— С вами все нормально? — спрашивает он, наконец, чем окончательно добивает меня, и я вынуждена нажать на тормоз, чтобы не загнать грузовик в яму, сугроб, или какую-нибудь скалу.
— Нормально. — отвечаю, наконец, я — Просто уж больно смешно мы с тобой выглядим. Тебя тоже вон как разукрасило! Что с тобой приключилось то, пока меня рядом не было?
Он, кажется, даже не обиделся на этот покровительственный тон, или признал, что годится мне в сыновья не столько по возрасту, сколько по знанию этого мира.
— Ну, я, в общем, ехал, как вы сказали, а потом шарахнуло.
Коротко, но ясно. Вот только, шарахнуло — это мягко сказано.
— …Меня повело влево и впечатало в какую-то скалу. Я, видимо, стукнулся обо что-то головой и, потому, потерял сознание. Не знаю, через сколько очнулся, но хоть очнулся — и на этом уже спасибо.
Точно подмечено, парень. Спасибо, что жив остался. Немногие могут похвастаться тем, что оказались в эпицентре ядерного взрыва, пусть и под защитой грузовика, и выбрались живыми.
— …Ну, прикинул направление и поехал туда, куда, как мне казалось, вы указывали. А потом… Потом вы ко мне вломились!
При воспоминании о том, как я «вломилась», меня снова пробивает смех.
— Молодец. — говорю я, — Направление выбрал верное… Я, ведь, тебя догнала, идя к заводу, если, конечно, сама с пути не сбилась, а это просто нереально.
Я снова трогаюсь с места, набирая куда большую скорость, чем та, с которой ехал Бомбодел. Он опасливо смотрит на спидометр, показывающий сто двадцать километров в час, а затем переводит взгляд на меня. Мол, не разобьемся? Я сбрасываю скорость, демонстративно указывая ему на спидометр — картина та же, стрелка намертво зависла на ста двадцати. На деле мы не делаем и шестидесяти. Антон тяжело вздыхает, но успокаивается.
Впереди мелькает что-то необычное, и я вновь углубляю порог, всматриваясь в темноту. Точно, пост завода! Почти приехали.
Глава 2
Едва узнав меня в лицо, что было, надо сказать, весьма затруднительно, при том слое грязи, что лежал на мне, трое постовых засуетились, побросав все свои дела. Все втроем, сбивчиво объясняя что-то насчет слабого напора воды, они отвели нас умыться, затем один полез в гараж готовить к выходу снегоход, другой тут же сообразил нам горячего синтетического чаю, который тут же отогрел моего Бомбодела. Я косо взглянула на дымящуюся чашку, а затем перевела укоризненный взгляд на принесшего его постового.
— Не мог водочки сообразить?! — недовольно бурчу я, изобразив на своем лице не то, что недовольство, а просто слепую ярость, вызванную тем, что мне, герою, пережившему ядерный взрыв, прогремевший практически надо мной, отказываются поднести чарку водки.
— У нас только технический, — испуганно бормочет постовой, — Оптику протирать! Откуда у нас пшеничный?!
— Ясен пень, ниоткуда! — кажется, я разошлась уже и безо всякого спиртного. Давно забытый юношеский азарт, вызванный, вероятно, удачной шуткой над Бомбоделом (который от нее, правда, чуть копыта не отбросил), буквально бушует в крови. Теперь хочется поглумиться еще и над этими ребятами, которые хоть и живут на поверхности, но все равно не знают жизни. Впрочем, куда до меня даже десантникам из мобильного отряда? Никто не знает Черное Безмолвие лучше бегунов, и никого Черное Безмолвие не знает лучше, чем нас. Как там говорил Ницше?… «Если долго всматриваешься в Бездну, то Бездна начинает всматриваться в тебя»… Так, или примерно так.
— Кто ж вам, остолопам, даст протирать приборы пшеничным спиртом?! Технический свой неси. Тяпнем по маленькой?!
Парень быстрым шагом несется к лестнице в «схоронку». Как сами постовые называют свой минибункер, в котором они пережидают такие, вот, воздушные атаки, как сегодняшняя.
— Он у тебя хоть этиловый?! — спрашиваю я его, когда он появляется на поверхности вновь, неся в руках… Екарный бабай! — девятнадцатилитровую стеклянную бутыль спирта! Вот уж воистину была бы катастрофа, шарахни та ракета по поверхности земли — землетрясением наверняка разнесло бы это сокровище.
— Этиловый! — испуганно отвечает он.
Я кошусь на Бомбодела. Интересно, он понимает, что вся моя злость — напускная, или думает, что я всерьез могу порешить постовых из-за того, что пне не предложили выпить? Нет, сидит и спокойно попивает чай. О чем он там думает — черт его знает, но вроде бы особо плохих мыслей ему в голову не лезет. Странно. Мне бы обязательно лезли, находись я в компании с каннибалом.
— Хорошо. — умиротворенно отвечаю я, всем своим видом демонстрируя, «Не боись, не съем», и с удовольствием опрокидываю стопку технического спирта, в котором, если присмотреться, плавает легкая взвесь опилок.
Тут же начинаю ощущать, как отпускает меня напряжение последних часов. Как уходит из тела предательская радиация, одновременно дарующая силы и убивающая изнутри. Как я вновь становлюсь обычным человеком… или почти обычным — даже легкое превышение уровня радиации над предельно допустимым, вызывает во мне прилив сил, которыми надо лишь суметь воспользоваться. Но в сравнении с бесшабашным бегом по Черному Безмолвию, с поединком с другим бегуном или ударом взрывной волны, которого не вынесло бы ни одно живое существо на свете, сейчас я и в самом деле больше не была бегуном. Перевязанные раны практически не давали о себе знать, по телу разливалось приятное тепло, дарованное спиртом.
— Два алкоголика водку лакали… — декламирую, вдруг, я, — В ней оказался цианистый калий. Пьяные были, не поняли шутки — у алкашей из железа желудки.
Антон не реагирует на шутку практически никак — даже не улыбнулся. Как сидел, так и продолжает сидеть, попивая чай.
— Снегоход готов. — это врывается в каморку постовой в защитном костюме. — Заправлен и ждет вас. Для Антона Сергеевича подготовили защитный костюм, если хотите — можем найти и еще один для вас?
Ух ты, ешкин кот, мой Бомбодел быстро успел стать для них уважаемой фигурой. Впрочем, бомбоделов я и сама очень уважаю, а этого — в особенности.
— Спасибо. Вот только я поеду без защиты. — абсолютно искренне говорю я, уже не пытаясь подзуживать приютивших нас постовых. — Дайте нам еще десять минут, и мы выезжаем. Хорошо?
Парень кивает и спешит ретироваться — для них я не просто авторитет а, что-то вроде архангела. Правой руки Бога. Нет, лучше левой, ведь я — жестокий архангел. Наверное, ангел смерти. Забавные мысли лезут в голову, если у человека по праву руку — Бог, а по левую — Дьявол, то кто же стоит по левую руку у самого Бога? Или нет там никого?
Однако, прежде, чем рвануть на двухкилометровый заезд до завода, не лишним будет побеседовать с Бомбоделом с глазу на глаз. Успокоить его, что ли, после того, что он видел… Не хочется, что-то, чтобы за моей спиной сидел человек, считающий меня чудовищем и жестоким убийцей. Даже если таковой я и являюсь на самом деле. Не хочется….
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
