— Нет. Но мне нужно было дать какое-то объяснение. Не хочу сплетен. Мне-то они безразличны, но вряд ли месье ректору понравится, что о его личной жизни болтают.
— А если он вам не мешает… Назад примете? — с надеждой взглянула она на меня. — Я как мать и старший родич могу заключить помолвку.
— Нет, мадам Гресс, не приму. Извините.
— Почему⁈ Я же извинилась. Признала, что была неправа. И вы ответили, что вам безразлично чужое мнение. Мое мнение.
— Не хочу, — серьезно ответила я, не пытаясь смягчить улыбкой свой ответ. — Я просто не хочу замуж.
— Но как же так? Почему⁈
— Слишком все быстро и рано. Я в Одимене всего-то чуть больше полугода. Еще и не видела ничего, кроме работы. Куда мне торопиться? В жилье я не нуждаюсь, сейчас это универ, но имеется и свой домик в другом городе. Работа есть. Я себя нормально обеспечиваю и не бедствую. Мне нравится преподавать. Никогда не стремилась быть учителем, но оказалось, что у меня неплохо получается. И мне самой это интересно, что удивительно. Свободного времени у меня нет совсем. Я не готова к замужеству. И не хочу ничего менять.
— Но вы же приняли предложение Артура. Вероятно, какую-то выгоду вы нашли в грядущем замужестве?
— Он просто мне небезразличен. Мне не нужны его статус, титул, деньги и имя. Понимаете, мадам Гресс? Мне от него вообще ничего не нужно, кроме его самого. Я приняла его предложение просто потому, что… испытываю к нему глубокую симпатию. У нас так принято: создавать семью, руководствуясь чувствами.
— Вот! — обрадовалась она. — Это же прекрасно! Мой сын замечательный мальчик! Вам он симпатичен! А он в вас влюблен! Вы будете прекрасной парой! Дайте же мне скорее руку, я надену вам наш родовой браслет! И все будет как раньше!
Я с улыбкой покачала головой и даже не шелохнулась.
— Хотите кофе? Чаю? Конфет? Студенты постоянно сюда что-то вкусное таскают. У нас полный буфет разных лакомств. Даже ликер есть. Не желаете?
— Не переводите тему, Мария, — недовольно пробурчала матушка Артура. — Я ведь все так хорошо продумала. Вот почему вы такая несносная⁈
— Уж какая народилась. Характер у меня отвратительный, признаю. Так что насчет кофе?
— Буду. Давайте ваш кофе. И конфеты. А что же ваши родители? Они, наверное, тоже не в восторге от ситуации и от Мариэллы вместо вас?
— Они погибли в аварии несколько лет назад. Вся семья.
Я встала и занялась приготовлением кофе. В Штабе имелась маленькая плитка, посуда и несколько бутылей с водой.
Кармилла притихла, придавленная моей репликой. Люди всегда испытывают неловкость, когда узнают о смерти. Но я не могу ничего изменить, а эту боль я уже пережила и приняла. Надеюсь, Мариэлла будет иногда ходить на кладбище и приводить в порядок могилы моих родных. Ведь моя память должна же была ей как-то передаться?
— Как же с вами сложно, — недовольно произнесла чуть позднее мадам Гресс, принимая кофе. — Я совершенно вас не понимаю. Ни тогда, когда думала, что вы Мариэлла. Ни сейчас, когда знаю, что вы Мария. Сколько вам лет на самом деле? Вы явно старше, чем та несчастная девушка.
— Мне тридцать два, — спокойно ответила я.
Я как-то смирилась с тем, что выплыла правда обо мне настоящей, и мы сейчас беседуем без конспирации. Раз Артур взял с родителей клятву о неразглашении, почему бы и нет? Хотя самому жениху я свой реальный возраст не называла. Еще чего! У женщин его спрашивать неприлично.
— И что же, вы не замужем в таком возрасте? Или вдова?
— Не замужем. У нас не приняты ранние браки. И вполне обыденны союзы без юридического закрепления статуса. Люди просто живут вместе в общем доме, как семья. Бывает, что они через год, два или три понимают, что не в состоянии выносить рядом друг друга, и расстаются.
— Какое распутство! — поджала она губы. — И что же? Вы тоже?
— Бросьте! — фыркнула я. — И не завидуйте столь явно. Да, и я тоже. До юридического заключения брака мы не дошли. У нас совсем другая жизнь, мадам. Вы вряд ли поймете, но мы свободны в своем выборе. Не везде, далеко не в каждой стране и религии. Есть очень суровые и жестокие по отношению к женщине социумы. С нюансами. Но там, где жила я, женщины свободны и независимы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я не хочу рассказывать подробнее, но и скрывать, что я вела обычную жизнь землянки, не стану. Если она ханжа — это ее проблемы, не мои.
— И Артур знает? — не унималась Кармилла.
— Да, знает. Мадам Гресс, пожалуйста, не лезьте в наши отношения с Артуром. Я все равно вам этого не позволю, мы только снова поссоримся. И, думаю, вашему сыну тоже не по душе ваше вмешательство. Ничем хорошим оно не закончилось.
— Ой, вот давайте без упреков, Мария! Я уже принесла извинения! И вообще, могли бы их просто мило и любезно принять, сделать вид, что все хорошо, и надеть этот проклятущий брачный браслет обратно!
Я рассмеялась и покачала головой.
— Вы привыкли, что все всегда выполняют ваши капризы и желания? Со мной так не выйдет.
— Я уже поняла, — вздохнула она и отпила кофе. — Вкусно. Народ в Усаче говорит, что вы готовите какие-то дивные эликсиры, зелья и притирки. Для волос, для кожи, для памяти… Я тоже хотела бы их. Приготовите мне?
— На следующей неделе буду готовить партию для аптеки, сделаю и на вашу долю.
— Ладно. Не знаю прямо, как себя с вами вести, Мария. Вы настолько не такая, что совершенно сбиваете меня с мыслей. Вот о чем с вами говорить?
— Не знаю. Хотите, расскажите про Артура? Каким он был в детстве? Про ваш род. Мне интересно.
— Правда⁈ — обрадовалась женщина. — Конечно, расскажу! Артур был такой милый… Он не красавец в традиционном понимании, вы сами видите. Но в детстве у него были пухлые щечки…
Расходились мы с моей несостоявшейся свекровью вполне мирно. Я так и не приняла браслет, который она упорно пыталась мне всучить. Но в целом поладили. И я даже получила приглашение на празднование Нового года в их родовое гнездо.
В общем, хотя сначала ситуация с родителями Артура сложилась кринжо́вая[1], но в итоге долгой беседы и выноса мне мозга я все же смирилась и махнула рукой. Если уж я будущего зятя-демона смогла принять, то и эту шуструю и странную дамочку, наверное, переживу. В целом, тетка она неплохая, хотя и с закидонами.
Артур появился вечером. Пришел не с пустыми руками, а с букетом и с коробкой конфет. Цветы я приняла с радостью, на конфеты вздохнула и посмотрела на дарителя укоризненно.
— Я стану толстая, прыщавая и с плохими зубами.
— Почему? — оторопел он.
— Потому что нельзя человеку кушать столько сладостей, сколько мне все пытаются подарить.
Ректор секунду осмысливал, коробку из моих рук вытащил, за спину спрятал и с улыбкой сказал:
— Понял. Принял.
Вот тут я прыснула от смеха, каюсь. Ну все же знают, сколько к этой фразе различных мемов и стикеров в соцсетях.
— Можно мне в следующий раз гостинцы солеными грибами, огурцами, помидорами, орехами, фруктами и сухофруктами? — сквозь смех попросила я.
— Можно, — улыбнулся магистр. — Но это очень странно.
Конфеты он, конечно же, оставил у меня, никуда не унес. И сам же ими угостился и чаю выпил. А потом завел разговор о том, что его тревожило.
— Мама заходила?
— Заходила, — подтвердила я.
— Сильно она тебя допекла?
— Да не сказала бы. Кстати, мне нравится, что мы наконец стали говорить друг другу «ты».
— Я не мог раньше, Мари. Так не принято, мы из высшего света и…
Он наткнулся взглядом на мою ироничную улыбку и смолк. Пришлось мне продолжить беседу:
— Мадам Кармилла сказала, что ей все известно. Ты уверен, что это было необходимо? Даже с учетом клятвы.
— Да, Мари. Мои родители неплохие люди. Но отец старше, он востребован как маг, у него более широкий круг общения и, как следствие, кругозор. А матушка, она леди до кончиков ногтей. Она не поняла бы иначе. Если бы она думала, что ты такая же, как она, то и пыталась бы требовать с тебя как с дворянки и леди.
