оценить друг друга, так что Цветаева смогла потом написать о «простоте любви, сменившей во мне веревку — удавку — влюбленности». По маршруту свадебного путешествия Аси и Белого — спустя всего полтора года — отправится в свое свадебное путешествие и Марина.
В конце 1911 года Эллис навсегда уехал из России. В следующем году он еще присылал «Мюнхенские письма» в «Труды и дни». Некоторое время был фанатичным слушателем и приверженцем антропософского движения Рудольфа Штейнера, но в 1913-м отошел от него. Написал труд о мистическом значении святого Грааля, мечтал привести Россию в лоно католицизма. Создал книги о Жуковском и о Пушкине. Продолжал писать стихи. На шесть лет пережил Марину. Умер в Швейцарии в Локарно-Монти в 1947 году.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
