– Чезаре обещал мне брак. Батюшка должен был назавтра явиться на аудиенцию во дворец дожей, то есть на третий день после обряда обручения с морем.
– Об этом обручении я наслышана.
– Госпожа понимает все хитроумие чудовищной интриги Филомены? Она поставила тишайшего в безвыходное положение. Он не мог пренебречь подарком моря, не вызвав неудовольствия всех граждан Аквадораты, своих подданных. И теперь эта лицемерка портит ему жизнь, продолжая плести сети интриг. Ей мало титула, мало звания супруги, она желает унизить и растоптать наши чувства. Назначить меня своей личной фрейлиной, чтобы ежечасно наслаждаться моими страданиями, это ли не подлость?
Синьора Муэрто ничего не ответила. Паола, будто обессилев, затихла, опустив голову на грудь. Они довольно долго молчали.
– Сделаем так, милая, – наконец проговорила матрона. – Ступай к его серенити, передай, что мать желает его видеть немедленно.
Дона Раффаэле пружинно поднялась, удостоившись одобрительного взгляда синьоры, и побежала к выходу.
Отсутствовала она довольно долго, а когда вернулась в сопровождении Чезаре, на ней уже был карнавальный костюм.
– Не слишком парадные покои, – хмыкнул дож, щурясь от сумрака спальни.
– Слава богу, Аквадората – республика, а не монархия, а я не королева-мать.
– Я прикажу зажечь светильники, – предложила Паола.
– Подожди в коридоре, – велела матрона, – разговор с твоим Посейдоном будет недолгим, и после ты сопроводишь его на карнавал.
Улыбка доны Раффаэле на мгновение разогнала сумрак лучше любой лампы. Потом девушка выскользнула из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.
Чезаре сел в свободное кресло у камина.
– Прости, я должен был нанести визит, не дожидаясь приглашения.
– Плохой сын.
– Другого у тебя нет.
Трость описала молниеносный полукруг, сбивая прислоненный к спинке кресла трезубец.
– Прости, – повторил Чезаре примирительным тоном, – я правда собирался прийти. Завтра же утром буду весь внимание и сыновняя почтительность.
– Завтра?
– Именно на рассвете завершится небольшая интрижка, посвящать в которую матушку мне бы не хотелось.
– Ты не заигрался?
– Может, самую малость. – Чезаре широко улыбнулся. – Но именно ради таких вот игр я согласился терпеть на голове рогатую шапку дожа. Ты хотела мне сообщить нечто срочное? В то, что ты приплыла поздравить меня со свадьбой, я не верю.
– Я спешила ей помешать, но, к сожалению, не успела. Караибские шторма сожрали почти неделю пути. Шхуну потрепало, тебе придется оплатить ремонт.
– С удовольствием. Я, представь, немного разбогател с последней нашей встречи.
– Четверть с четвертью, – фыркнула матрона. – Интриги! Похвастаешься потом.
– Ты упомянула, что собиралась предотвратить мой брак с Филоменой. У тебя были видения?
– О морских чудовищах, увлекших тебя в пучину вод вместе с твоей дурацкой шапкой и обручальным кольцом на пальце. Но я, как уже было сказано, опоздала, поэтому будем играть с теми картами, что розданы. Ты разведешься.
– Нет. То есть не скоро. Матушка, дона догаресса обожаема народом и полезна Аквадорате.
– А тебе? Я же прекрасно помню, сколько ты приходил в себя после истории на острове Поко-Комо. Ты любил и страдал.
– Вижу, ты уже опознала личность синьорины Раффаэле.
– Она хорошая девушка, горячая, смелая, порывистая.
– И ловкая! Полчаса назад она влезла по лианам плюща в окно моей спальни, придерживая подол платья зубами.
– И пышет здоровьем.
– Никакое здоровье не поможет ей подарить тебе внуков.
– Кажется, ты успел заразиться злоязычием у Филомены.
Чезаре смутился.
– Прости, если обидел. Матушка, давай отложим беседу. Я открою тебе свое сердце, сдерну завесу с планов. Хочешь, мы вместе сбежим из дворца в доки, чтоб осмотреть шхуну? Твоя команда разместилась с удобствами? Мы даже можем захватить с собой Паолу, она обожала когда-то лазить по мачтам. Или пригласить Филомену, чтоб вы с ней попытались подружиться.
За дверью раздалась какая-то возня.
– Кажется, мне пора. Ты точно не пойдешь на карнавал?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ступай. – Матрона поднялась, грузно опираясь на трость. – Иди с Паолой, пусть твоя горделивая женушка слегка помучится ревностью.
– Матушка!
– Она тебя не любит. Каково? Как можно не влюбиться в такого красавца? У нее ледяное сердце.
Чезаре отвел синьору Маддалену к кровати и подхватил с пола свой трезубец.
– И это мы тоже обсудим.
Он поклонился, залихватски забросил на плечо подол карнавальной тоги и удалился. Дона Муэрто прилегла на постель. Ноге требовался отдых.
Родительница дожа не любила интриг, но лишать себя удовольствия лично лицезреть финал одной из них не собиралась.
* * *
Карла Маламоко ждала нас во дворе под балюстрадой. Светло-синее платье с жемчужными вставками и воротником под горло, волна кружев на плечах и груди, синяя полумаска с бахромой из крошечных ракушек, волосы распущены и спадают почти до пояса смоляной волной.
– Что за танцы, рагацце? – недовольно спросила она.
Маура отогнала ревнивым взглядом некоего Арлекина, отирающегося в неприличной близости от черноволосой русалки, и легкомысленно махнула рукой:
– Поводим хоровод, два-три раза присядем в поклонах, ничего сложного. Лучше скажи мне, милая Таккола, нет ли среди присутствующих путтана твоих старых знакомых? Дона догаресса желала бы с ней побеседовать.
Дона да Риальто ворковала, прижимаясь к Карле всем телом. Запрокидывала голову, заглядывая в лицо. Она флиртовала! И премило. Смотри, Филомена, и учись. Теперь, зная все обстоятельства, я замечала, каким жадным блеском зажигаются черные глаза от близости Панеттоне, как дрожат губы и подгибаются колени под синим подолом. Так тебе и надо, хитрый интриган. Страдай от неутоленных желаний. Хотя, кажется, страдать тебе недолго. Маура желает быть обесчещенной и идет к своей цели напролом. Пусть только немножечко потерпит. Сегодня сцена ждет других актеров.
Толпа напирала со всех сторон, гости ожидали появления дожа, чтобы начало карнавала стало официальным.
– Серениссима, – прошелестело у уха.
Высокий синьор в маске Вольто обнял мои плечи, защищая от толчеи.
– Ваше сиятельство, – обрадовалась я, – вы уже здоровы!
– Не совсем. – Князь отодвинул маску и показал мне безобразный ожог на подбородке. – Святая вода действует на нас почище кислоты.
– Какой кошмар!
– Вам противно мое уродство?
– Нет, что вы. Погодите, Лукрецио, вы, кажется, кокетничаете? Желаете комплиментов?
– К сожалению, серениссима, мои желания невозможно исполнить.
Маска вернулась на место, а князь шагнул в сторону, увлекая меня подальше от подруг.
– Вы готовы к представлению, Филомена?
– К танцам?
Он сокрушенно вздохнул, заставив меня хихикнуть.
– Ах. Лукрецио, я знаю, что эти две недели вы охраняли меня, изображая томную страсть. Я благодарна. Поэтому отвечу без обиняков: я готова ко всему.
– Вас собираются похитить, чтоб доставить в спальню к юному да Риальто.
– Вы этому воспрепятствуете.
– Да. Я просто хотел предупредить, чтоб вы не испугались появления Ночных господ.
Толпа возбужденно зашумела, на возвышение в глубине двора вышли музыканты, стража командора стала оттеснять гостей в сторону, расчищая пространство у лестницы.
– Ваш выход, серениссима, – сказал экселленсе, снимая руку с моего плеча. – Ваш Посейдон сейчас появится.
– До встречи.
Расталкивая локтями гостей, я пробралась к подругам. Карла как раз любезно сообщала стражнику, напирающему на нее, куда и как она засунет ему его алебарду.
– Наконец-то! – Маура подтолкнула меня вперед. – Немедленно пропустите дону догарессу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Первые аккорды прозвучали, когда его серенити сошел с первой ступеньки. Синьорина Раффаэле замешкалась, попыталась оттолкнуть Кракена. Дальше я не смотрела, Панеттоне дернула меня за руку, увлекая в хоровод.
