— Нет, сейчас, Синди! — Она услышала знакомые непреклонные интонации. — Утром рядом с тобой будет Эдвин, а я не хочу обсуждать это в его присутствии.
У Синди пересохло во рту.
— Обсуждать что? — спросила она, осторожно опускаясь на краешек кровати…
— Я хочу знать, что происходило в этом доме между тобой, Эдвином и Теодором. Почему мальчик хотел, чтобы его отец умер. Почему ребенку снятся кошмарные сны, в которых его преследует Теодор. И почему ты совсем не похожа на убитую горем вдову.
Смятение охватило Синди. Нет, она не должна ничего рассказывать. Одного намека будет достаточно, чтобы он догадался…
— Мартин, ему просто приснился страшный сон. Он чувствует себя виноватым. — Она помолчала, собираясь с силами. — Ты ведь слышал… Однажды он разозлился на отца… Все дети время от времени злятся на своих родителей. Они могут наговорить в гневе ужасные вещи. Если бы Теодор не умер, Эдвин бы никогда не вспомнил об этом. Никто бы не вспомнил…
— Из-за чего же мальчик так рассердился? — настаивал Мартин.
— Я не помню, — пожала плечами Синди, избегая смотреть ему в глаза. — Наверное, Теодор накричал на него. Может, Эдвин разбросал свои игрушки или еще что-то… — Она попыталась на ходу придумать правдоподобное объяснение. — Все могло начаться с пустяка…
— И как часто Теодор сердился на ребенка?
Синди нервно облизнула губы.
— Не чаще, чем большинство отцов. Тедди… — Она на секунду запнулась. — Он был таким взвинченным в последнее время. Дороти уже говорила тебе об этом…
— Может, он бил Эдвина?
Синди в испуге вскинула голову.
— Нет! Нет!
Она больше всего боялась, что когда-нибудь это произойдет…
— Тогда в чем же причина? — не отставал Мартин. В неярком свете лампы его лицо выглядело хмурым. — Ты сумела убедить Дороти и Квентина, что понятия не имеешь, что терзало твоего мужа, но меня не проведешь. Тебе ведь прекрасно известно, в чем дело, разве не так? Я хорошо знаю тебя, Синди. Может быть, лучше, чем кто-либо.
— Ты? — презрительно воскликнула она, пытаясь спрятать за вспышкой гнева свое смятение. — Ты ничего не знаешь обо мне! Ты не видел меня несколько лет!
— После того, как ты вышла замуж за Теодора, в этом не было большого смысла, — с горькой иронией заметил он. — Но ведь ты никогда не любила его, Синди? Да, согласен, ты могла играть роль преданной, заботливой жены. Когда я приезжал три года назад, ты изо всех сил старалась убедить меня, что счастлива с мужем и получила от жизни все, чего хотела. Но в ту секунду, когда мы остались наедине… и я прикоснулся к тебе…
— Прекрати, Мартин!
Она вскочила с кровати. Он крепко схватил ее за запястье, пытаясь удержать рядом.
— Хорошо. Сейчас не время. Прости. — В его тоне прозвучало раскаяние, но лишь на мгновение. — Синди, я не говорю, что ты не пыталась быть хорошей женой, оправдать его ожидания…
Синди тяжело вздохнула. Именно так оно и было. Если бы она смогла родить Теодору ребенка! Его собственного ребенка…
— Я действительно любила его! — прошептала она.
Конечно, это не была всепоглощающая, безудержная страсть, какую она испытывала к Мартину. Но все-таки она любила его… Вначале как брата, потом как близкого друга, заботливого мужа и отца, — по крайней мере, в первые два года после свадьбы, когда он еще был прежним и, казалось, с нежностью относился к Эдвину.
Он так сильно любил ее, что был готов принять ее ребенка и воспитать его как своего сына. Пока не приехал Мартин. Его недолгое пребывание в Джейсон-Крике нарушило спокойствие Теодора… Спровоцировало начало душевной болезни, которая привела к его гибели…
Синди заметила, что Мартин скептически смотрит на нее, и, вспыхнув, признала:
— Да, возможно, я не любила его так сильно, как тебя когда-то. Не зря говорят, что первая любовь всегда бывает особенной. Незабываемой и неповторимой по силе страстей и чувств. — Она постаралась придать своему голосу насмешливо-пренебрежительную интонацию. — Но это чувство практически никогда не бывает… глубоким и… долгим.
Разве нет? — горько отозвалось ее сердце. Она попыталась вырвать руку, но пальцы Мартина еще крепче сжали ее запястье.
— С Тедди все было по-другому, — продолжила Синди. — У нас были спокойные, очень нежные отношения. Такие чувства длятся дольше…
Да, у них с Теодором все могло быть очень хорошо, если бы им не овладела эта навязчивая, параноидальная мысль о том, что правда о настоящем отце Эдвина выйдет наружу… Если бы у них родился ребенок! Или если бы Мартин никогда не вторгся вновь в их жизнь.
Мартин усмехнулся.
— Ты — эмоциональная натура, Синди. Страсть тебе необходима, как воздух.
Синди вздрогнула. Она вовсе не желала говорить о страсти и о том, что ей необходимо. Сегодняшняя ночь доказала, что ее до сих пор влечет к Мартину. Слишком сильно влечет.
— Я была хорошей женой, — сказала она. — Ты не можешь строить свои заключения только на том, что когда-то я трепетала от одного твоего прикосновения. — Она задрожала, чувствуя, что и сейчас ее тело откликается на тепло его руки. — Это была инстинктивная физическая реакция. Наверное, из-за того, что когда-то я была… увлечена тобой. — Она с вызовом подняла голову. — Тедди дал мне все, о чем я мечтала. Собственный дом. Семью. Чувство стабильности, постоянства. Он был… заботливым мужем, замечательным человеком…
Пока его не начали одолевать эти беспочвенные страхи, пока он не пал духом из-за своей неспособности зачать ребенка, добавила она про себя.
— Ты не упомянула о счастье, — с иронией заметил Мартин. — Ты была счастлива с ним?
Синди прикусила губу. Ее глаза затуманились при воспоминании о последних напряженных месяцах своей семейной жизни, которая, так или иначе, приближалась к горькому концу.
— Присядь, пожалуйста, — произнес Мартин, на сей раз более мягко.
Он потянул ее за руку вниз. Синди со вздохом опустилась рядом с ним. Он разжал пальцы, все еще сжимавшие ее запястье, и положил руку ей на плечо.
— Мартин, пожалуйста, — взмолилась она. — Мне надо поспать.
— Подожди минуту. — Он пристально вглядывался в ее лицо. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне, Синди… — В его голосе зазвучали мягкие, бархатные интонации. — Что все-таки произошло с Теодором — или между вами, — что сделало его раздражительным и подавленным? Что бы это ни было, я вижу, что это все еще терзает тебя, Синди. Мучает твоего сына, вызывая у него ночные кошмары. Облегчи душу, расскажи мне. Высказанная боль уже не так страшна.
Она сделала судорожный вдох. Ясно, что Мартин не оставит ее в покое, пока не получит хоть какой-то мало-мальски вразумительный ответ. Ей придется рассказать ему что-то. Немного… совсем немного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
