– Я не слышу. – Винсент повернулся к ней левым ухом. – Look at me! (Смотри на меня!)
– I luuk. Tu sausan, – повторила Наташа. – In month.
– Two thousand dollars for that huynia! Две тысячи в месяц за это дерьмо?!! Невероятно! За такие деньги я могу иметь виллу в Акапулько!
– But it’s the center of Moscow! (Но это в центре Москвы!) – сказала ему Александра.
– Тут за один вид можно отдаться, – заметила ей по-русски Наташа.
– What she is saing? (Что она говорит?) – спросил Винсент.
– Тут замечательный вид. – Александра показала за окно. Там зябли и ежились в густой снежной метели Пушкинская площадь и Тверской бульвар. Оскальзываясь на коросте замерзшей грязи, по тротуарам мелкими шагами брели сутулые прохожие в заснеженных пальто и шапках. А на Тверской улице троллейбус потерял провода, создав гигантскую пробку авто, которые вопили гудками.
– Huynia is your view! Что такого замечательного в ваших ебаных видах? – Винсент раздраженно поднял телефонную трубку с валявшегося на полу телефона, приложил его сначала к правому, а потом к левому уху. – Of course! It’s not working! (Конечно! Не работает!)
– Workin, workin! – сказала Наташа, соединяя вырванные из стены и обнаженные телефонные провода.
Винсент повернулся к Робину.
– Что ты скажешь?
Робин пожал плечами: если ему суждено остаться в России, он не будет жить ни в отеле, ни в квартире, а, как только придут его станки и инструменты, переселится в мастерскую.
– O’kay! – сказал Винсент Наташе. – One thousand dollars. That’s my last word. And you have to fix everything here! (Тысячу долларов. Это мое последнее слово. И ты должна привести тут все в порядок.)
– Tu sausan, – не отводя от него косого взгляда, твердо сказала Наташа. – Ван саузан – депозит.
12
Вы когда-нибудь задумывались, каково иностранцу начать бизнес в России? Я не спрашиваю моих западных читателей, я обращаюсь к русским: поставьте себя на место любого иностранца, прилетевшего в Москву, чтобы начать тут какое-то дело. Что с вами случится в первую же минуту? Совершенно верно: вас надуют! Вас ограбят чиновники, наемные рабочие, сантехники, таможенные инспектора, водители такси, официанты, милиционеры и даже ваши собственные партнеры. Вас будут «обувать» внаглую, не опуская презрительно чистых глаз, вас будут кормить дерьмом, поить бурдой и подсовывать безумные счета, вас будут соблазнять сверхприбылями и проститутками, спаивать, шантажировать и вымогать последнее из последнего. И при этом вас же, ограбленного, будут презирать и ненавидеть – за ваши деньги, за вашу чистую сорочку, за правильно повязанный галстук, за аккуратную прическу и даже за запах вашего дезодоранта. И когда вы, униженный и разбитый, в отчаянии решите все бросить и сбежать домой, окажется, что вы обязаны заплатить штраф за то и за это, за просроченную визу, регистрацию банкротства и несостоявшиеся кредиты, а иначе вас и из России не выпустят.
Не так ли, дорогие мои российские читатели? Или я что-то преувеличиваю? Клевещу на свою географическую родину? И, пожалуйста, не нужно напоминать мне о пресловутой славянской доброте и прочей мистике – нынешняя российская действительность уже давно переместилась из бывших стыдливых «уголков криминальной хроники» на первые полосы самых респектабельных «Известий», «Московских новостей», «Коммерсантъ-Daily» и «Аргументов и фактов»: нет и дня, чтобы в Москве безжалостно, за каких-нибудь пару тысяч долларов, не убивали бизнесменов (в том числе иностранцев), или не брали заложников (в том числе иностранцев), или не взрывали офисы (в том числе иностранные).
Винсент Феррано и Робин Палски находились в самом начале этого рискованного пути.
Правда, у них были партнеры и покровители, связанные с верхами верхов правительственной власти: Юрий Болотников и Георгий Брух. Но как раз в эти дни Болотников и министр российской экономики улетели в Лондон добиваться в Евроклубе отсрочки платежей по российским займам под предлогом опасности возвращения коммунистов к власти, а Брух сразу после столкновения с маршалом Сос Кор Циньем укатил с сыновьями в Африку, в сафари, чтобы охотой на диких зверей восстановить свой престиж в глазах детей.
И простые российские заботы мгновенно обступили наших героев.
Во-первых, регистрация бизнеса и оформление бумаг на пятидесятилетнюю аренду особняка на Пречистенке. Эти два простых акта оказались связаны между собой взаимоуничтожающими обстоятельствами, несмотря на торжественно подписанный контракт между «Safe Way International» и Московской мэрией. В Палате регистрации новых учреждений, предприятий и акционерных обществ (улица Ситная, бывшая Энгельса, табличек нет, дом номер 6, корпус 2, строение 5, в связи с ремонтом вход с Нижне-Камского переулка, второй этаж, комната 19, прием документов в окне № 3 по средам и пятницам с 8.30 до 10.30, оплата госпошлины в кассе № 4 Сбербанка по улице Мясницкой, бывшая Кирова, выдача документов по четвергам с 14.00 до 16.00, справки по телефону не выдаются), так вот, после часовой очереди к окошку № 3 Палаты регистрации новых учреждений господам Феррано и Палски через их переводчицу было сказано русским языком, что без документов на аренду или владение каким-нибудь помещением в Москве регистрация бизнеса не производится.
– А я вам еще раз русским языком объясняю! – с непонятной враждебностью повторила Александре молоденькая приемщица документов с лицом красавиц итальянского художника Боттичелли. – Без адреса не регистрируем! Как я буду их регистрировать? Где? На Луне? Освободите окно! Следующий!
А в региональном Управлении коммунальным имуществом (улица бывшая Станиславского, дом 79, подъезд 9, третий этаж, комната 16, прием посетителей только по предварительной записи по телефону, дополнительная информация: по случаю ремонта проход через подъезд 7, вход со двора) томная заведующая с глазами и фигурой Шехерезады, кутаясь от холода в норковую шубу и угощая гостей растворимым кофе из двухлитрового китайского термоса с неземными павлинами, бессильно развела тонкими руками в старинных серебряных перстнях:
– Как же я выдам им документы на дом, если у них еще бизнес не зарегистрирован? Что я? Просто отдам двум американцам целый особняк в Москве? Да меня за это в тюрьму посадят!
– Надо дать! – стеснительно сказала Винсенту Александра после первой недели их мытарств.
– What do you mean «nado dat»? – спросил Винсент.
Александра смутилась и покраснела до шеи:
– Ну, я не знаю, как сказать… У нас есть хорошие обычаи и есть плохие обычаи…
Тут вмешался Робин. Двумя жестами он объяснил Винсенту, что Александра имеет в виду.
– Ах, взятка! – воскликнул Винсент. – Так у вас тоже! Что ж ты мне с самого начала не сказала?
Выяснилось, что Александра ничего о размерах взяток не знает и давать их не умеет. Винсент тоже не мог рисковать своим положением президента международной компании («Ты можешь представить – я, президент международной компании, буду совать взятки каким-то русским девчонкам! Конечно, они все красотки, но все же…»). Короче, дать первую взятку выпало Робину – если он влипнет на этом, то легко объяснить, что он немой, что-то не понял, думал, что это государственная пошлина и т. п.
Как ни странно, операция с первой же взяткой прошла у Робина блестяще: он молча подал в окошко № 3 те же документы и незапечатанный конверт с деньгами, красавица Боттичелли тут же вскрыла конверт, пересчитала деньги и, не глядя на взмокшего от страха Робина, сказала негромко:
– Еще пятьдесят…
Но Робин не знал этих слов и лишь улыбнулся бессильно.
Она подняла на него глаза, враз определила в нем иностранца и сказала с чистеньким английским произношением:
– Another fifty.
Робин выгреб из кармана все, что у него было – две десятки и пятерку. И жестами показал, что больше у него нет ни цента.
– O’kay, – сказала «Боттичелли», легким жестом сбросила деньги в ящик и стала не глядя штамповать документы жирным чернильным штампом, говоря куда-то в глубь комнаты: – Во блин! Уже кто только сюда не едет! Черные, немые! Медом тут у нас намазано! – И подала Робину какую-то квитанцию. – O’kay, sir! Go to the «SberBank» on Miasnitskaya street and pay ten thousand dollars. Take a receipt and come back at Thursday… (Ладно, сэр. Идите в Сбербанк на Мясницкую улицу и уплатите десять тысяч долларов. Возьмите квитанцию и возвращайтесь в четверг.)
Робин в изумлении открыл рот.
– What? – спросила «Боттичелли».
Он в ужасе показал на пальцах:
«ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ?????»
– Sure. Ну да, это стандартная пошлина, – сказала «Боттичелли», но все-таки улыбнулась, увидев искреннее отчаяние на его лице: – All right, я дам вам скидку на переводе ваших документов. – И снова повернулась в глубину комнаты: – Катя, ты переведешь ему за сотню, налом? Иди глянь: он хоть и немой, но без кольца. И выглядит как холостой…
Из глубины комнаты выплыла еще одна красавица в духе пышных дев с полотен Рембрандта. Она лениво глянула на Робина и кивнула «Боттичелли»:
