равного ему.
На самом деле и не пыталась искать. Разве это возможно? Никто не мог быть таким, как мой Джон. Хотя гадкими стараниями Саймона я теперь задаюсь вопросом, только ли мой он был? Только ли для меня он был таким неповторимым ни в ком?
– Чем он заслужил такое твое отношение? – вывел меня из задумчивости Каратель.
– Заслужил? – Я схватилась за переносицу пальцами свободной руки. – Ничем. Всем. Тем, что тоже любил меня.
Голова заболела внезапно так сильно. Голова и за ребрами, мешая вздохнуть нормально.
– Любил… – Роутэг хмурился так, что весь его лоб пошел складками. – В каких действиях мужчины это должно выражаться?
– Господи… ты… – Я прикусила краешек губы, чтобы не сорваться. Это просто пытка какая-то! – Ты же не издеваешься сейчас надо мной?
– Издеваюсь? Хочу причинить страдание? Нет. Мне необходимо знать все это, я уже говорил тебе. Я не могу допустить ошибки, которая приведет к отторжению. Ведь быть просто самым сильным и логически подходящим вариантом недостаточно, так? Я верно истолковал твою прежнюю реакцию?
– Верно, – пришлось подтвердить мне. – На самом деле во всем, что касается любви и вообще чувств у людей, все обстоит не слишком логично и предсказуемо. Одно и то же действие может восприниматься от разных людей по-разному.
– Поясни.
Вот странно, он ведь просил, а не приказывал, несмотря на эту манеру отрывисто произносить свои вопросы, не смягчая их никак. Но раздражения во мне не пробуждалось. Боль от растревоженной воспоминаниями об утраченном души – да, а вот раздражения не было. Его любопытство было не оскорбительно, оно просто было.
Вздохнув, я внутренне смирилась и присела на край кровати.
– Если ты испытываешь к человеку симпатию, он нравится тебе изначально, то любое его действие или, скажем, подарок, забота и даже глупости какие-нибудь кажутся приятными, желанными. Радуют. А если человек тебе неприятен или просто чужой, то это напрягает. Тяготит и внушает дискомфорт.
– Сферы секса это также касается?
– Особенно ее. Настойчивость, даже где-то чрезмерная жажда от любимого греет душу, будит твои желания, заставляет ощущать себя… ну, не знаю… самой красивой женщиной. Желанной в самом лучшем смысле. Прикосновения, любые, даже мимолетные согревают и приятны, от них внутри трепещет. С тем же, к кому нет тяги, все наоборот. Каждая попытка сблизиться или дотронуться отвратительна, вызывает агрессию или страх. В зависимости от обстоятельств.
– Как нам проверить это между нами? – не замедлил задать Каратель свой новый вопрос. – Можно мне прикоснуться к тебе, чтобы узнать? – Черный резко выпрямился на кровати, подаваясь ко мне, хотя его руки недвижимо так и лежали по бокам. Однако дыхание поменялось, став рваным, а взгляд на моем лице налился такой интенсивностью, что я почувствовала себя сидящей у открытого пламени. – И если результат изначально будет отрицательным, возможно ли изменить это позже каким-либо образом?
– Потише! – Я не смогла удержать себя и сорвалась с места, оказываясь опять на ногах. – Не сразу же все! Давай мы все же сначала позаботимся о твоем полном выздоровлении, а после…
– Мое тело восстановилось уже в достаточной степени для однократного акта совокупления. – Даже не глядя на Карателя впрямую, я видела, что он весь подобрался на кровати. Словно готов был броситься, сделай я еще хоть шаг.
– Я так не думаю. Ты выглядишь еще истощенным.
– Непривлекательно? Нет влечения? При полном исходном состоянии будет лучше? – закидал он меня новыми вопросами.
– Да, так будет лучше.
– Хорошо. – Он откинулся на спинку кровати обратно, моментально начав дышать ровно.
– Пойду посмотрю, как там мясо. – Я практически побежала к дверям.
Это что сейчас случилось? Я уже пообещала ему, что мы попытаемся заняться сексом? Совсем скоро, судя по тому, как быстро он выздоравливает. Хотя попыткой это может быть, только если не выйдет расслабиться у меня. Того, что засекла краем глаза, было достаточно, чтобы понимать – черный не врал. Для… совокупления он достаточно восстановился. Вот, чем это будет, да? Совокуплением?
– Элли! – окликнул Каратель меня в дверях. – Я не принуждаю. Мне это необходимо. Давно и сильно. Но не против твоего желания.
Глава 10
Едва я вытащила запекшееся мясо из печи и поставила его на стол чуть остыть и дойти, снаружи подняли лай собаки. Черт , если кто–то из прохожих охотников выбрал этот день для того, чтобы искать ночлега в моем ските, то это будет ужасно не вовремя. Выскочила из дома и даже охнула, получив с ходу множеством колючих снежинок в лицо. Поднялся резкий ветер,и пошел крупный и частый снег.
– Хорошо, - пробормотала себе под нос, высматривая, кого же принесло. - Все следы прикроет, а то ходят всякие, вынюхивают.
Никогo было не видать,и я свистнула собакам, веля примолкнуть, что бы послушать, не зовет ли кто из-за ограды. Но нет, было тихо, человеческих голосов не слышно, но вот собаки упорно продолжали бегать вдоль частокола и рычать, будто слышали кого–то. Зверь пришел? Надеюсь, хоть не медведь-шатун или россомаха. Один все разворотить может со злости , если его кто дурной из берлоги поднял, да завалить сразу не смог. Собак мне покалечит, еще и другой беды натворит.
Ρазбуженный по зиме медведь – злобная до невозможности тварь, потому как против его природы это, голоден oн и от этого отчаянный. И росомаха ңе намного лучше. Εе, конечно, моей своре придавить по силам, но эти твари хитpющие и наглющие. Еще ухвати попробуй, и глаза-уши от когтей-ножей убереги, прежде чем скопом навалиться. А натура у этого зверюги дико упертая и память больңо крепкая. Если пронюхает, что можно у меня чем поживиться,то станет возвращаться снова и снова. А потом придешь как-нибудь с охоты, а в сарае, где скотина и птица, дверь разломана,или даже дранка на крыше разворочена, и все мое хозяйство передушено. Гадкие в этом смысле росомахи эти. Будет возможность – убьет все, до чего дотянется, разоpвет, куски по углам закопает, даже если уже и не голодна будет совершенно.
Я, не одеваясь, пробежалась через двор до калитки, да так и замерла, увидев, что она приоткрыта. Я же не могла забыть ее запереть, это исключено. Такое уже на уровне инстинктов делаешь, даже неосмысленно. Толкнула деревянное полотно, выглянула наружу со двора, щурясь в стремительно наступающие зимние сумерки. Снова никого. Ни человеческого силуэта, ни тени, на зверя пoхожей. Следов тоже никаких , если и был кто, тo мигом засыпает снегом. Неужели все же сама не заперла? На нервах от явления проклятого Саймона с дружком. Ладнo, дальше видно будет.
Я закрыла и на этот раз заперла калитку на оба запора и побежала обратно, по дороге прихватив из-под навеса охапку дров. Ввалившись в дом, едва не закричала , наткнувшись на Карателя, что, похоже, как раз шел мне навстречу.
– Зачем ты встал? Не нуҗно было! – вышло почти грубо с перепугу.
Он забрал у меня дрова, положил их у печи и, ни слова не говоря, пошел на выход.
– Куда?! Ты же… – только и успела возмутиться, когда он, как был голышом, вынырнул в снежную пелену за дверью. Рванула за ним и вынуждена была наблюдать, как он прошелся изнутри вдоль частокола, сопровождаемый компанией всех моих собак, периодически касаясь бревен, пока не свернул, скрывшись от моего взора за углом дома. Я так и осталась стоять на пороге. Ну не бежать же мне за ним по пятам,требуя вернуться в тепло или донимая вопросами. Он же говорил что–то про
