Попытался руками закрыть уши — не помогло. Этот крик, такое ощущение, будто не снаружи, а изнутри головы раздавался. Давление стремительно нарастало, широко открытые глаза вот-вот лопнут, и я, не выдержав, сжал голову в руках, абы она только не взорвалась, закричал.
Земля под ногами затряслась в припадке, и тут же резко ушла в сторону, с размаха приложив меня о свою поверхность и этим спасая. Что дальше было, я уже не знаю, вырубился, чтобы почти сутки спустя проснуться в своей постели.
— Дед, ты точно в порядке? — Вспомнив вчерашние события, я еще больше забеспокоился. Если меня, молодого, так ломало, то что с ним…
— Да говорю же, всё нормально, просто перенапрягся немного.
— Я что, такой плохой был?
— Да причем тут ты… — дед хотел отмахнуться от меня, да так и замер с чуть поднятой рукой. — Ты что, не помнишь?
— Не помню, что?
— Понятно.
Не стал о чем-то глубоко задумавшегося деда торопить, хоть и хотелось узнать, что это такое я забыть умудрился. Снова вчерашний день в голове прокрутил, вроде ничего не забыл, как землей приложило еще помню, хоть и смутно, и на этом всё.
— Ты к природе ближе, не зря так хорошо растения чувствуешь, видимо из-за этого тебе больше и досталось, — долго ждать не пришлось, дед принялся объяснять, что со мной произошло и почему. — Когда энергетическая буря поднялась, я закрыться сумел, а вот ты по полной ее прочувствовал, потому тебе и плохо так было.
— С этим понятно, а что я забыл? — не удержался и всё же поторопил деда.
— Когда буря эта относительно успокоилась и землетрясение почти прекратилось, что можно было уже на ногах устоять, я за тебя взялся, и за час где-то в порядок привел. Ты как раз очнулся, когда Талицкий Иван жену свою на руках к нам принес. Вот, тебя я отправил умываться и отдыхать, а сам за Анну принялся. Совсем плохая была, даже не верил, что получится ее вытащить…
Иван Андреевич и Анна Валентиновна Талицкие наши соседи, живут напротив и чуть наискосок от нас. Дом у них прикольный, фиолетово-розовый, ступенчатый. Часть в один этаж, а часть получается в три. Иван Андреевич рассказывал, что собирался изначально одноэтажный дом строить, потом решил мансарду с одного края надстроить, по настоянию сына, но несколько увлекся и еще один этаж забабахал, плюс мансарду, благо фундамент позволял это сделать. Вот и получилось, что получилось.
Дед несмотря на то, что с людьми обычно тяжело сходится, с этим семейством сдружился. Он историк, Талицкие — археологи, жена, пока второго не родила, с мужем и первым дитем по раскопкам моталась. Вот и сошелся дед с ними, можно сказать — подружился, так как многие интересы у них совпадали, было о чем поговорить, поспорить.
— …выложиться прилично пришлось, но всё же отстоял я Анну у костлявой, — уже не перебивая, внимательно слушал, что дед рассказывает. — Их домой отправил, к тебе зашел, проведать. Смотрю, сидишь в кресле и спишь, уже умытый, кровавых разводов из глаз и ушей нет. Хотел разбудить, чтобы в кровать шел ложился, да добудиться тебя не смог. Что только не делал, не просыпаешься и всё тут, изображаешь спящую принцессу, — чуть усмехнулся дед. — И, главное, понять ничего не могу: вроде бы в порядке всё с тобой, спишь вполне здоровым сном, а разбудить не могу. Пришлось и вправду, как принцессу, на руках тебя в кровать переносить.
— И дежурил всю ночь рядом, сам не отдохнул, — закончил я за него, так как не трудно было догадаться.
— Дежурил, — не стал спорить дед. — Но то ничего, всё равно не спалось: то землетрясение, то буря несколько раз налетела, как только провода не оборвала, что свет до сих пор есть, чудо, да и только. Теперь вообще, светопреставление началось, да еще и метеориты падают, сам слышал, как бахают. Но то всё ладно, главное ты очнулся, теперь можно и отдохнуть, а со всем остальным потом разбираться будем, — договорив, дед снова прикрыл глаза.
— Эй-ей, дед, не засыпай, давай я…
Гдадах!
Еще более оглушительный взрыв раздался снаружи, чем тот, что меня с кровати согнал. И снова дед на это дело никакого внимания не обратил. Зато я не сдержал любопытства, подошел к окну и аккуратно раздвинув жалюзи, выглянул наружу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ахренеть! — сразу же непроизвольно вырвалось, стоило мне увидеть… светопреставление.
Голубого неба не было, вместо него вверху сейчас находилось люминесцентное нечто, постоянно меняющее свой цвет, будто всё вокруг накрыло сплошным северным сиянием. И не только небеса, пусть не столь ярко, но и все поверхности вокруг: листья и стволы деревьев, крыши, забор, земля и многочисленные лужи — это всё сейчас было покрыто радужной пленкой, какая бывает от бензина на воде, под которой включили галогеновую подсветку. Всё это бликовало, переливаясь различными цветами, из-за чего вроде бы привычный вид из окна отдавал нереальностью. Создавалось ощущение, будто я уже не на Земле нахожусь, а на какой-то другой планете.
Вот небеса прорезал очередной огненный метеор, который…
Гдах!
Оглушительно взорвался, всколыхнув накрывшее Землю чужое покрывало, отчего оно засветилось более ярко и заиграло еще большими оттенками разнообразных цветов, создавая просто невероятные узоры.
Этот «бабах» меня в чувство и привел: вздрогнув, я пришел в себя и наконец сбросил гипнотическое воздействие этого светопреставления. Торопливо закрыл жалюзи и сразу же метнулся к самому дорогому в этом мире человеку. И пофиг на то, что вроде как не родной, ближе него у меня никого нет. Так что его теперешнее состояние меня прилично так беспокоило.
— Дед, а дед, — потряс я его за руку. — Давай укрепляющего выпьешь…
— Я уже выпил, — сразу же ответил он, не открывая глаз. Не спит.
Ага, возле кровати на столе заметил пустые пробирки из-под зелий, видимо поил меня, пока я спал. Но что-то их маловато, судя по моим ощущениям, полным энергии и хорошо отдохнувшим себя чувствую, их как минимум в два раза больше должно быть.
— Хорошо, тогда давай…
Гдах…
— Блин! — снова я вздрогнул, опасливо посмотрев на потолок. — Давай в подвал спустимся, в бильярдную. Там на диване ляжешь, отдохнешь и в себя придешь. А то…
Гдадах…
…проглотил я ругательства, закончив говорить:
— …свалится еще нам на голову эта громыхалка.
Дед возражать не стал, открыл глаза и, при моей помощи, что меня прилично так напрягло, обычно он отмахивался от таких «нежностей», не баба мол. Но видимо всё еще хуже, чем выглядит, и он реально себя плохо чувствует. Встал на ноги и, опираясь на меня, направились к лифту, благо он рядом был, спустились в подвал, где я его на диван и усадил. Быстренько метнулся за одеялом и подушкой, и только он прилег…
До-дон-н-н! До-дон, до-дон-н-н, — по всему дому разнесся колокольный звон.
Кто-то пришел, в звонок звонит.
Хорошо, что у нас мониторы системы безопасности на каждом этаже имеются: на цокольном этаже — в биллиардной; на первом — возле входной двери; на втором — в кабинете. Но там уже не просто маленький сенсорный экран, там монитор чуть ли не на пол стены висит. Так что далеко бежать не пришлось: нажал на иконку видеодомофона…
— Вовка Данилóвич пришел, — пояснил деду, кто там звонит.
— Иди, — моргнул он уже полуприкрытыми глазами. — Может помощь какая нужна, так помоги чем сможешь. Я отдыхать буду, пока сам не проснусь, не беспокоить.
Последние слова он договаривал уже почти заснув: лицо расслабилось, глаза окончательно закрылись и он, глубоко вздохнув, размеренно задышал.
— Проходи в беседку, — тихонько прошептал, нажав на кнопку микрофона и дистанционно открывая замок на калитке. — Я сейчас выйду.
Глянул на деда — спит. Стараясь не шуметь, покинул бильярдную. Сначала к себе в комнату заскочил, шустро оделся, и только тогда уже на выход потопал. На пороге дома было замер: взглянул на небо, потом под ноги — в небесах изменений нет, а вот земля хоть и продолжала люминесцировать, но уже еле заметно, не так жутко.
«Вовка бродит и ничего, да и дед об опасности выхода на улицу ничего не говорил», — успокоив себя, как замер, так и отмер, потопал в беседку, всё же стараясь на мерцающие лужицы не наступать.
