слюной и начинаю кашлять. От натуги на глазах выступают слезы, и я тянусь за стаканом воды.
– Хам, – наконец, выдавливаю из себя и, хватая пакет, что есть сил луплю его по лицу.
Его голова дергается, но сам он остается неподвижно сидеть. Как в замедленной съемке смотрю, как медленно он поворачивается и в это же время встает. Чувствуя, что надвигается буря, поспешно вскакиваю, бросая злополучный пакет. Он стукается об пол, а я, путаясь в ногах, пытаюсь вырваться из замкнутого пространства.
– Куда же ты собралась, кошечка, – меня перехватывают, не успеваю я сделать и шагу на выход.
Голос мне мерещится зловещим. Жесткая хватка на талии и тяжелое мужское дыхание сзади заставляют меня замереть. Время словно останавливается. И я закрываю глаза, чувствуя страх.
– Отпусти, – брыкаюсь, боясь обернуться.
Но мне не дают сделать ни капли движения.
– Что ж, – говорит, что странно, спокойно, – не учел, что даже у таких бывает гордость, мой косяк, так что за удар прощаю, считай, что это месть за мое хамство.
И тут в моей голове начинает складываться пазл.
– Не поняла, – тело расслабляется, я усмехаюсь, а затем истерически смеюсь, – ты что, и правда, считаешь, что я – проститутка?
Затем осекаюсь, понимая, что почти прокричала это. Кручу головой, но никто вроде в сторону нашей кабинки не смотрит.
– Я три раза приходил в Лилию, – дергается его верхняя губа, затем прикусывает мочку моего уха.
По телу приятная дрожь. Затем продолжает.
– И угадай, с кем каждый раз провожу по несколько часов, м? – улыбается так, словно все понимает, – все еще хочешь продолжать отрицать род своей деятельности?
Я хмурюсь, в моей голове все переворачивается.
– Ты гонишь? – единственное, что могу выдавить из себя, затем толкаю его в грудь, – вообще-то это я – клиент клуба, и ты – мой заказ. Все моих три похода. Так что не надо тут переворачивать все с ног на голову.
Вижу, как напрягаются его мышцы. Темнеет взгляд. Бешено бьется на шее вена.
– Не смешная шутка, кошечка, – гладит пальцем мою щеку, плотоядно глядя на мои губы.
Я дергаю головой. Не желаю, чтобы он касался меня. Чувствую себя грязной. Словно на меня ушат помоев вылили.
– Ты серьезно? – замечает мое оцепенение и только потом тон его становится не шутливым.
Отстраняется от меня, наконец, облокачивается о стол и скрещивает руки на груди. На лице активная работа мысли. Через минуту мрачнеет на глазах, мне даже кажется, что опускаются уголки глаз. Смотрит на меня пристально, будто рентгеном сканирует. Но я взгляда не отвожу. Не вру.
– Это ничего не меняет, – приходит он к решению и кивает, – насчет такого странного стечения обстоятельств я еще разузнаю, и поверь, кошечка, проверю твои слова, не думаешь же, что поверю тебе на слово?
– Мне плевать, – фыркаю, еще чего, чхать хотела я на то, что он думает обо мне.
– Не дерзи, – хватает меня рукой за шею и слегка сжимает, не так сильно, чтобы мне было сложно дышать, а скорее указывая, кто здесь главный, – как я и сказал, значения это не имеет, клуб ведь ты посещала.
Последнее шепчет мне в ухо, отчего волосы слегка колышутся от его горячего дыхания.
– Как и ты, – ядовито улыбаюсь, но кисну от того, что он и сам клиент.
Хотя понимаю, что нет разницы, клиент он или работник. Он знает Антона. И это большая проблема.
– Но у меня ведь нет жениха, – выдыхает у моих губ.
Я молчу, понимая, что он прав. Но вспоминаю женщину, с которой видела его в день аварии. И не успеваю, как следует подумать, как слова вылетают изо рта быстрее.
– Но женщина-то у тебя есть, – чувствую превосходство, желаю стереть с его лица эту самодовольную ухмылку, – ну та, постарше, которая из магазина вышла в тот день, когда вы с Антоном поцапались. Или будешь отрицать? Альфонс.
Оскорбление вырывается непроизвольно, само. Но я не жалею, от этого внутри растекается облегчение. Он молчит, только изгибается смоляная кустистая бровь. Затем вижу, как слегка дрожат его губы, он запрокидывает голову и хохочет. Все громче, даже грудь вибрирует от силы его смеха. Затем он затихает, упирается лбом в мое плечо, и говорит.
– Это моя мать, – поднимает голову, утирает слезы и лыбится, – так что не придумывай в своей миленькой головке то, чего нет.
И вся веселость с меня слетает шелухой. Хреново.
– Неважно, – пытаюсь отстоять свою позицию, – хочешь сказать, что у тебя никого нет?
Верчу головой, словно хочу найти ту самую, перед которой он не хотел бы раскрывать свои секреты, но ожидаемо ничего не нахожу.
– Невесты нет, – присаживается снова на диванчик, – постоянной подруги тоже, так что косяковая у нас только ты.
Хлопает по своей коленке, намекая мне присесть, и я подчиняюсь, ощущая, что проиграла битву.
– Ну, в том, что мы оба не работники дома плотских утех, разобрались, – тянется к бокалу коньяка, – вернемся к главному вопросу, жених твой, как я погляжу, не в курсе, чем занимается его невестушка, так что…
Выпрямляю спину и слушаю.
– Если хочешь сохранить нашу порочную связь в тайне до свадьбы, – говорит спокойно, будто не рушит сейчас мою жизнь, – ты переходишь в мое владение.
Я молчу, с трудом перевариваю его слова, сглатываю и решаю спросить.
– На какой срок? – сжимаю руками свои колени, чтобы сдержать их тряску.
– А когда у тебя свадьба? – интересуется, а сам поглаживает своей лапищей мое бедро.
– Через месяц, – цежу сквозь зубы, ненавидя свое тело за то, что томно откликается на его грубые прикосновения.
– Значит, весь этот месяц будешь моей, – прикусывает кожу на шее, и я сжимаю ноги, чтобы уменьшить давление между ног, – а потом спокойно выйдешь замуж за своего тюфяка и будешь женой богатенького мажора всю оставшуюся жизнь. Ну, или сколько ты там планируешь.
– Хорошо, – презираю себя за это вынужденное согласие, но это только в фильмах главная героиня бьет всех по яйцам и только раззадоривает тем самым героя, в жизни же все не так.
– Не парься, кошечка, – добавляет, добивая меня все больше, – слово я свое сдержу, не трахаю, знаешь ли, замужних бабёнок. Принцип у меня такой.
А вот чужих невест топтать можно, думаю про себя. Но вслух не произношу, не хочу развивать дискуссию. Скорее бы домой.
Глава 8
Следующее утро начинается для меня так же хреново, как и предыдущее. Снова из-за бессонницы, вот только по другой причине. Будущая встреча с родственниками Антона не сулит мне ничего хорошего. Только утянет меня в
