— Эй! — закричала Ханна. — Туда нельзя! — Она развернулась и посмотрела на мастера Чен. — Туда нельзя. Кто-нибудь из посторонних может пострадать!
Лазутчик скользнула за спину Лины Миссы.
— Посторонние иногда страдают, — сказала она, пожав плечами.
— Мастер Чен!
Лазутчик не увидела, а скорее догадалась, что уголки рта Железной Руки тронула улыбка.
— Это все по-настоящему, мастер Чен. — Лазутчик легонько похлопала Лину по плечу. — Это поле боя.
— Возможно, — сухо ответила Железная Рука. — Но сегодня мы все-таки постараемся ограничить уровень травматизма, Лазутчик. Сражайтесь только в центральном круге.
Она подняла руку, едва Ханна раскрыла рот.
— Это не есть повод для дисквалификации Энвандунг-Эстерхази, — сказала мастер Чен. — Я ввела это правило только что, и она может вернуться в круг без наказания. Вас обеих это устроит. — Это не был вопрос.
— Да, конечно, — тут же ответила Лазутчик, низко наклонив голову.
— Конечно, — сквозь зубы прошипела Ханна.
Она сделала шаг в сторону. Призвав всю свою выдержку, Лазутчик медленно вернулась в круг матов.
— Начинайте.
Ханна опустила кончик меча и прыгнула вперед, целясь Лазутчику в голову.
Лазутчик забежала за спину мастера Чен.
Клинок Ханны прошел на расстоянии кулака от лица учителя, замер и дернулся назад, как палец ребенка от раскаленной плиты.
— Ну-ну, — сказала Лазутчик. — Ты чуть не задела ни в чем не повинного постороннего наблюдателя.
Ханна зарычала, оскалив зубы, и бросилась следом за ней.
Лазутчик выскочила на другую сторону.
— Прекратите! — велела мастер Чен.
— Я не виновата, — возразила Лазутчик. — Вы на поле боя.
В горле Ханны что-то разъяренно клокотало. Железная Рука с трудом сдерживала улыбку.
— Ты права, Лазутчик. — Она направилась к краю кольца, а Лазутчик и Ханна сопровождали ее, словно две луны на эксцентричных орбитах. — Но иногда поле боя меняется.
— Я боялась, что вы это скажете, — вздохнула Лазутчик и отпрыгнула, уходя от рубящего удара, когда мастер Чен покинула маты. Ханна шагнула следом.
— Будут еще интересные идеи?
— Я над этим работаю.
По крайней мере, она разозлила арканианку достаточно, чтобы та перестала использовать Силу с таким же изяществом, как в начале поединка. С другой стороны, у Лазутчика кончались трюки.
Ханна это знала. Она снова пошла в атаку, на этот раз методично, шаг за шагом, оттесняя Лазутчика к краю. «Нет, больше так нельзя», подумала та. Замкнуться в обороне — это тупик. Лазутчик отступила, парировала рубящий удар и крутанула запястьем, захватив оружие соперницы; затем подалась вперед, будто намереваясь сделать выпад, как тогда, в бою с Паксом. Но на этот раз она выбросила вперед левую руку и воткнула два пальца в болевую точку под левым локтем Ханны.
Прием был выполнен безупречно. Рука арканианки временно онемела, и ее пальцы разжались как раз в тот момент, когда Лазутчик со всей силы ударила ее по ладони. Меч Ханны взвился в воздух. С торжествующим рыком Лазутчик бросилась в атаку, нанося круговой удар…
…и Ханна каким-то чудом подпрыгнула над ее клинком. Лазутчик дернулась вперед, туда, где полагалось быть Ханне, споткнулась, восстановила равновесие и развернулась обратно в тот момент, когда Ханна, мрачно поджав губы, выдернула свой меч из полета при помощи Силы. Рукоять звонко шлепнулась в ладонь арканианки.
Ханна как ни в чем не бывало возобновила свой марш.
— Это был твой лучший шанс.
Она обрушилась на Лазутчика, словно буря; руки двигались в ураганном темпе, длинный гудящий меч был подобен ветвистой молнии.
Медленно, неотвратимо Лазутчик начала подаваться. Она предчувствовала атаки, знала, какой удар настоящий, а какой обманный, но теперь Ханна сконцентрировала всю свою волю на правой руке соперницы, давя ее вниз при помощи Силы, пока Лазутчику не начало казаться, что она ворочает клинком в воде или в болотной жиже. Финт, рубящий удар, финт, подрезка, подрезка и затем мощный удар, косой режущий удар по ноге, который прожег одеяние Лазутчика и оставил красный рубец на ее бедре.
Боль швырнула ее на пол. Лазутчик перекатилась и выставила перед собой меч, перехватив клинок Ханны в сантиметре от своего лица. Меч шипел, как разъяренная змея, сыпля в ее глаза зеленые искры. Лазутчик со стоном перекатилась обратно и попыталась подрубить Ханне ноги, но Ханна была уже внутри ее круга защиты. Она ударила по ее оружию с такой силой, что пальцы Лазутчика на мгновение разжались. Ханна схватила Силой ее оружие, голубой луч пламени ее сердца, и вырвала его у нее из рук. Меч полетел куда-то в дальний конец зала.
«Схвати меня», безмолвно умоляла соперницу Лазутчик. Если арканианка решит просто бросить ее на лопатки, тогда у нее появится шанс. Возможно, ей удастся провести захват, бросок, хоть что-нибудь…
Арканианка выпрямилась.
Как только исчезла тяжесть, давившая на левую руку, Лазутчик перекатилась на спину и ударила в воздух ногами, но Ханна была уже вне досягаемости. Она стояла над соперницей, холодная и сосредоточенная; кончик ее зеленого меча пылал на расстоянии ладони от груди Лазутчика. Той казалось, что арканианка смотрит на нее с огромной, невероятной высоты. С высоты, равной расстоянию от фермерского поля до звезд.
— Сдавайся, — сказала Ханна.
Лазутчик лежала под ее клинком, тяжело дыша. Нога пылала и пульсировала. Ханна нетерпеливо посмотрела на нее.
— Сдавайся!
— Нет.
Арканианка моргнула.
— Что?
— Нет, — Лазутчик закашлялась и сплюнула. — Я сказала — нет. Я не сдаюсь.
Ханна уставилась на нее в искреннем изумлении.
— Но я… я победила. Ты должна сдаться.
Лазутчик покачала головой:
— Я так не считаю.
Она подумала, не вырвать ли у Ханны свой меч при помощи Силы, пока та отвлеклась, но из-за боли в голове было трудно сосредоточиться. Кроме того, она устала. Так устала…
— Я еще не готова сдаться.
— Но почему?
Лазутчик пожала плечами:
— Мало получила, наверное.
Ханна недоверчиво покачала головой:
— Ты сошла с ума. И что прикажешь с тобой делать? Порезать тебя, лежачую?
Меч арканианки зажужжал и зашипел, отражая ее разочарование, и в этот момент Лазутчик поняла, как она выиграет этот бой. Она улыбнулась.
— Мы сражаемся до тех пор, пока один из участников не сдастся или не получит три ожога. Ты задела меня один раз. Это значит, что у меня остается еще два ожога. Вот один из них, — сказала она и, стиснув зубы, схватилась голой рукой за лезвие меча Ханны.
— Этого нельзя делать! — взвизгнула арканианка.
— Спорим? — Клинок жег огнем и плевался искрами, но Лазутчик сжала его изо всех сил и дернула на себя. Не веря своим глазам, Ханна не успела вовремя отпустить оружие и повалилась на Лазутчика, которая уже была в движении, перекатываясь на бок и целясь правой рукой под воротник арканианки.
Они покатились по полу, и в конце концов Лазутчик оказалась сверху; ее левая рука по-прежнему сжимала клинок Ханны, в то время как правая сдавливала ее горло. Лазутчик была лучшей ученицей Железной Руки; ее шейные захваты были очень точными и всегда аккуратно нацеленными на сонную артерию, так что жертва через десять секунд неминуемо теряла сознание. Лазутчик давила, считая секунды, которые ей оставалось держать меч Ханны. Одна, две, три…
Молочные глаза арканианки подернулись пленкой, словно озеро, которое сковывает лед.
Четыре, пять.
— Так не…
Шесть.
— …честно, — прошептала Ханна.
Семь.
И она сдалась.
* * *
Лазутчик заорала и отшвырнула меч Ханны. Откатившись от неподвижного тела соперницы, девочка с трудом встала на ноги и, тряся обожженной рукой, разразилась длинным потоком слов, которые совершенно не полагалось произносить в стенах Храма. Ее ноги так дрожали, что она боялась, как бы снова не упасть, но все же сумела поклониться мастеру Чен.
Железная Рука пристально посмотрела на нее. Она больше не улыбалась.
— Знаешь, Эстерхази, будь это настоящий бой…
— Извините, учитель… — Лазутчик остановилась, чтобы перевести дыхание и вытереть пот, заливавший глаза. — Извините, но это был настоящий бой. Это все настоящее, — она обвела рукой зал. — Световой меч был настоящим, выставленным на настоящую мощность.
Ханна тихо застонала за ее спиной.
— Она настоящая, — Лазутчик повернулась к Ханне. — Это был настоящий бой.
После долгой паузы мастер Чен кивнула:
— Полагаю, ты права.
Спустя несколько мгновений послышались первые хлопки. Аплодисменты продолжали нарастать, когда Лазутчик вышла из комнаты, отрицательно мотая головой в ответ на предложения помочь, и поплелась в лазарет.
