— И что, больше ничего не известно? — не выдержал, наконец, Михаил.
— Ничего, — развел руками Виктор Петрович. — Связь с группой прервалась сразу же после высадки. А затем поразивший и нас, и крэнхи старт комплекса и его исчезновение. Ученые сходят с ума в попытках понять принцип его перемещения.
— Корабль Лонхайт… — мечтательно протянул курсант. — Это же…
— Вот именно это же, — кивнул директор. — Кто первый его обнаружит, тот получит немало преимуществ. Учти, поисковая операция не Объединенного Флота, а наша, имперская.
— Да, не хотелось бы отдавать корабль в руки американцев.
— Поэтому ты получишь не просто малый фрегат, а созданный на основе обломков другого корабля Лонхайт. Там есть кое-какая аппаратура, которой нет больше ни у кого.
Михаил думал, что его уже ничем не удивишь, но Томилин сумел сделать это. Значит, поисковые партии обнаружили еще один звездолет древней расы? Причем потерпевший крушение? Интересно. Даже более чем интересно! И созданным по чужим технологиям фрегатом предстоит командовать ему? На такое везение курсант даже не рассчитывал. Ведь по учебному плану на девятом курсе следовало проходить скучнейшую практику помощником депутата Государственной Думы.
— Этот фрегат способен погружаться на шестой уровень гиперпространства, — продолжил объяснения Виктор Петрович.
— На какой?!! — не поверил Михаил. — Вы не шутите?..
— Нет, — усмехнулся директор.
Его ничуть не удивила реакция курсанта. До последнего времени земные гиперфизики были полностью уверены, что погрузиться глубже четвертого уровня физически невозможно. Поэтому для них стало шоком, когда чудом вышло запустить двигатель Лонхайт с найденного корабля и убедиться, что это не так. Полученные данные русские скрыли от остальных землян, и теперь лучшие ученые Империи лихорадочно разрабатывали новую теорию гиперпространства, в то время как их иностранные коллеги и не подозревали о такой необходимости.
— Мало того, у инженеров возникло подозрение, что двигатель, а на фрегат установлен именно двигатель Лонхайт, не копия, не только гиперпространственный, но и еще какой-то, в нем имеется немало блоков, назначение которых объяснить не смогли. Да и заставить его функционировать в полной мере не сумели, — продолжил удивлять Михаила Виктор Петрович. — Только систему управления гипердвигателем выстроить вышло. Управление двойное — либо ручное, либо мысленное, поэтому отсюда отправишься в биолабораторию на вживление мозговых имплантов для полного слияния.
— Экипаж подобран? — Глаза Михаила горели предвкушением.
— Практически, — безразлично отозвался директор. — Возьмешь с собой двух своих друзей. Все остальные — штрафники. Импы.
— Импы?!. — вытаращил глаза курсант. — Но…
Однако тут же задумался. Не простые ведь штрафники, а те, кто сам посчитал себя в чем-то серьезно провинившимся и подал рапорт о переводе в ДИШП[5]. В основном там служили бывшие офицеры. Таких в просторечье почему-то называли импами — причин давно никто не помнил. Они бросались в самое пекло и, бывало, зубами выгрызали победу, не жалея себя.
— Импы… — повторил Михаил, сразу заподозрив, кем ему придется командовать. — И «безумцы», небось, есть?..
— Эскадрилья, — подтвердил Томилин.
— Капитан Суровцев со товарищи… — тяжело вздохнул курсант. — Так?
— Они самые, — кивнул директор, сверля его взглядом.
Некрасивая история на станции «Роберт Хайнлайн», во время которой из-за глупой ошибки других офицеров вынужден был застрелиться контрадмирал Карл фон Бок, долгое время была у всех на слуху. Виновные из русских дружно подали в отставку и ушли в импы. Остальных, впрочем, тоже отозвали их правительства, даже американцев.
— Плюс бывший полковник Хмелин, подполковник Круглов, майор Штейнберг и капитан Тупило, все четверо хорошо известные личности, — добавил Томилин. — Круглов и Штейнберг, помимо основных специализаций, — отличные операторы сканирующих систем, твоему Когану до них пока далеко. Пусть поучится у профессионалов. С остальными членами экипажа познакомишься в рабочем порядке.
Немного помолчав, он добавил:
— Передаю все данные и допуски на твой коммуникатор. Только не забывай, что практику в КВИБ-1 и экзамен по истории никто не отменял. Старт через две недели, после того, как все сдадите. Материальную комплектацию экспедиции поручишь Даниилу, он справится. Все, свободен.
Михаил вскочил и поспешил покинуть кабинет, пока директор не придумал еще что-то, способное задержать старт. Томилин проводил его понимающим взглядом, едва заметно улыбаясь. Вспоминалась собственная молодость — ему бы кто на предпоследнем курсе предложил такое приключение. Руками и ногами бы ухватился.
За дверью директорской приемной Михаила уже поджидали друзья — Айзат Алиев и Даниил Коган, татарин и еврей.
— Ну, чего от тебя Зубр хотел-то? — подался вперед первый.
— О-о-о… — мечтательно прищурился Михаил. — Практику в Думе нам отменили. Другую дали…
— Нам? — подозрительно уставился на него Айзат. — Интересненько…
— Какую другую?! — загорелись глаза Даниила.
— Ну-у-у… — протянул лидер их тройки, хитро ухмыляясь. — А сами как думаете?
— Я давно перестал пытаться угадывать, что еще придет в извращенные умы наших кураторов, — отмахнулся татарин. — Колись давай.
— Ладно, так и быть, — бросил на друзей предвкушающий взгляд Михаил. — Нам поручена миссия в дальнем космосе! Выделен экспериментальный особо скоростной фрегат!
— Брешешь! — разом выдохнули оба.
— Ловите предписания, черти.
Он протянул вперед руку с браслетом и сбросил друзьям зашифрованные допуски и предписания. Они быстро просмотрели полученное на личных голотерминалах[6] и восторженно выматерились — не сдержали напора чувств. Ведь случилось чудо, никак иначе все это назвать было нельзя. Вместо скучнейшего торчания в Думе и копания в политической грязи — поиск в дальнем космосе!
Михаил и сам пребывал в эйфории, однако в то же время пытался понять, почему столь важное дело, как поиск корабля Лонхайт, поручили курсантам. Да, почти выпускникам лучшего учебного заведения Империи, но все равно курсантам. Что-то тут не складывалось, он подсознательно ощущал подвох, неправильность. А значит, надо будет тщательно проанализировать каждую мелочь, чтобы не влететь по полной.
Юноша давно отметил особое внимание к себе со стороны преподавателей и кураторов, его гоняли в несколько раз интенсивнее, чем остальных курсантов, заставляли изучать порой совершенно идиотские предметы, наподобие этикета на дворцовом приеме в честь прибытия иностранного монарха или тонкого манипулирования группами в крупном коллективе. Особенно тошнило от последнего — откровенные пошлость, подлость и жестокость. Использование для своей выгоды всего — от самых лучших до самых худших человеческих качеств. Михаила однозначно к чему-то готовили, но к чему? Понять этого молодой человек так и не смог. Ясно, что к какой-то особой службе, но кроме этого ничего выяснить он не сумел. А задавать прямые вопросы было глупо, никто не ответит, только посмотрят, как на идиота.
— Айда в кафешку, — предложил Даниил. — Надо же отпраздновать такое дело!
— Ладно, пошли, — согласился Михаил. — А в какую?
— В Питере сегодня бардовский концерт в арт-кафе «Чужое небо» на Лиговке.
— Тогда надо в гражданку переодеться, нельзя там формой светить.
И троица друзей двинулась по коридорам к выходу, обсуждая все на свете, но только не свое задание — молчать о важном их научили еще на первом курсе. Кое-что сказать возле кабинета директора ребята позволили себе только потому, что никого рядом не было, да и каждые пять метров коридоров Академии отделялись глушащими полями. А к тому, что любую информацию кураторы в любой момент способны считать с их глашек или коммуникаторов, курсанты давно привыкли.
Навстречу друзьям попался высокий шатен с холодными синими глазами. Он вежливо кивнул и двинулся дальше. Михаил ответил и проводил однокурсника взглядом. Этот парень, Александр Коломцев, никогда ему не нравился, было в нем что-то скользкое, что-то вызывающее настороженность и даже неприятие. Возможно, он неправ, но довериться Коломцеву стало бы ошибкой, тот вполне способен идти к своей цели по головам. Поэтому Михаил старался держаться от него подальше. Соблюдал вежливость — и не более того. Интересно, куда это Коломцев пошел? Похоже, тоже к Зубру.
Выбросив из головы неприятного ему человека, Михаил с друзьями направился в общежитие — переодеваться. А переодевшись, они отправились на телепортационную площадку, откуда перенеслись в Санкт-Петербург. Никто из курсантов не знал, где на самом деле находилась Академия, ведь попасть в нее можно было только при помощи телепортации. Зато из нее можно было переместиться в любой город России, даже в Луноград, Марсополь и Титанис, столицы русских секторов на Луне, Марсе и Титане. По слухам, тайная система телепортов связывала вообще все поселения Империи. Естественно, в пределах одной планетной системы — межзвездная телепортация так и осталась загадкой для физиков. Но они надеялись со временем преодолеть и этот барьер.
