Алексей поддержал Лидию Сергеевну за локоть, помог подняться по ступеням заводоуправления.
Они шли по коридору мимо открытых и закрытых дверей с табличками: "Диспетчер", "Главный технолог", "Зам. директора".
- Сперва пойдем к парторгу, потом к директору, - почему-то шепотом сказал Казаков и поздоровался с человеком, который медленно шел им навстречу. Не шел, а шествовал. Его загорелое, как у всех здесь, коричневое лицо было хмурым, губы сжаты, чуть обвислые щеки подрагивали на ходу. Хмурый человек кивнул, а когда он удалился на достаточное расстояние, Казаков сказал: "Директор".
Одет был директор в какое-то уродливое холщовое одеяние, которое особенно странно выглядело по сравнению со щеголеватой одеждой сотрудников заводоуправления.
- Видал? - шепотом спросил Казаков. - Во мужик! Все вопросы решает с ходу.
Алексей недоверчиво усмехнулся и заметил:
- Все вопросы с ходу решать необязательно.
- Для директора? Обязательно!
Алексей пожал плечами.
Лидия Сергеевна скрылась в двери с надписью "Диспетчер". Алексей с Казаковым вошли в приемную.
Приемная была - просторная, солнечная, застланная широкими ковровыми дорожками. На кожаном диване, развалясь, сидели начальниковы шоферы в голубых шелковых теннисках, обсуждали жилищные вопросы. Молоденькая секретарша поднимала трубки телефонов, что-то диктовала, что-то записывала. Уборщица поливала цветы на окне, студенты-практиканты толпились у стола секретарши, сиротливо протягивали ей бумажки с печатями.
Казаков огляделся и, переваливаясь, медвежьей походкой подошел к столу секретарши, всем телом навалился на телефон, схватил телефонную трубку, вызвал какой-то номер и заорал.
- Смотреть нечего, получать надо! - гудел он, перекрывая рассуждения шоферов, мольбы студентов и генеральские распоряжения нарядной секретарши. - Сколько? Сколько? Я знаю, как ты руководишь. Что это мы все разговариваем? Я разговариваю, ты разговариваешь, а кто будет машиной заниматься? Бытовщица, что ли, тетя Маша твоя?
Казаков хлопнул трубку на рычаг. Секретарша сердито отодвинула телефон, но ничего не сказала.
- Вы к кому, товарищ? - спросила Алексея секретарша.
- Отметь пока командировку, Леша, - посоветовал Казаков. - Напиши ему пропуск, Ирочка, главный инженер подпишет. Пока на месяц, а там видно будет.
Секретарша кивнула. Ее хорошенькое лицо было бесстрастно, как фотография, мелкие, круто завитые кудерьки дрожали и покачивались. Практиканты все еще стояли у стола молча и смиренно, опустив свои бумажки.
- Что у вас? - обратился к ним Казаков.
- Да я сейчас им все сделаю, товарищ Казаков, - пропищала секретарша.
- То-то, - буркнул Казаков, - а то держишь людей.
Шоферы пересмеивались. Они были в сложных отношениях с секретаршей.
- Слушай, Леша, зайдем на минутку ко мне, а потом займешься своими делами. Тебе пока пропуск сделают, оставь свой паспорт. А-а! - свирепо загудел Казаков, увидев вошедшего молодого долговязого человека в ковбойке. - А-а, попался, идем-ка со мной.
Молодой человек в ковбойке подался назад, к дверям, намереваясь улизнуть, но Казаков крепко схватил его за плечо и потащил за собой. Шоферы на диване захохотали, они знали, в чем дело. Они все знали.
В кабинетике Казакова, маленькой комнатке, где помещался стол, шкаф и два-три стула, так же ясно светило солнце и ветер доносил сложные химические запахи. Алексей наклонил голову, потянул носом, - пахло мятой и миндалем.
- Петр Петрович, я могу идти? - спросил молодой человек в ковбойке, делая скучное, дурацкое лицо и кося глазами на дверь.
- Не-ет, дорогой, ты садись, - ответил Казаков, - ты садись, кури.
- Не курю и не курил никогда. Мне идти надо.
- Говори начистоту, они тебя купили?
- Не покупал меня никто. Чего меня покупать? - ныл парень, пытаясь скрыть улыбку и отворачивая хитрые белесые глаза.
- Врешь! Я тебя покупал! - загремел Казаков.
Нетрудно было догадаться, что разговор касается спортивных дел. Этот белоглазый - какой-нибудь вратарь, а Казаков - старый футбольный болельщик, честь завода и так далее.
Казаков сердился:
- Им, значит, чемпионов будут подавать на тарелочке, а мы будем спокойно смотреть. А ты хорош... тебя завод вырастил, выучил, а ты заводом не дорожишь. Готов бежать. Чем они тебя соблазнили?
- Честное слово, Петр Петрович, ничем. Мне до ихнего завода ближе, почти пешком можно дойтить, а сюда пока доедешь по нашей дорожке, семь потов сольет. Условия не созданы.
- Эх ты, "дойтить"! Учили тебя!
- Я вообще правильно говорю, а сейчас от волнения и вашей несправедливости...
- Что ж, прикажешь тебе машину дать? Персональную? "Условия не созданы"! Слушать стыдно!
- Я могу остаться.
- Мы тебя не держим. Мы нового центра нападения создадим, а тебе будет стыдно против своего завода играть. У нас вон Бирюков, какой центр нападения растет, дай бог каждому. И работник образцовый. Не пропадем. Будь здоров. А ты не спортсмен, ты торгаш. Подумаешь, умеет по мячу бить!
- Петр Петрович, - взмолился футболист, - я останусь, не ругайте меня так. Только мне квартира другая нужна, у меня прибавление семейства ожидается скоро.
- Квартиры не я даю, цех распределяет. Тебе уже давали.
- Знаю, дали, - согласился парень. - Комната-десятиметровка.
- А у нас еще есть живут в сараях, на подселениях, чуть ли не в будках. Иди, брат, и подумай над собой, пока не поздно... А ты говоришь, я плохой администратор, - обратился Казаков к Алексею, когда за парнем закрылась дверь.
- По-моему, ужасный, - засмеялся Алексей.
- Давай перекурим это дело, - предложил Казаков.
Пока Казаков объяснялся с футболистом, дверь в его кабинет несколько раз открывалась. Заглянула Лидия Сергеевна и тихо притворила дверь. Главный энергетик зашел, сказал Казакову: "Улучи время, спустись ко мне". Звонил телефон, приносили бумаги на подпись.
- Идем, мне в цех пора, от телефона подальше, - сказал Казаков.
- Ты хвастался, что ты теперь из кабинета руководишь.
- Руковожу из кабинета не хуже других, а как же... - И Казаков с видимым удовольствием повернул ключ в дверях своего кабинета, оставив его торчать снаружи. - А ты к Баженову иди, к парторгу. Я думаю, ты сумеешь договориться с ним, он тебя поддержит. Хочет, чтобы было лучше, чем есть, и думает, когда говорит.
- Я с ним встречался на ярославском заводе, когда практику проходил. Он там работал, молодой был.
- Идет время! - проговорил Казаков.
Казаков пошагал по лестнице вниз, крикнув: "Освободишься, приходи ко мне, обедать будем в половине второго!" Алексей пошел к парторгу.
Парторг Баженов был для Алексея человеком, с которым "когда-то встречались". А это для нефтяника-переработчика не пустые слова, они означают, что вместе пускали установку, цех, осваивали новый процесс или из старого выжимали что можно и нельзя. Вместе волновались, не спали, несли вахту, а то и гасили пожар, потому что, как известно, "нефть загорается, а водород взрывается".
Баженов был молодым инженером, когда Алексей проходил студенческую практику. Баженов тогда бился над одним сложным и токсичным процессом. Нужно было дать новое масло двигателям. Когда наконец наладили процесс, масло не смогли откачать: отказал насос. Алексей в этой работе по молодости не участвовал, только наблюдал и восхищался упорством и какой-то тихой настойчивостью Баженова. Но насос помог наладить, это была дорогая сердцу Алексея механика, он догадался, в чем загвоздка, насос стал качать. Тогда еще шесть коров отравились, попили случайно водички, которая приятно пахла. Скандал поднялся из-за этих коров, тихого Баженова замучил следователь. Алексея тоже вызывали. Он сказал следователю: "Такое важное масло мы получаем, а вы шесть коров пережить не можете". А на вопрос, кто виноват, Алексей ответил: "Коровы виноваты".
Баженов был подтянутый человек с очень яркими светлыми глазами на загорелом лице. Загар был красноватый, как у всех светлокожих, светловолосых людей. Волосы его выгорели добела. Он встал, вышел из-за стола, крепко пожал Алексею руку. Его движения отличались простотой и сдержанностью физически тренированного человека. Годы прибавили значительности его лицу.
- Как теперь вас величать? - спросил Баженов, с радушием глядя на Алексея. - Вспомнил: Алексей Кондратьевич. Изотов. Так что, коровы виноваты?
Значит, он тоже помнил.
Баженов указал на кресло у стола. Алексей сел.
- Давно это было.
- Давно, - согласился Баженов. - Помните, как вы насос наладили? Я вас часто вспоминал, мне интересно было, что из вас получилось, из студента-мальчика.
- Получился дядя, - ответил Алексей.
- Потом вдруг узнаю, что вы директором на одном из заводов комбината. Вот так мальчик-механик! Не ожидал. Ну, думаю, какие штуки в жизни не бывают! Судьбы у людей неожиданные. А сегодня вдруг вы здесь...
Баженов сидел за столом прямо, не позволяя себе ни откинуться на спинку кресла, ни прислониться к столу. Держал в пальцах папиросу, как будто собирался спросить у Алексея разрешения закурить. На письменном столе у него был порядок, пачки справочников, пачки бумаг. И Алексей, который любил сидеть на стуле развалясь и вытягивать ноги вперед, выпрямился, одернул пиджак, вынул из кармана блокнот, собираясь докладывать, зачем он приехал на завод.
