Сигара замерла в воздухе, он сидел и молча смотрел на меня, его рот приоткрылся, не издав ни единого звука.
Я оперся обеими руками о край стола и перегнулся через него, чтобы иметь возможность смотреть Ясону в глаза.
— Возможно, такой человек существует только в моем воображении, мистер Вагнер, может быть, в самом деле его нет. Я намерен это выяснить.
Неожиданно к нему вернулся дар речи.
— Убирайтесь! — прохрипел он.
— Еще одна вещь... Вы только что заявили, что я перестал работать в индустрии, и мне известно, что вы способны это сделать. Но когда что-то или кто-то угрожает самому моему существованию, не можете же вы предполагать, что я не стану сопротивляться? — Я неприятно усмехнулся. — Я буду бороться, не считаясь с правилами хорошего тона, мистер Вагнер!
Дойдя до двери, я оглянулся. Он продолжал неподвижно сидеть, сигара зажата в руке, но его обычно розовая физиономия приобрела нездоровый серый оттенок.
— Всего хорошего, мистер Вагнер, — вежливо сказал я и зашагал назад по длинному, ярко освещенному коридору.
Студийный страж у главных ворот выскочил из будки на середину улицы, когда заметил еще издали мою приближающуюся машину, и неистово замахал руками, предлагая остановиться.
— Мистер Холман? — Он набрал побольше воздуха в легкие. Его физиономия выражала крайнее изумление. — Сюда позвонил мистер Вагнер. Он ждет у телефона, хочет с вами побеседовать. — Очевидно, он все еще не мог поверить в это. — Мистер Ясон Вагнер! Лично!
Я вылез из машины, он почтительно провел меня в увеличенное подобие собачьей конуры, предохранявшее его от дождя в ненастную погоду, и протянул мне телефонную трубку так, как будто она была сделана из хрупкого стекла.
— Да? — произнес я.
— Холман... — Голос Вагнера звучал не совсем уверенно. — Полагаю, я только что поспешил и наговорил вам лишнего, мистер Холман. Как вы посмотрите на то, чтобы все забыть? Просто забыть, а?
— Нет! — ответил я.
— Что?
Судя по тону его голоса, он не поверил собственным ушам.
— Вы весьма мило охарактеризовали меня, мистер Вагнер, — спокойно объяснил я. — Полнейшее ничтожество, меня можно подкупить или запугать настолько, что я стану работать на вас и подведу своего первого клиента. Мне не понравился этот портрет и до сих пор не нравится. И мне также не нравится нарисовавший его художник!
— Но послушайте, Холман!.. — Теперь его голос представлял собой чудовищную смесь яростного негодования и нерешительности. Можно было не сомневаться, что он не привык к подобному отношению. — Я же велел вам все позабыть. Будьте разумны. Я уважаю ваши намерения в отношении другого клиента, но я хочу, чтобы вы...
— Вы даже не догадываетесь, сколько усилий от меня потребовалось, чтобы вырваться из вашего мерзкого болота! — произнес я совершенно откровенно. — И если вы воображаете, что ваши извинения заставят меня нырнуть обратно, вы просто рехнулись, Вагнер! — Я швырнул трубку на рычаг и только тут заметил, с каким восторгом на меня взирает сторож. — Спасибо за то, что разрешили воспользоваться вашим телефоном, — сказал я.
— Спасибо вам, мистер Холман.
— Мне? — поразился я.
— Я работаю здесь вот уже двадцать лет, — объяснил он восторженным голосом, — вы — первый человек, который осмелился дать отпор мистеру Вагнеру!
— Так-то оно так, приятель, но кто поручится, что в скором времени мне не придется ходить с протянутой рукой?
Глава 6
Фредди Хофман был талантливым агентом, а его секретарь Дотти Прентис являла собой своеобразную рекламу его бизнеса, а именно торговли “живым товаром”. Вот я и подумал: не применим ли этот принцип повсюду? Юджин Патрик занимался инвестиционными консультациями, внешность его секретаря должна была этому соответствовать. Собственно говоря, его бизнес нельзя было назвать очень уж захватывающим!
Она была высокой и худощавой, с копной кудрей какого-то выцветшего рыжеватого цвета. Своего рода “маленькая сиротка Анни”, которая оставалась таковой долгие-долгие годы. Пробивающиеся над верхней губой усики было сильно запудрены, а когда она улыбалась, что ей было не так-то легко сделать, хотелось, чтобы она больше этого не делала. Ее звали мисс Симз, и я ей явно очень не понравился. Полагаю, я напоминал вкладчика, который изредка появляется с бутылкой из-под джина, заполненной мелочью, надеясь договориться о приобретении целой пачки акций, которые через неделю принесут ему огромное состояние.
— Боюсь, что сегодня это совершенно безнадежно, мистер Холман! — чопорно произнесла она. — У мистера Патрика нескончаемая вереница консультаций до половины шестого.
— В данный момент у него кто-то есть? — вежливо осведомился я.
— Ну нет... — Она шумно чихнула. — Но в два пятнадцать у него назначена встреча с очень важным клиентом, а сейчас уже два двадцать, и этот клиент крайне пунктуален. Почему бы вас не записать на... — Она взяла в руки черную записную книжку и с необычайно важным видом стала ее просматривать. — Давайте-ка подумаем. Сегодня вторник. Что вы скажете про четверг в четыре тридцать? Это время как раз у мистера...
— Не возражаете, если я сейчас зайду к нему в офис? Допустим, ему это не понравится, он может призвать вас на помощь и выдворить меня оттуда? — Я дружески улыбнулся.
— Право слово, мистер Холман!.. — Она даже вздрогнула от справедливого возмущения. — Я никогда...
— Оно и видно, — кивнул я, направляясь к двери кабинета Патрика.
Она растерянно закудахтала, потом, возможно, упала в обморок, но я так и не потрудился это выяснить.
Патрик посмотрел на меня немного удивленно, когда я вошел без доклада секретарши, потом воскликнул:
— А, это вы, Холман!
Он был облачен еще в один из своих дорогих шелковых костюмов, которые выглядели по моде — помятыми. Его кабинет производил точно такое же впечатление. Он был обставлен со вкусом, в нем не было ничего явно нового, но также ничего старомодного. Я почувствовал уважение к этому парню, он был в меру уравновешенным. Сев в удобное кожаное кресло, по виду которого можно было сказать, что оно начало свою жизнь в “Гарвард-клубе”, я закурил.
— Ситуация усложнилась, — сказал я. — Боюсь, что за две минуты не смогу уложиться.
— С этим нельзя подождать? — нетерпеливо осведомился он.
— Нет. — Я улыбнулся ему. — Какого черта? Ваш клиент может пять минут потерпеть. В конце-то концов, это всего лишь деньги, верно?
Уголки его рта опустились, он крепко сжал толстые губы, несколько секунд всматриваясь в меня.
— Вы мне не понравились с первого взгляда, Холман, — холодно произнес он. — Должен сказать, что мое мнение не изменилось.
— Все дело в событиях последних вечеров, — парировал я его выпад. — Взять хотя бы вчерашний. Ясон Вагнер пожелал непременно нанять меня, потому что он посчитал, что раз я находился с Уэстэрвеем в пятницу, когда была убита его девушка, значит, я представлял там интересы моего клиента; естественно, он пожелал узнать его имя.
— Вы ему не сказали? — забеспокоился он.
— Нет, и это было нелегко! Затем меня взяла в оборот потрясающая брюнетка, которую зовут Луизой. Луиза Уэстэрвей, так она мне представилась, она волновалась за своего брата. Позднее, у нее на квартире, ее братец появился с пистолетом в руке и забрал девицу с собой, заявив, что он ей вовсе не брат и фамилия ее не Уэстэрвей, а Патрик.
Телефон зазвонил в самый неподходящий момент, Патрик взял трубку.
— Извинитесь, скажите ей, что я буду занят еще минут пять, попросите подождать, — распорядился он. Положив трубку, он посмотрел на меня, его лицо совершенно ничего не выражало. — Луиза Патрик?
— Я подумал: чем черт не шутит. Может, это ваша сестра? Этому трудно поверить, но природа иногда преподносит поразительные сюрпризы.
— У меня нет сестры, — отрезал он, — я не знаю никакой потрясающей брюнетки по имени Луиза Патрик!
— Я посчитал необходимым спросить вас. Он раздраженно дотронулся до кончика толстого носа указательным пальцем, потом снова хмуро посмотрел на меня:
— И из-за этого вы явились сюда? Выяснить, есть ли у меня сестра по имени Луиза?
— Это была одна из причин, мистер Патрик. Были ли вы хотя бы отдаленно знакомы с убитой девушкой, Глэдис Пирсон?
— Нет, конечно! — рявкнул он. — С какой стати, черт возьми, мне ее знать?
— Я не могу придумать ни одной стоящей причины, — согласился я. — Мне просто было любопытно узнать. Когда ее убили, она находилась вместе с Уэстэрвеем. Между ними что-то было. Кроме того, имеется несомненная связь между тем же Уэстэрвеем и Луизой, которая заявила мне, что она его сестра, но он упорно зовет ее Луизой Патрик. — Я деланно улыбнулся. — Короче, все это напоминает одну большую счастливую семью, верно?
— Рискну задать один логичный вопрос. Есть ли какой-то смысл во всем этом, Холман?
