Даже Михаил Антонович заметил, что со мной не все в порядке. Он купил дешевый кнопочный телефон и попросил меня оформить сим-карту и теперь звонил каждый вечер, спрашивал во сколько я возвращаюсь домой. Частенько он встречал меня у самой маршрутки и провожал до подъезда. Я не понимала, зачем он это делает, пока он не признался, что несколько раз нагонял Игоря со двора. Даже однажды пришлось пригрозить участковым.
Бывало, мы вместе пили чай или у него в каморке, или у меня, вприкуску вареньем и душевными разговорами. Старик рассказывал всякие байки о своей жизни, расспрашивал о том, как у меня дела, как прошел день. Общаться с ним было легко и спокойно. Будто бы вдруг у меня из ниоткуда появился родной дедушка.
Ковалева была довольна его работой. Несколько раз она лично его инспектировала, пытаясь поймать на какой-нибудь оплошности, но Антоныч знал свое дело. Он даже поделился с ней своими планами, какими цветами засадит по весне клумбы. А Вера Ивановна решила не говорить, что в обязанности дворника это не входит.
Каково же было мое удивление, когда Вера Ивановна пришла на день рождения Антоныча в его каморку с коробкой из кондитерской, перевязанной алой ленточкой. Я думала, что мы отметим его день рождения вдвоем, наготовила салатов, запекла курицу. Но, когда мы уже сидели за столом, в окошко кто-то постучал, а потом распахнулась дверь, и на пороге появилась Вера Ивановна в черном пальто, припорошенном снегом. В этот момент я жевала и чуть не подавилась куском курицы.
Вера Ивановна изменилась в лице, она замешкалась и отворила дверь, чтобы сбежать.
- Проходите, что вы холод запускаете?
Антоныч поднялся с табурета, подошел к гостье и помог снять пальто.
- Я пригласил еще и Веру Ивановну, - сказал он мне, словно извиняясь, что позвал кого-то еще кроме меня.
- Я не хожу на дни рождения к сотрудникам. У нас просто в этом месяце акция такая, - сказала она строгим тоном. – Вот тортик, - она поставила коробку на стол, а я обратила внимание на яркую помаду на тонких губах женщины.
Ковалева обычно предпочитала приглушенные оттенки, но сегодня она была не похожа сама на себя. Черное длинное пальто с роскошным меховым воротником. Черная же шляпка с вуалеткой. Будто она шла на званый ужин и собиралась всех впечатлить своим видом.
- Можно поцеловать эти прекрасные ручки, что донесли этот чудесный торт? – галантно произнес Михаил Антонович.
- А говорили, что не пьете! – буркнула Вера Ивановна.
- Если я и пьян сейчас, то от вашей несравненной красоты.
Я хихикнула, а Вера Ивановна возмущенно фыркнула:
- Глупости какие! – щеки ее тут же зарделись.
- Присаживайтесь к столу, - он отодвинул для Веры Ивановны табурет, а сам полез в буфет за тарелкой и столовыми приборами.
Сначала Вере Ивановне было неловко, но потом обстановка разрядилась. Мы очень хорошо посидели, а когда я собралась уходить и поднялась с табурета, то пошатнулась.
- Катенька, что с вами? - Антоныч подскочил со своего места, готовый подхватить меня.
- Ничего страшного, все хорошо, просто резко встала, вот и голова закружилась.
- А не тошнит? – с подозрением поинтересовалась Вера Ивановна.
- Все продукты свежие, из «Копеечки», - принял фразу на свой счет именинник.
Вера Ивановна сердито махнула на него рукой.
- Немного подташнивает, - призналась я. – Но я совершенно точно переела, - я погладила себя по животу.
- А ты никого не ждешь? – спросила Вера Ивановна.
- Да нет, кто ко мне может прийти? – улыбнулась я. – Да и я все равно уже ухожу, - я поняла слова Веры Ивановны как намек на то, что мне пора оставить старшее поколение вдвоем.
- Да я не о том совсем, - с раздражением произнесла она. – Я об этом, - она красноречиво посмотрела на мой живот.
Глава 18
Горский
Лютый и Калач отвезли меня домой. Там я наконец-то снял стремные шмотки бывшего Феечкиного хахаля, искупался, а потом поехал на работу. Было желание забить на все и отоспаться, но ощущение, что без меня там все пойдет прахом, не дало мне расслабиться. Расслаблюсь вечером. Вместе с Феечкой.
Разыгрывать ее дальше, притворяясь бомжом, не собираюсь. Мне не понравилось быть сирым и убогим. Да и водить ее за нос не честно. Только как ей объяснить свое преображение, чтоб от ворот поворот не дала. Явно же ей не понравится, что ее дурил. Сказать, что сдал металлолом и купил майбах? А еще квартиру в центре города. Или прийти к ней с цветами и рассказать, как все было на самом деле? И получить этими цветами по морде. Надо не забыть уточнить при заказе, что розы должны быть без шипов.
Однако моим грандиозным планам на дальнейшее освоение Феечкиного тела не суждено было сбыться. Зря я хвастался ей, что у меня железное здоровье. Видимо, боженька меня наказал. Скорее всего, я перемерз. Это могло произойти, пока сидел на картонке у магазина, или пока ждал, когда меня заберут от дома Феечки, или когда бегал без тулупа на разборки с бомжами у мусорки. А может, все это сразу стало причиной того, что уже к вечеру у меня поднялась температура.
Ближе к обеду я понял, что не могу ни на чем сосредоточиться, башка просто раскалывалась от боли, в глазах плыло. Неужели я настолько сдал, что ночной секс-марафон выбил меня из привычной колеи? Всё, можно выписывать справку о секснепригодности. Пора на пенсию, дед.
Людочка весь день бросала на меня встревоженные взгляды и интересовалась, все ли со мной хорошо. Так достала, что за малым не послал ее.
Под конец дня голова напоминала чугунный колокол, по которому кто-то долбил без устали молотом. Я опустил голову на стол на сложенные руки, так было немного легче.
Через какое-то время ко лбу прикоснулось что-то прохладное. Рука. А потом руку убрали, и кожи коснулись губы.
- М-м-м, Феечка, - простонал я.
- Виктор Степанович, вы горите и, похоже, бредите, - моя Феечка заговорила голосом Людочки. – Я сейчас принесу градусник.
Я с трудом приподнял тяжелую голову и посмотрел на нее воспаленными, слезящимися глазами.
- Зачем вы приставали ко мне? Вы на рабочем месте. Я вам выговор сделаю с занесением, - я не договорил и снова рухнул головой на руки.
Через какое-то время Людочка вернулась и стала меня тормошить:
- Виктор Степанович, Виктор Степанович! Поставьте градусник подмышку.
Я промычал что-то невразумительное. Тогда она с нечеловеческой силой откинула меня на спинку кресла. Ничего себе! Никогда бы не подумал, что хрупкая Людочка так может.
- Вы горилла, а не Людочка, - пробормотал я. Комплимент ей сделал, но она не очень обрадовалась. Наоборот нахмурилась и набросилась на меня дикой кошкой. Я отбивался, махал руками как мельница, пытался ее оттолкнуть, но она, ловко уворачиваясь, умудрилась расстегнуть мне рубашку и стала елозить ладонью по моей груди. Никогда бы не подумал, что она пылает тайной страстью ко мне. Вроде всегда была спокойной, милой девушкой. Оказывается, она затаилась и ждала удобного момента. И вот теперь, когда я ослаб, решила воспользоваться ситуацией.
- Зажмите плечом, - скомандовала она.
И когда я проигноривал ее, сама прижала мою руку к телу. Грязные домогательства секретарши внезапно закончились.
Через полминуты градусник противно запищал. Но Людочка и не собиралась его вытаскивать. У нее были свои представления о времени.
Наконец, она велела мне вытаскивать градусник. Вытащив, я тупо уставился на табло - 39,9. А Людочка уже набирала номер скорой.
- Не надо, все нормально. Слышишь? – пытался ее остановить.
Но она лишь сердито отодвинула от меня телефон и перебралась на другой край, оказавшись вне зоны досягаемости.
- Премии лишу! – прошипел я сквозь зубы, изо всех сил борясь с навалившейся слабостью.
Дальше все прошло как в каком-то полусне. Помню, как Людочка давала жаропонижающее, как тряслись с медиками на скорой, как я порывался перед этим ехать на майбахе и обещал подвезти их до больницы. Потом палата с кашляющим дедом на соседней койке, капельницы, уколы в жопу.
