— Вот видишь карточку? — И девушка показала карточку, которая лежала у нее на столе под стеклом.
Это была почтовая открытка, на каких пишут письма. Нет, это были две открытки сразу. На одной из них Женя прочитала:
Запрос в адресный стол милиции.
Прошу сообщить мне адрес, по какому в городе проживает граждан….. 1. Фамилия…..2. Имя….3. Отчество…..
На карточке было объяснено, как сделать запрос. Справку можно навести в любом городе или районном центре СССР. И совсем просто — надо только заполнить карточку и бросить в почтовый ящик. Адресный стол непременно ответит. Для этого и предназначается вторая открытка. На обороте ее напечатано:
По сведениям адресного стола граждан…. проживает по улице…. в доме №….
— Вот здорово! — проговорила Женя. — И у вас их много?
Девушка отобрала карточку:
— Нет, только одна. Образец. А продаются карточки на улице Кирова, двадцать шесть, Главный почтамт.
Она протянула Жене листок с номерами троллейбусов и трамвая.
— Девочка, надо подождать — ишь как льет, — сказала женщина, стараясь укрыть сумку от дождя.
Но Женя торопилась:
— Нет, мне надо домой!
Она взяла листок, поблагодарила и побежала к трамваю.
Глава тринадцатая. «Поручите мне Нину»
На плотном белом листе альбома Шура Трушина выводила синей краской:
Юноше, обдумывающему житье,решающему — сделать бы жизнь с кого,скажу не задумываясь: — Делай еес товарища Дзержинского.В. Маяковский
Рядом за столом Галя, Майя и Кира просматривали кипы старых газет и журналов со снимками из жизни товарища Дзержинского.
Вот и еще фото — Феликс Эдмундович у московских железнодорожников. А вот он на Украине, около домны. Вот он среди ребят в детском доме.
Девочки готовили альбом для своей библиотеки. На заглавном листе Лида своим самым лучшим почерком еще несколько дней назад «напечатала»:
«Когда… вспоминаешь весь пройденный путь тов. Дзержинского — тюрьмы, каторгу, ссылку, Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией, восстановление разрушенного транспорта, строительство молодой социалистической промышленности, — хочется одним словом охарактеризовать эту кипучую жизнь:
горение.
…Он сгорел на работе во имя интересов пролетариата, во имя победы коммунизма.
И. СТАЛИН»
А сейчас Шура обведет эти слова красивой рамкой, для которой она придумала совсем особенный, сложный орнамент.
Девочки все утро писали, Срисовывали, наклеивали. Но сейчас, после обеда, работа застопорилась. На Шуриной кисточке и краска-то давно засохла. Шура вот уж сколько времени смотрит в окно, за которым сеется мелкий дождь. Почему-то Лида, Женя, Аля и Нина к обеду не вернулись.
— Девочки, а наша четверка все еще не пришла? — спросила Тамара Петровна, входя в пионерскую комнату.
Она казалась спокойной, как всегда. Но на самом деле она тревожилась. Где девочки? И ведь чуяло ее сердце — нельзя было их отпускать одних. Женя еще новенькая, мало ли что может случиться…
— Пока нет, Тамара Петровна!
— Тамара Петровна, — поднялась Шура, — позвольте, я схожу в Ботанический.
— И я тоже! И мы поедем! — в один голос сказали Кира и Майя.
В это время дверь отворилась, и в комнату вошла Женя.
— Наконец-то! Почему так поздно? — мягко спросила Тамара Петровна.
Она никогда не начинала с выговора. Сначала надо проверить, так ли уж девочки виноваты. Москва велика — мало ли что могло их задержать!
А Женя вместо объяснений положила кленовые «носы» на стол возле Шуры, которая снова взялась за кисточку.
— Это я Нине! — объявила Женя. — Они перезимовали на дереве, и если их посадить в землю, могут вырасти настоящие клены.
— Так уж сразу и вырастут! — усмехнулась Галя. — Это совсем не просто!
— Сразу не сразу, а вырастут.
— Погодите, девочки. — Тамара Петровна строго посмотрела на Женю: — А где Нина, где Лида? Она самая старшая, она должна дать мне отчет. Где девочки?
— Как «где»? — испугалась Женя. — Неужели их еще нет?
— А разве вы не вместе были? — спросила Тамара Петровна, с шумом опуская на стол кипу журналов, которые она достала из шкафа.
Шурина рука дрогнула. Кира застыла с ножницами в руках. Галя и Майя переглянулись.
— Я бы от них не отстала, но тут парад… И я бы их нашла потом, только я очень далеко зашла… — сбивчиво объясняла Женя.
— И все-таки, где девочки? — Тамара Петровна, сама того не замечая, медленно провела рукой по своему высокому лбу, и все поняли, как сильно она волнуется.
Тут раздались знакомые голоса, и в комнату вбежала Нина. За ней шли Лида с Алей.
— Женечка, ты уже дома! — закричала Нина.
Лида тяжело опустилась на стул:
— Ноги меня больше не держат!.. Уж мы волновались… уж мы тебя искали, искали…
— А мы, Тамара Петровна, решили, что она потерялась! — перебила Аля и принялась торопливо выкладывать, как было дело.
Девочки думали, что Женя переходит площадь вслед за ними. А когда увидели, что ее нет, кинулись обратно. Но милиционеры уже никого не пускали. Тогда решили дождаться Женю на углу. Но ее не было. Они искали ее на трамвайных и троллейбусных остановках, прошли чуть ли не всю Сретенку.
— Аля сказала, что ты заблудилась, что ты Москвы не знаешь… А я сказала: «Не заблудилась! Она и с компасом умеет ходить!» — затрещала Нина и посмотрела на стол. — Ой, «носы», «носы»! — обрадовалась она и, поглядывая на девочек — в пионерской ведь ничего нельзя брать без спросу! — осторожно протянула руку: — Можно?
— Бери, бери, это я тебе, — тихо сказала Женя, подталкивая ее локоть. — На дерево я ведь за ними лазила.
Как ни тихо она это сказала, Тамара Петровна услышала.
— Женя, ты в Ботаническом саду лазила по деревьям??!
— Я только за «носами»… для Нины… — Женя водила пальцем по столу. — А сторожа ведь всегда ругаются…
Тамара Петровна обвела глазами комнату:
— Так вот что!
Девочки притихли. И даже Нина, которая сегодня ни в чем нисколечко не провинилась, — и та вдруг почувствовала себя в чем-то виноватой. На ладони у нее лежали два кленовых «крылышка». Что с ними делать? Положить на стол или спрятать в карман? Но Нина не посмела шевельнуться и так и застыла возле стола.
— Вы опоздали к обеду, но за это я вас не накажу, — сказала Тамара Петровна очень тихо и внятно. — Я вас наказываю за то, что вы друг друга потеряли. У вас нет ни настоящей дисциплины, ни подлинного чувства товарищества! — Тамара Петровна посмотрела на Лиду, Алю и Женю.
Они смущенно отвели глаза.
— Лида, я тебе объявляю выговор. Ты отвечала за девочек. Я с тобой больше никого не смогу отпускать!
По комнате пронесся громкий вздох, пионерки зашептались — такого оборота никто не ожидал.
Яркий румянец до самых ушей залил Лидино круглое, доброе лицо.
— А ты, Женя, — Тамара Петровна осторожно взяла сухие тоненькие «крылышки» из Нининых рук, — ты должна понять, что Ботанический сад — это не простой сад и не лес. Там, как в музее, каждое дерево — ценность. Его изучают, за ним наблюдают, ведут опыты. Там и простой клен — это…
— …научный материал! — вырвалось у Жени.
— И не только любое дерево, там каждый кустик — научный материал, продолжала Тамара Петровна. — А без спроса вообще ничего нельзя брать, это у нас каждая малышка знает. И вот… — Тамара Петровна, высоко подняв руку, подошла к стоявшей в углу этажерке. — Пусть эти семена лежат здесь, в пионерской, как напоминание о том, что нельзя самовольничать и что это никогда не доведет до добра. Она положила «носы» на самое видное место — на верхнюю полку. — Ясно? А теперь ступайте обедать!
— Тамара Петровна, — крикнула Женя, подбегая к этажерке, — а почему Лиде выговор? Ведь я виновата — значит, надо мне. Простите Лиду!
Тамара Петровна уже принялась рассматривать журналы, лежавшие на этажерке. Не поднимая головы, она ответила:
— Ты еще новенькая, а Лида у нас без пяти минут студентка. С нее строже взыскивается.
— А ты, Женя, не заступайся! — вспыхнула Лида. — Я сама знаю, что виновата.
Вся проштрафившаяся четверка гуськом проследовала в столовую. Обедали все за одним столом. Нина радовалась: как же, первый раз она обедает за столом старших! С Жени она глаз не сводила.
