Он этого даже не заметил, потому что как раз выкладывал на стол очередную книгу о домашних животных с фотографиями молодняка. Взрослых особей в книге не водилось. Книга явно прошла строгую цензуру.
Я потребовал у представителя животных объяснений.
— Они окончили жизнь на бойне, — ответил он и добавил, что сам-то он вегетарианец, потому что любит кроликов, поросяток, теляток, а книга стоит всего двести сорок франков.
Жена, которая тоже уже несколько лет не ест мясо и к этому моменту из-за слез уже почти не различала картинки, попросила у господина Бернхайма ручку и подписала заказ на несколько тысяч франков.
Я пошел провожать господина Бернхайма.
А по дороге затащил его в подвал и приставил ему к груди его же зонт.
Поначалу он не хотел отдавать заказ, но, когда я пригрозил, что если он не послушает меня, то никогда в жизни уже не увидит не только слоников и птичек, но и своих собственных отпрысков, он сдался и вернул мне бланк.
Человек — угроза не только природе, но и людям.
Миллион долларов
Всадники на лошадях с лицами, закрытыми платками, догнали наконец дилижанс.
— Руки вверх! — приказал один из них.
Как только кучер подчинился, бандиты открыли дверцы дилижанса и схватили добычу.
Это был мешок, набитый банкнотами.
— Сто тысяч долларов, — захихикал довольно главарь банды, садясь на коня.
Я переключил на другой канал.
Полицейская машина как раз настигла гангстеров в каких-то доках. Инспектор привычным движением достал из машины и открыл черный дипломат.
— Двести пятьдесят тысяч долларов, — заявил он с улыбкой спеца, умеющего с одного взгляда определить сумму.
Я снова переключил.
Сердитый похититель звонил из автомата, смешно меняя голос. Хрипя, он требовал три четверти миллиона долларов за освобождение жены бизнесмена. Бизнесмен в это время лежал в постели с юной любовницей. Что удивительно, платить за жену он не отказался. В итоге они сошлись на полумиллионе.
Теперь телевизор переключила жена.
Мужчина целовался с блондинкой. Под аккомпанемент скрипки. Наконец-то романтический фильм. Вдруг блондинка, оставив поцелуи, сообщила любимому, что у нее для него новость. К сожалению, от Джона.
— Сколько? — нервно спросил любимый.
— Миллион, — вздохнула хрупкая блондинка, словно это ей предстояло тащить такую тяжесть.
Я переключил на другой канал.
Двое мужчин в политкорректном телесоставе (один белый, один черный) сидели в машине в каком-то гараже над открытыми кейсами. Две секунды понадобилось им, чтобы прийти к одному и тому же выводу: у них в руках миллион. После чего оба закатились типичным смехом веселых сериальных грабителей.
— Тот белый похитил ребенка, — сообщила жена.
— Когда?
— На прошлой неделе. Сразу после детской передачи.
— По-моему, ты путаешь его с тем гангстером, который ограбил гостиницу.
— Где?
— В Сан-Франциско.
— А на каком канале?
— Уже не помню, — сказал я.
И подумал, что все могло быть куда проще, если бы каждый канал держал свой криминал в одном городе.
Еще я заметил, что ковбои довольствуются меньшими суммами, чем их коллеги в городах. Жену это не удивило. В городе квартплата выше. А еще бензин, парковки, гараж. У городских грабителей расходы побольше, чем у тех, кто нередко ночует в чистом поле и передвигается на краденых лошадях.
Она была, как всегда, права.
В этот момент на экране возникли инопланетяне. Одеты они были так, как будто пришли на аэробику. Земные же космонавты из Голливуда напоминали советские агитплакаты: капитан был белый, первый помощник неф, а на кнопки нажимала китаянка. Когда, успешно распилив инопланетный корабль лазерной пушкой, они стали обниматься, я переключил на другой канал.
Джордж только-только потопил свою яхту. Она ушла на дно вместе с женой. Мстительно отсмеявшись, он позвонил в страховую компанию и потребовал возмещения ущерба. Интересно, что за судно он просил больше, чем за супругу.
Жену это удивило.
У Джорджа, естественно, была любовница. На момент кораблекрушения она обеспечивала себе алиби в горах. Приехав к ней, Джордж сообщил, что все прошло по плану. За яхту он затребовал три четверти миллиона, за жену половину.
Любовницу удивило, почему за жену он получит меньше, чем за яхту.
— Вот видишь? — сказала жена, согласившись, как ни странно, с любовницей.
Я переключил на новости.
Дикторша сообщила, что были украдены четыре картины Пикассо стоимостью три миллиона евро.
— А почему не в долларах? — недоумевала жена.
— Потому что кража произошла на Лазурном Берегу, — ответил я, доставая карманный калькулятор.
Следующая информация о контрабанде кокаина на сумму десять миллионов тоже была дана в евро. Я не успел перевести это в доллары и поэтому поддержал жену. Принимая во внимание, что мы регулярно и в срок платим за телевидение, не мешало бы ему пойти нам навстречу и объявлять суммы в новостях в той валюте, к которой мы давно привыкли в сериалах. Кроме того, за нефть на мировом рынке и выкуп гангстерам платят тоже долларами.
Не говоря уже о том, что евро представляется не такой уж твердой валютой.
Дневник писателя
31 декабря.
Я решил, что буду вести дневник. Этот вид сочинительства, такой популярный сегодня, дает читателю возможность заглянуть в душу писателя, обогатиться его личными наблюдениями, чувствами и порывами.
3 января.
Основное правило ведения дневника — определенная регулярность.
Выясняется, что не так-то просто побриться, позавтракать и сразу после этого выразить свой взгляд на окружающий мир.
10 января.
Еще несколько дней назад хотел записать интересную идею о религии, но врач сказал, что у меня мало кальция.
20 января.
Писатель должен писать чистую правду. Нет смысла ничего утаивать: я забыл купить клубничный джем.
1 февраля.
Боюсь, что дневник издадут лишь посмертно. А это значит, что я никогда не узнаю реакцию критики и читателей. И даже тираж. Трагична судьба писателя…
6 февраля.
Не выношу Нюссбаума, и странно, что я не написал об этом еще в январе.
Правда, в январе у меня до дневника руки не дошли. Нюссбаума терпеть не могу с того момента, когда он стал утверждать, что бросил писать, хотя я точно знаю, что он тогда писал рассказ о весне. Он думал, что оставит меня в дураках, сочинив рассказ еще осенью.
27 февраля.
Ладно, допустим, что это Бог создал человека. А зачем?
2 марта.
Положение в Боснии не улучшается. А вот мой холестерин даже очень.
20 марта.
Идея: буду вести дневник загодя, чтобы освободиться и заниматься другими делами. Хотел бы я знать, почему художественная литература так часто интересуется уродствами.
6 апреля.
В загробной жизни меня больше всего не устраивает, что она загробная. В Нюссбауме — что он все время делает вид, будто у него нет времени, хотя его у него целая уйма.
14 апреля.
Ни за что не позволю насиловать себя чем-то таким стереотипным, как календарь. Дневник требует вдохновения.
20 мая.
Пригласить адвоката. Вызвать водопроводчика. Купить витамины. Написать издателю. Позвонить страховому агенту. Поговорить с консультантом. Выведать исподтишка, чем занимается Нюссбаум.
10 июня.
Как это делают другие писатели?
Им что, никто за целый день не звонит? Они не ведут переписку? Они не ищут ключи, засунутые куда-то тексты или документы для пенсионного фонда? Им не нужны слесарь, водопроводчик или фотографии на паспорт? Им не надо ремонтировать машину? Они не ждут у зеленщика, пока он доскажет, как провел отпуск? Они не выгуливают собак? Где они находят столько времени, чтобы так подробно писать об отчуждении, абсурдности, уничтожении природы или обществе потребления? Люди, систематически ведущие дневники, начинают вызывать у меня подозрение.
6 июля.
При составлении завещания меня охватила жалость, что после меня кто-то что-то унаследует, а мне ничего не достанется только потому, что моя жизнь окончилась. Это несправедливо.
И писатель испытывает подчас неописуемое состояние.
17 июля.
Мне приснился критик. Он толкал перед собой коляску, набитую пишущими машинками. И что самое ужасное: ел при этом черешню.
15 августа.
Нюссбаум сидел в кафе и делал вид, что мечтает. Я выждал в гардеробе, и мое подозрение полностью подтвердилось. Нюссбаум, естественно, вовсе не мечтал.
5 сентября.
Не исключаю, что иногда можно написать что-нибудь и о своей интимной жизни. Скажем, о своих проблемах с пародонтозом.
