И Кайора выросла в месте, где пастухи сдавали пригнанный скот, расплачивались с заказчиком и прогуливали заработанные деньги, сбрасывая напряжение и радуясь, что, в очередной раз, остались живы.
Город был… своеобразный.
С оружием тут ходили все: держать кинжал, узкий стилет или "рыбку" учились раньше, чем ложку, а из всей магии больше всего ценилось умение зачаровывать арбалетные болты на взрывы, поджоги, "песню горной собаки" — и прочие маленькие и большие радости человеков воюющих.
Собираясь на прогулку, Алета привычно пристегнула к бедру кинжал, сунула в левый рукав стилет. Еще один нож уютно устроился в кобуре на щиколотке, рядом с шелковым бантом от изящной туфельки, сшитой по последней моде Аверсума.
Все это Алета проделала совершенно машинально, уделив ножам столько же внимания, сколько юбке, жакету и пышной прическе. Для очаровательной дамы выйти на улицу без трех-четырех колюще-режущих предметов было бы так же странно, как появиться в обществе растрепанной или не накрашенной. Ей бы и в голову не пришло, что она делает что-то странное, не свойственное прекрасному полу.
Разумеется, обращаться со всем этим арсеналом, баронесса умела так же ловко, как с тридцатью двумя столовыми приборами. Здесь, в приграничье, этот навык был таким же естественным, как дыхание. Тут, скорее, можно было встретить человека, не умеющего читать и писать, чем того, кто кидая в мишень шесть "рыбок" попал бы меньше шести раз.
Во дворе к ней уже спешили, но не для того, чтобы помочь сесть на лошадь. Чтобы попытаться задержать? Возможно…
— Баронесса, куда вы собрались с утра пораньше? — Цветочек была не прибрана, в домашнем платье, без огромного количества косметики и это странным образом сделало ее похожей на человека. Обычной пожилой женщиной, даже где-то в чем-то милой…
Но Алета не собиралась вестись на сентиментальность или родственные чувства. И того и другого в ней было — в наперсток не собрать.
— Сейчас уже за полдень. В "Мед Шавари", — ответила она, пожимая плечами и нетерпеливо поглядывая в сторону конюшен.
— Зачем?
— Странный вопрос, — с легкой, ничего не выражающей улыбкой, Алета разгладила широкие, по моде, манжеты, — разумеется, для того, чтобы поохотится на дикого горного медведя, затем выкурить сигару и подумать о благе Империи и Императора.
Цветочек некрасиво открыла рот, пытаясь найти в ее словах правду или, хотя бы, смысл — то, чего в них отродясь не было.
— Тетя, я хочу выпить чаю с медовыми шариками, — сжалилась Алета, — Зачем еще ездят в кондитерскую?
— Но, дорогая, ты же с утра была такой уставшей…
— А сейчас отдохнула.
— И ты уверена, что хочешь сесть на лошадь?
— Будет лучше, если она сядет на меня?
Цветочек посмотрела на баронессу с жалостью, как на безнадежно больную, хромую или даже брошенную у алтаря.
— Пытались тебя учить логике и манерам, да, видно, не в коня корм. Алета, на улице неспокойно. Будет лучше, если ты сегодня останешься дома. Шарики можно заказать, слуги принесут.
— Здесь всегда беспокойно, — возразила Алета, запретив себе язвить. На карте стояло ее будущее а, скорее всего, и сама жизнь. На мгновение ей стало страшно — неужели мерзавка Жиаль все же доложилась тете?
— По крайней мере, возьми с собой охрану.
— Я беру, — Алета кивнула головой на двоих здоровенных слуг, которые уже держали под уздцы своих лошадей.
— Я распоряжусь, чтобы тебя сопроводили еще четверо, — весь вид цветочка выражал сомнения, и обоснованные сомнения. Но, кажется, она ни о чем не догадывалась. И, определенно, не хотела ссоры. Алета могла попытаться что-нибудь с собой сделать, а караулить ее круглосуточно, или держать в подвале, а потом волочь к жениху связанной, как курицу на продажу — определенно, это было бы некрасиво, невежливо и наверное, даже в чем-то жестоко…
Все эти мысли баронесса легко читала на круглом, покатом лбу цветочка и поражалась, как она раньше могла быть так слепа! Воистину, если боги решают кого-то наказать, то отнимают разум.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хорошо, тетя, — девушка вздохнула, всем своим видом изображая покорность.
Наконец, ее лошадь, золотисто-рыжую Мельду, привели. По привычке Алета сама, не брезгуя, проверила седло и подпругу — покушения на ее жизнь уже были. Тетя смотрела на это без одобрения, но с пониманием.
Появились и слуги — этих она не знала, видимо, были наняты недавно и служили исключительно Цветочку. Интересно, а у тети есть любовник? Может быть, среди эти молодых людей? А что — хороший вариант, главное, никто не догадается, все в доме и, всплыви вдруг такое — кто поверит слуге против слова благородной дамы?
Размышляя об этом, Алета одела шляпу, как привыкла, без зеркала. Шляпа была почти мужская, с длинным пером и невероятно шла к золотому сиянию ее волос, красивых и густых. Кое-кто из слуг загляделся на нее и случайно тронул повод. Лошадь приняла это за сигнал трогаться, развернулась и потрусила к воротам. За ней потянулась вторая. Третий решил, что пропустил сигнал.
Баронесса пожала плечами, кивнула Цветочку и направилась следом. Какая разница, кто выезжает первым, а кто — пятым, если в конечном итоге она попадет туда, куда ей нужно? Совершенно никакой.
Копыта коней стучали по брусчатке. Город был непривычно тих и немноголюден, а те прохожие, которые все же попадались навстречу отряду, были мужчинами или слугами. За все время пути Алета увидела лишь одну спешащую по делам женщину — небогатую горожанку в саржевом платье, без сопровождения. И в первый раз подумала, что в словах тети, кажется, было что-то разумное.
Город и вправду насторожился.
Впрочем, в Кайоре это случалось по четыре раза в год, а то и по шесть.
"Мед Шавари" был очень респектабельной кондитерской лавкой с небольшим кафе. Сюда заходили на чашечку чая со знаменитыми фиольскими сладостями, а, ближе к вечеру, и на еще более знаменитое фиольское вино "лучшие люди" Кайоры. "Медом" не брезговали даже жена и дочь градоправителя.
Впрочем, сегодня здесь было почти пусто. Из одиннадцати столиков (счастливое число), заняты оказались только два. За одним сидели две молодые девушки, почти девочки с бонной. Другой занимал одинокий мужчина, который наворачивал пирожки с мясом и по сторонам не смотрел.
…Узнать его Алета, конечно, не могла — столько лет прошло! И, доведись встретиться на улице, прошла бы мимо. Но вот эта манера не есть, а сосредоточенно, почти медитативно поглощать пищу, словно сдернула дымчатую завесу с памяти и развернула прошлое, как свиток.
Обжора!!! Выросший, располневший (ожидаемо!) и, неожиданно, ставший очень интересным мужчиной. Пожалуй, встреть такого на приеме, Алета обязательно постреляла бы глазами и поиграла веером.
Напряжение этого утра немедленно отпустило девушку. Стало легко и как-то хулиганисто. В конце концов, почему она должна вести себя не так, как обычно, если совершает побег? Напротив, это вызовет подозрение.
Баронесса сдернула шляпку, отрепетированным перед зеркалом движением тряхнула золотой гривой — засмотрелись даже кони, привязанные на улице. Прикрыла полями половину лица и послала любопытный взгляд в сторону полного… скорее, просто крепкого мужчины за столиком.
Втуне! Тот в упор не видел попыток прелестной баронессы. Пирожки с мясом интересовали его гораздо больше. Алета про себя рассмеялась. Настроение пошло вверх.
— Чего изволит ваша милость? — подскочил слуга.
— Чай с мелиссой, медовых шариков и, пожалуй, корзиночку с ежевичным вареньем, — решила Алета, — вот за тот столик, он в тени. Солнце сегодня слишком яркое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— О, да, — кивнул слуга, — с утра жарко.
И немедленно испарился на кухню, не забыв по дороге отодвинуть стул и сделать знак, чтобы за выбранный столик принесли стакан чистой воды со льдом, маленькой долькой лимона и веточкой мяты.
Алета небрежно бросила шляпу на стол. Совершенно случайно она закрыла ее руки от взглядов с улицы. Развернула на коленях салфетку и опустила глаза. Обжора был магом воды? Кажется, да. Но, как правило, водники отлично управляются и с воздухом…
