Свобода… От одного этого слова могла закружиться голова. Доктор Патрик Фалконер мог сбежать из своей роскошной камеры. Но плен последовал бы за ним как неотъемлемая часть его существа. Ее воплощением был несчастный спинной мозг Патрика, от которого он не мог убежать. Так же как от отважных, но очень жалких и беспомощных лейкоцитов. Или красных кровяных телец, количество которых неумолимо уменьшалось с каждым днем. Разве они могли предвидеть, какие последствия для Патрика будет иметь их окончательная гибель?
Его смерть могла бы стать быстрой, если бы кровь затопила мозг. Но если лейкоцитам удастся отсрочить смертельное кровотечение, клетки организма начнут медленно задыхаться. Первыми умрут наименее важные органы. А сердце и мозг, которым все остальные клетки принесут себя в жертву, погибнут последними.
Патрик будет до конца оставаться в полном сознании и все понимать. Он будет слышать, как учащается биение его сердца, пытающегося поддерживать циркуляцию крови, которой с каждой минутой становится все меньше и меньше. Будет чувствовать, как задыхаются его легкие, а селезенку охватывает голод. Наконец раздастся предсмертный крик почек…
Патрик покидал стены своей шикарной тюрьмы, но не для того, чтобы получить свободу.
А Джесс? Почувствует ли он себя абсолютно свободным, когда срок заключения истечет, и его долг по отношению к обществу будет полностью выплачен? Или же вся его оставшаяся жизнь будет отмечена печатью неумолимого приближения смерти?
Джесс. Каждая минута, проведенная им в камере, отзывалась в душе Патрика такой болью, как будто его самого посадили в тюрьму. Даже несмотря на то что он ненавидел или старался ненавидеть Джесса, в его сознании постоянно возникал образ одинокого узника, страдающего в четырех стенах мрачной железной клетки.
Джесс всегда был диким, жестоким и необузданным зверем, не лишенным некоторого величия, ибо его нельзя было сломить или поработить. Патрик не сомневался в том, что тюрьма также не сломила Джесса.
Были ли ему свойственны какие-либо другие чувства и эмоции, кроме ярости? Сожаление? Раскаяние? Угрызения совести? Чувствовал ли Джесс, какие мучения испытывал теперь Патрик, с которым его когда-то связывали тесные родственные узы? И то, что родной брат, по сути дела, тоже находился сейчас в заключении? Ощущали ли здоровые клетки костного мозга Джесса медленное умирание своих собратьев в теле Патрика Фалконера? Почувствует ли Джесс смерть Патрика? Мгновение, когда у того остановится сердце? Будет ли сожалеть о нем?
И ощутит ли Джесс себя полностью свободным, даже выйдя из тюрьмы?
После того как был поставлен диагноз, сердце Патрика стало с неистовой настойчивостью требовать от его затуманивавшегося мозга срочного решения: отважиться и попросить у Джесса помощи, как у единственного на свете донора. И в конце концов Патрик принял решение. Правда, пока только во сне.
В одном из видений Джесс ответил ему: «Конечно, я поделюсь с тобой костным мозгом. Ведь это тебе необходимо. А я все же твой брат-близнец. Я люблю…»
Сон превратился в навязчивый кошмар. Патрику представлялось, будто они с Джессом плывут в лодке. Брат снова повторяет, что согласен поделиться с ним костным мозгом. Но при этом неожиданно разражается дьявольским хохотом. Патрик от неожиданности падает в воду и начинает тонуть. Джесс, продолжая смеяться, смотрит на брата каким-то гипнотизирующим и удовлетворенным взглядом, пока тот не исчезает под водой.
Но сон на этом не заканчивался, а становился еще ужаснее. Оказывается, Патрик не утонул. Его спасла она. Но при этом она смотрит не на Патрика, а на Джесса. На ее пальцах сверкают бриллианты, которые тот ей подарил. Патрик ослеплен их блеском. А она говорит: «Мы желаем, чтобы ты жил. Поэтому Джесс и согласился поделиться с тобой своим спинным мозгом. Но только им, меня ты не получишь, Патрик! Я принадлежу Джессу…»
Кошмар не рассеивался даже при ярком солнечном свете…
Наконец, очнувшись, Патрик посмотрел на себя в висевшее на стене овальное зеркало и долго не мог оторвать от него взгляда.
Собственное отражение поразило его. Лицо было не просто мертвенно-бледным, оно выглядело совершенно бесцветным, как тончайшая пленка льда на замерзающей поверхности спокойного глубокого озера. Глаза казались полыньями, свободными ото льда. Посиневшими и пугающе холодными…
На этом фоне неестественно живой и здоровой выглядела совершенно черная щетина, покрывшая щеки и подбородок Патрика за последние несколько дней. Он вспомнил, что уже давно не брился, опасаясь случайно поранить себя и вызвать кровотечение, которое при столь малом проценте лейкоцитов было бы очень трудно остановить.
Взгляд Патрика скользнул по обнаженным плечам, груди, рукам и остановился на бицепсах. Казалось, они говорили о… О чем же? О жестокой битве. Одной из тех, которые происходили в далекие времена, когда главным оружием были мускулы и воля воинов к победе. И вот он, воин по имени Патрик, только что вернулся с поля битвы. Руки его покрывали раны, полученные в бою.
Да, Патрик Фалконер был солдатом в беспощадной войне между жизнью и смертью. Генералами выступали врачи. Сам же пациент оказался в роли пехотинца. Не так давно Патрик сам был генералом. Теперь же стал солдатом. Но его быстро растущая, без единого седого волоса борода, сильный торс, казалось, говорили о крепком здоровье. Мускулы тоже оставались сильными и тугими. Однако все это было иллюзией.
Иллюзией… По мере того как он смотрел на свое отражение в зеркале, его взгляд становился все более безнадежным и холодным. Ибо хирург Фалконер сейчас напоминал труп, готовый к отправке в морг для вскрытия.
Найди Джесса. Проси его…
Бессловесные команды, отчаянные мольбы кровяных клеток, уже задыхавшихся от недостатка воздуха, будоражили слабеющий мозг Патрика и застилали пеленой глаза.
Найти Джесса? Умолять родного брата-близнеца спасти ему жизнь?
Миллиарды кровяных клеток в теле Патрика умирали от удушья в этот ясный летний день, а с ними задыхался и сам Патрик.
И вдруг пелена перед его глазами рассеялась. Помутневшее отражение в зеркале вновь стало ярким и четким. Сознание прояснилось.
Попросить Джесса?
Нет. Он скорее умрет, чем обратится к брату за помощью.
Раздался осторожный стук в дверь. В первый момент Патрику показалось, что это просто игра воображения.
Однако стук повторился.
Может быть, это смерть пришла за ним? Тогда зачем ей стучать? Обычно смерть действует куда настойчивее.
Как врач, Патрик знал, что по инструкции дверь в палату никогда не запирается, поэтому она непременно должна открыться. Но этого почему-то не происходило.
