ладно, — подумала я, — что было, то прошло». И уже хотела заглянуть в ящик стола, но тут Рудис вернулся, еще более озадаченный, чем ушел.
— Кто написал, узнать не вышло, но на встречу я пойду вместе с тобой. Если ты туда собираешься, конечно.
— А как же «приходи одна»? Вдруг автор записки не явится?
— Он меня не увидит, я спрячусь. Осталось найти леденец. У тебя есть?
Я развела руками.
— Нету, только печенье и шоколад Мухильды. Может, в столовой попросить?
— Не стоит, — он открыл ящик стола, достал оттуда карандашный огрызок и, наложив заклинание, протянул мне конфету. Выглядела она как настоящая и даже пахла как надо — сладенько, — только не ешь, — предупредил он, — на вкус это по-прежнему деревяшка. К тому же, я в заклинание добавил один интересный компонент — если наш писака схватит леденец и сбежит, мы его завтра по пестрой физиономии вычислим. Кстати, о еде, ты на ужин идешь? А то уже время.
В столовую мы с Рудисом вошли втроем — он, я и кролик. Увидев устремленные на нас взгляды, я вспомнила предостережение Данмара о том, что по моим поступкам будут судить и о нем тоже, и подумала, что рискую остаться в памяти общества любительницей животных. Довольная такой перспективой, я улыбнулась и отправилась к преподавательскому столу, чтобы оставить там дорогого супруга, в смысле кролика. Нести поднос с тарелками вместе с корзинкой было бы неудобно.
Когда я вернулась уже с едой, на соседнем стуле обосновался Ядис.
— Вы с адептом Луком что-то придумали? — спросил он. — Помните, леди Ада, мы решили держаться вместе.
— Помню, господин Май, — ответила я. Рассказывать о записке не стала, рассудив, что еще особо и нечего. Вот узнаю, что к чему, тогда и расскажу. Может быть. Несмотря на договоренность, доверия Ядис по-прежнему не внушал.
Время до полуночи я провела в нетерпении, ломая голову над тем, кем же окажется таинственный любитель леденцов, и к месту встречи пришла чуть раньше назначенного.
— Эй, ты тут? — спросила я у растущего позади библиотеки куста.
— Тут, — ответил куст голосом Рудиса.
Я сунула в заросли корзинку с кроликом, отошла и огляделась, прикидывая, откуда может появиться автор записки. Задний двор библиотеки выглядел заброшенным, вряд ли вообще здесь кто-то когда-то бывал. Я даже на мгновенье подумала, что надо было прихватить сковородку или на худой конец палку. Но потом вспомнила про защитный прием № 7, для которого не надо ничего, кроме боевого духа, и успокоилась.
Шелестела листва, поскрипывал старый дуб, растущий неподалеку, сдавленно чертыхнулся Рудис, прошипев: «Ай, зараза зубастая».
А потом настала тишина, и неподалеку возник светлый силуэт. Он приближался, становясь все более отчетливым… и вскоре я поняла, что это старик. Он уже почти подошел, когда в кустах зашуршало, из зарослей выпрыгнул кролик и бросился наутек.
— Стой! — завопил Рудис, выскакивая следом.
Я бросилась за ним. Тайны — это замечательно, но, когда твой муж дал драпака во тьме, его обязательно надо поймать и не сваливать это дело на плечи друга.
Кролика мы почти догнали, но тут с неба спикировала серая тень и, подхватив шустрый белый комочек, взмыла вверх.
— Стой! — завопил Рудис, однако сова и ухом не повела, тень мелькнула над крышей и исчезла. — Скорей, бежим, а то она его сожрет! — воскликнул друг и сорвался с места.
Я бросилась за ним.
— Стойте, а как же я? — обиженно послышалось вслед.
Глава 16. Кролик
Бежали мы быстро. По лестнице, ведущей на крышу библиотеки, тоже карабкались на приличной скорости.
— На чердак, — скомандовал Рудис и указал на слуховое окно, в котором мелькнуло светлое пятно.
О том, что это пятно великовато для кролика, я подумала уже после, когда мы оказались внутри. Недовольная девушка уставилась на нас с укоризной. Если бы не ее призрачный силуэт, на чердаке была бы совсем беспросветная темень.
— Здравствуй, Мартуша, — произнес Рудис. — Тут Чучело с кроликом не пролетала?
— Не называй мою сову чучелом!
— Ладно, извини. Ну так и где они?
Мартуша насупилась, но все же, взмахнув рукой, нехотя ответила:
— Там.
Мы с Рудисом бросились в указанном направлении. Послышалось хлопанье крыльев, и сова, теперь уже без всякого кролика, вылетела в окно.
— О нет! — воскликнула я, бросаясь к неподвижно лежащей тушке, измазанной чем-то темным. Мартуша тоже приблизилась, и в свете ее сияния темное приобрело алый цвет. Растерзанная совой зверюшка была мертва. — Данмар, — выдохнула я, — дорогой, как же так…
Рудис тронул меня за плечо.
— Ада, пойдем, надо унести его отсюда.
Сняв мантию, он завернул в нее кролика. Спускались мы молча. Затем куда-то шли… Я не особо вникала куда, просто следовала за другом. Пришла в себя в странном и очень холодном помещении, заставленном какими-то коробками и ящиками, возле стола, над которым горел магический шар. Столешница была испещрена символами, в центре, на пересечении линий лежал кролик. Точнее, то, что от него осталось. Сейчас, при тусклом свете, он напоминал сломанную игрушку, до которой добрался злобный ребенок с ножницами. Смотреть на это было невыносимо, и я отвернулась. И только теперь увидела, что рядом находится еще один человек.
— Ну-ка, отойди, милочка, — произнес уже знакомый старик в светлом плаще, оттесняя меня в сторону. Подойдя к столу, он снял с шеи амулет, похожий на обычный камень, и положил рядом с кроликом. Простота камушка оказалась обманчива — символы на столе вспыхнули, и вокруг кролика начала сплетаться сфера из полупрозрачных искрящихся нитей.
— Ну всё, — сказал старик, когда зверюшка оказалась закрыта ею полностью. — Не знаю, зачем вам это надо, но раз просили, получите.
— Это артефакт стабилизации, — пояснил Рудис, — он сохранит кролика как есть, а потом разберемся.
— Хорошо, спасибо, — произнесла я, чувствуя себя потерянной. Но потом взяла себя в руки и спросила у старика: — Для чего вы написали мне записку? Чего вы хотели? И вообще, кто вы такой?
— Хлабром Допотопович, старейший сотрудник академии. Вы что, про меня не слышали?
Я задумалась. Вспомнила, что эту фамилию, кажется, упоминали преподаватели общего факультета, но подробности припомнить не смогла.
— Слышала, конечно. Так что вы все-таки хотели?
— Что значит что? — возмутился старик. — Я же ясно изложил в послании свою просьбу.
— Леденец? — удивилась я. — И все?
— Ну да. Разве это так сложно, уважить пожилого человека?
Я не знала, смеяться мне или плакать.
— Потрясающе. Из-за вас погиб мой муж, а вы всего лишь хотели леденец.
— Муж? Какой еще муж? — Допотопович посмотрел на меня как на дурочку. — Я никого не убивал.
— Он сам убился. В схватке с совой.
