не пересечься советскому писателю и КГБ было просто физически невозможно, потому что КГБ было везде». Вот так знаменитый поэт, с присущей ему «интеллигентностью», отождествил свою страну с Комитетом государственной безопасности. То есть это, по его мнению, даже не близнецы-братья, а просто одно и то же, синонимы.
Знатоки. Как-то С. А. Есенин ехал на извозчике из Политехнического музея (то есть по Новой площади). Разговорившись с хозяином этого средства передвижения, спросил, знает ли он Пушкина и Гоголя:
– А кто они такие будут, милой? – озадачился извозчик.
– Писатели. На Тверском и Пречистенском бульварах памятники им поставлены.
– А, это чугунные-то? Как же, знаем!
Сергей Александрович редко бывал один. На этот раз оказался вместе с писателем И. И. Старцевым, которому и посетовал на равнодушие современников:
– Боже, можно окаменеть от людского простодушия! Неужели, чтобы стать известным, надо превратиться в бронзу?
Две королевы. Напротив Политехнического музея с 1935 по 1998 год находился Музей Москвы (тогда – Музей истории города Москвы, а ещё раньше – Музей истории и реконструкции Москвы). Он размещался в здании церкви Иоанна Богослова под Вязом и имел несколько филиалов; нас интересует один – Английское подворье.
Оно находится на Варварке, между церквями Варвары и Максима (то есть внутри Китай-города). Это одна из немногих гражданских построек середины XVI столетия, дошедшая до нашего времени. Для размещения в ней музейной экспозиции требовалась очень серьёзная реставрация здания. Ею несколько лет занималась молодая сотрудница музея Инна Рощина, которая буквально жила этим уникальным памятником и посвятила ему стихи:
Есть Английский двор с обрубком крыльца,
С ростком тополиным на крыше.
Кто строил? Кто жил в нём?
Века. Они здесь сквозили по каменным нишам.
В распалубках залы звенели шаги,
А сильные люди, сгружая тюки,
Косяк задевали плечами,
И люстры слезились свечами.
Матросы, торговцы, послы, знахари —
Такие далёкие речи —
Любили погреться у русской печи,
Болтая на странном наречье.
Их море носило из дальней земли,
А с морем не всякий поспорит.
Строители, дел золотых мудрецы
Знавали, что мужество стоит.
И что мне до них? Почему не могу
Не думать, как жили, что пели?
Россия, тебе поверяли судьбу
В те давние годы Горсеи.
И льстили тебе, и бранили тебя,
Дивились, страшась разоряли.
А всё-таки деток родили
И язык твой учить наставляли.
Пожары – татары, поляки – война,
Опалы, лихие годины
Людины – людины – чужая страна,
Врозь веры – а беды едины.
Да, многое помнит тот аглицкий дом,
Тот – русский, за частым забором.
И. Рощина
До открытия экспозиции работа на Английском подворье была весьма далека от музейной: наблюдение за ходом реставрации этого памятника истории; координация научно-исследовательских работ по нему; подготовка всякого рода справок и документов в Госинспекцию, Управление культуры и другие организации… Общаться приходилось в основном с мужчинами, которые, отдавая должное внешним данным Инны и той настойчивости, с которой она отстаивала интересы музея, прозвали её королевой Английского двора.
И вот в октябре 1994 года Рощиной пришлось сыграть эту роль в действительности. Во время официального визита в СССР королева Великобритании Елизавета II изъявила желание осмотреть здание, с которым долгое время были связаны дипломатические и торговые отношения России и Англии. Честь приветствовать высокую гостью невольно досталась хозяйке Английского двора, и она с блеском выполнила эту задачу.
Рощина буквально очаровала старушку, и, поскольку она знала английский язык, королева отказалась от услуг переводчиков. Свершилось небывалое: невольно оттеснив официальных лиц, сопровождавших Елизавету II, Рощина целый час занимала её внимание рассказом о вверенном её попечению памятнике – его истории, ходу реставрационных работ и его будущем как музея Старый Английский двор.
Визит королевы невольно вышел за рамки официальщины, что она и подчеркнула при прощании. Все были довольны: представители Министерства культуры и Управления музеев, Моссовета – тем, что удалось скрыть огрехи реставрации; дирекция Музея истории Москвы – удачным приёмом высокой гостьи, а все вместе – явным удовлетворением королевы Британии своим неофициальным визитом.
И ещё, Елизавета не забыла об очаровательном «экскурсоводе». Где-то через месяц после посещения ею Английского подворья в Министерство иностранных дел СССР пришло официальное приглашение на имя Рощиной. Королева Великобритании звала в гости королеву Английского двора.
Замоскворечье
Б. Полянка, 20. Сегодня под этим адресом числится Детская городская клиническая больница № 20 неотложной хирургии и травматологии имени К. А. Тимирязева. Когда-то её корпуса занимала Иверская община, основанная в 1896 году. Для нас она интересна тем, что в ней почти треть жизни работала H. A. Пушкина (1871–1915), внучка поэта.
Надежда Александровна была дочерью старшего сына Александра Сергеевича. После окончания ею петербургской гимназии княгини Оболенской семья переехала в Москву. Жили в Трубниковском переулке, 14.
Училась девушка хорошо, проявляла необычайную склонность к химии, но жизнь у нее как-то не сложилась. Мы ничего не знаем о том, на что ушла её молодость. Но можно определённо сказать, что что-то случилось, что-то толкнуло энергичную, полную сил 33-летнюю женщину фактически порвать со светской жизнью.
В 1904 году Надежда Александровна пришла в Иверскую общину учиться на фельдшерских курсах, а после их окончания осталась работать сестрой милосердия. Некоторое время была испытуемой, а вскоре стала «крестовой», то есть приняла обет безбрачия и целомудрия.
Служение сестер Иверской общины являлось безвозмездным. Это было первое условие их христианского призвания. Сестры не имели права принимать какие-либо вознаграждения ни от учреждений, ни от отдельных лиц. Одеждой им служили тёмно-коричневые платья и длинные белые передники, на голове – белоснежный платок, который подвязывался под подбородком. Фартуки сестёр выделялись большими красным крестами. На шее носился крест с изображением лика Богородицы и надписью «Сердоболие».
В общине Надежда Александровна, как говорится, нашла себя. Всегда подтянутая, одетая в хорошо отутюженное платье и накрахмаленный передник, она была примером для других сестёр, проявляя высокий профессионализм, доброту и сердечность.
Через пять лет после вступления в общину Надежда Александровна стала её настоятельницей. В годы руководства ею Иверской общиной были построены здание аптеки, терапевтический и хирургический корпуса, часовня, а также перестроено одноэтажное здание 1860 года, обращённое фасадом к Малой Якиманке.
В ноябре 1909 года сестры общины приняли на себя несение ночных дежурств в убежище для больных
