У матроса Мартина Эйта, любившего поесть, завтрак был своего рода священнодействием: 4 яйца, бекон, две тарелки каши, фруктовый сок, печенье и три чашки кофе.
В поселке вольнонаемных рабочих судоверфи, известном в просторечье как "Бойстаун", сварщик Бен Ротч пригласил на завтрак пару своих друзей с крейсера "Релей". Завтрак состоял из ветчины, яиц и бутылки виски.
В ремонтных цехах и в сухом доке No 1, несмотря на воскресный день, продолжалась работа. Вольнонаемный рабочий Гарри Деннер чистил от ржавчины кронштейны гребного вала правого борта линкора "Пенсильвания". Но дух воскресенья чувствовался в любой работе.
У ворот военно-морской базы Перл-Харбора часовые морской пехоты с удовольствием позировали китайцу-фотографу Тай Слилою, который неофициально был фотографом всего флота. Это был удивительно колоритный китаец в своей огромной шляпе охотника на слонов.
В нескольких сотнях метров от этих ворот, вниз по дороге на Гонолулу, находился главный КПП аэродрома Хикэм, где базировались армейские бомбардировщики. Обычно аэродром находился в постоянном действии, решая разные задачи боевой подготовки от обычной летной практики до учебных "налетов" на корабли. Самолеты с авианосцев не оставались в долгу, время от времени совершая "налеты" на аэродром. Но сегодня все было спокойно. Авианосцы находились в море, а армейские бомбардировщики были выстроены ровными рядами вдоль взлетной полосы. Страх генерала Шорта перед возможностью диверсий вылился в то, что самолеты все были собраны на открытом месте для лучшего обеспечения их охраны. Ангары самолетов стояли пустыми, но на контрольной башне царило возбуждение и рабочая обстановка. Оперативный дежурный капитан Гордон Блейк появился на КДП ровно в 7 утра. Затем прибыли майор Роджер Рамей, полковник Ченьи Бертгольф из штаба ВВС округа и сам командир авиабазы полковник Уильям Фартинг. Старшие офицеры собрались на КДП базы, чтобы встретить тяжелые бомбардировщики Б-17, прибывающие с материка. Это были новые, потрясающие машины и прибытие сразу 12 "крепостей" было, в действительности, очень большим событием. Но и на авиабазе царил дух выходного дня. Сержант Роберт Хей одевался, готовясь посостязаться в стрельбе из винтовки с капитаном Чаппельманом. Капитан Леви Эрдман спешил на корт, взвалив на спину сумку со всем теннисным снаряжением. Медсестра Моника Контер в ожидании свидания с лейтенантом Беннингом замеряла пульс и температуру у больных нового базового госпиталя. Рядовой Марк Лайтон кое-как успел позавтракать до 7.45 (предельное время для завтрака сержантско-рядового состава), но большинство солдат даже и не пытались этого сделать. Старший сержант Чарльз Джудд валялся на койке, читая в сентябрьском номере журнала "Авиация" статью, разоблачающую низкую боевую подготовку и устарелость матчасти военно-воздушных сил Японии.
Во многом то же самое происходило на аэродроме Уиллер - базе армейских истребителей, расположенной в центре острова. Здесь также все самолеты - 62 новейших истребителя П-40 - стояли крылом к крылу вдоль взлетной полосы. Большинство личного состава еще валялись в койках. Исключение составляли лишь двое - лейтенанты Джордж Уэлч и Кен Тейлор - двое пилотов, только что вернувшиеся в часть. Всю субботнюю ночь юноши провели на танцах и за карточным столом в клубе на небольшом аэродроме Халейва на западном побережье острова. Теперь Уэлч убеждал друга не ложиться спать, а лучше отправиться обратно в Халейву и искупаться. Ведь нет ничего лучше утреннего купания. Их ленивый спор - единственное, что нарушало сонную тишину авиабазы Уиллер.
Такая же тишина царила над огромными кирпичными прямоугольниками Шофилдских казарм. Многие солдаты 24-й и 25-й дивизий еще не вернулись из суточного увольнения. Некоторые, подобно сержанту Валентину Леманскому, принимали душ, брились, чистили зубы. В расположенных неподалеку офицерских квартирах маленькая дочка полковника Виргила Майлера Юлия уже встала, позавтракала, одела праздничное платьице и собиралась отправиться вместе со своей мамой и братьями в церковь на воскресную проповедь.
Некоторые солдаты форта Шафтер также собирались в церковь, но большинство еще валялись на койках или нежились на солнце.
Полковник Филдер - начальник разведки генерала Шорта - одетый в спортивный костюм, собирался с семьей на загородный пикник.
Ниже форта располагался маленький аэродром армейских истребителей, приютившийся на восточной оконечности острова. На нем базировались две небольшие эскадрильи истребителей, из них - только 12 новых П-40. Здесь, как и на других авиабазах, самолеты были собраны вместе вдоль взлетной полосы, а люди либо отдыхали, либо строили какие-то воскресные планы.
В пяти милях дальше по побережью находилась база морской авиации Канэохе, с которой оперировали 33 новеньких летающих лодки "Каталина". В это утро три из них находились в патрульном полете, остальные стояли в ангарах или покачивались на якорях на легкой зыби бухты Канэохе. На базе летающих лодок царила та же сонная атмосфера, что и повсюду. Вестовой офицерской столовой сидел за столом без всякого дела: на завтрак не явился никто. Капитан 3-го ранга Криммон - врач базы - сидел в своем кабинете, положив ноги на стол, удивляясь, почему не пришла утренняя газета.
Это удивляло многих. Местная газета "Адвертисер" считалась неотъемлемой частью воскресного завтрака, но в это утро типографская машина, успев отпечатать только 2000 экземпляров, неожиданно сломалась. Уже отпечатанные экземпляры отправили в Перл-Харбор для распределения по кораблям. Ремонт оборудования в воскресное утро был почти безнадежным делом, хотя редактор Рей Колл прилагал все усилия, чтобы починить машину.
В резком контрасте с сонной атмосферой, царившей в Перл-Харборе, кипучая деятельность бурлила на эсминце "Уорд", продолжавшем прочесывать воды у главного входа в Перл-Харбор. Масса событий произошла с тех пор, как они прикончили сверхмалую подводную лодку.
В 6.48 с эсминца заметили белый сампан, разгуливавший в запретной зоне. Когда эсминец направился к нему, чтобы выяснить в чем дело, сампан попытался удрать. Его быстро догнали; шкипер сампана заглушил двигатель и стал размахивать белым флагом. Это поразило Аутбриджа. Сампаны часто, следуя за косяком рыбы, заходили в запретную зону. Их столь же часто и ловили. Но никогда они не капитулировали так официально. Однако, с другой стороны, шкипер уже насмотрелся на лихие действия "Уорда" со стрельбой из орудий и взрывами глубинных бомб, так что считал не лишним продемонстрировать свои самые мирные намерения, чтобы огонь не открыли и по нему. Эсминец повел нарушителя в Гонолулу, чтобы сдать его там береговой охране.
В 7.03 гидроакустики эсминца снова доложили о точном контакте с подводной лодкой. Бросив сампан, Аутбридж повел эсминец на указанное пеленгом место и сбросил пять глубинных бомб. Огромное пятно соляра, бурля пузырями, разлилось по поверхности в трехстах метрах за кормой эсминца. Затем "Уорд" вернулся к сампану. Все оставались на боевых постах по боевой тревоге. Аутбридж вызвал по радио штаб 14-го военно-морского округа, предупредив, чтобы там были готовы к приему новых сообщений.
В штабе все сообщения попадали в руки капитана 3-го ранга Гарольда Каминского - старого резервиста, недавно вернувшегося на флот, в котором он служил матросом еще в первую мировую войну. Каминский по службе отвечал за противолодочные сети и боновые заграждения, а в это утро дежурил по штабу, что входило в обязанность всех офицеров. Ему помогал матрос, гавайец по происхождению, который мало разбирался в английском языке и еще меньше в телетайпах.
Из-за различных задержек в расшифровке, редактировании и отпечатке входящих радиограмм Каминский только в 7.12 получил переданное в 6.53 сообщение с "Уорда" о потоплении подводной лодки. Первым делом дежурный по штабу пытался дозвониться до адъютанта адмирала Блоча, но это ему не удалось. Тогда он стал звонить начальнику штаба ОВРа капитану 1-го ранга Джону Ирлу. Трубку подняла жена начальника штаба, но немедленно передала трубку мужу. Каминскому показалось, что начальник штаба слушает его без всякого интереса и даже с некоторым раздражением.
Капитан 1-го ранга Ирл позднее вспоминал, что в начале он действительно был слегка раздражен, поскольку решил, что речь идет об очередном "обнаружении" подводных лодок, которых было полно за последние месяцы. Он понял, что дело серьезное, когда узнал, что эсминец вел артогонь и сбрасывал глубинные бомбы, чего никогда не было при всех предыдущих "обнаружениях". Ирл приказал Каминскому немедленно передать это сообщение дежурному по штабу флота и капитану 2-го ранга Чарльзу Момсену оперативному офицеру штаба ОВРа (14-й округ). Ирл сказал, что адмиралу Блочу он все доложит сам.
В 7.15 капитан 1-го ранга Ирл дозвонился до адмирала Блоча и доложил ему о случившемся. Оба старших офицера следующие пять или десять минут пытались решить, можно ли считать это сообщение надежным или нет. Переходя из рук в руки, радиограмма Аутбриджа, конечно, потеряла свое ключевое слово "обстрелял", которое должно было дать понять, что лодку наблюдали визуально. Поэтому ни Блоч, ни Ирл не могли понять, шла ли речь об очередном гидроакустическом контакте или с "Уорда" действительно что-то видели. В итоге они решили запросить у "Уорда" подтверждение информации, доложить в штаб флота и ждать, по выражению капитана 1-го ранга Ирла, "дальнейшего развития событий".
