Сэм не стал ждать ответа. Он завел автомобиль и начал медленно сдавать назад. Коннор махал ему вслед, но, как и всегда, Сэм не обернулся, чтобы увидеть это. Отэм сдвинула брови и покачала головой, поднимаясь по ступенькам дома. В отдалении раздался рев мотора. Отлично. Винс. Как будто ей мало проблем.
Отэм остановилась на верхней ступеньке и прикрыла ладонью глаза от яркого полуденного солнца. Для нее не было секретом, что Винс и Сэм питают друг к другу лютую ненависть. Оставалось лишь надеяться, что они не станут выяснять отношения посреди Морнинг-Глори-драйв. Отэм затаила дыхание, когда эти двое поравнялись друг с другом. Они находились слишком далеко, но она не удивилась бы, если бы один из них показал другому неприличный жест.
Отэм стояла на крыльце и ждала. Она любила своего брата. Любила по целому ряду причин. Но в основном за то, что он всегда готов был прийти ей на помощь. Несмотря ни на что. Он очень любил сестру и был ей беззаветно предан. Он готов был перегрызть за нее глотку кому угодно. Он боролся за нее. Но иногда воспринимал свои обязанности старшего брата и дяди слишком серьезно. И в этом весь Винс. Бывший «морской котик», он не верил в полумеры. У него в душе жили свои темные демоны, о которых он никогда не говорил, а жил он по принципу: «Иногда очень уместно убить муху кувалдой».
Он остановил свой «Харлей» там, где только что стоял внедорожник Сэма, и заглушил мотор. Он перекинул длинную ногу через сиденье мотоцикла, встал в полный рост и провел рукой по коротким темным волосам.
– Мне кажется, этому идиоту лучше держаться от тебя подальше, – произнес он, поднимаясь по ступенькам.
– Он просто привез Коннора. Так что ничего страшного. – Отэм не стала уточнять, что Сэм опоздал на целых полтора часа, заставив ее изрядно поволноваться. Не стоит будить спящего медведя. – А ты почему приехал? – спросила Отэм, хотя уже знала ответ.
– Может, мне просто захотелось тебя увидеть.
– Мы виделись вчера. – Отэм отмахнулась. – Да ладно тебе. Выкладывай, пока мы не зашли в дом.
Винс улыбнулся. Его нижние зубы были не слишком ровными, но зато очень белыми.
– После вчерашнего мне просто хотелось убедиться, что у тебя все в порядке.
– Ты мог бы позвонить.
– А ты мне солгала бы. – Винс наклонился и посмотрел сестре в глаза. – Мне его убить?
Отэм непременно рассмеялась бы, если б не знала, что он шутит. Но она не была ни в чем уверена и не осуждала Винса за это. Сэм наверняка нажил себе немало врагов. Она видела, как он играет в хоккей, а всего несколько минут назад ей и самой хотелось убить бывшего мужа.
– Не стоит. Я его почти не видела прошлой ночью. – Что было не совсем правдой. Отэм замечала его белокурую голову всякий раз, когда входила в зал. – И мы почти не разговаривали. – А вот тут она не солгала.
– Стало быть, ты в порядке?
Отэм подозревала, что Винс и Сэм ненавидели друг друга настолько сильно отчасти потому, что у них было довольно много общего. Оба красивы и высокомерны. Оба настоящие кобели. Различие же состояло в том, что превыше всего на свете Винс ценил собственную семью.
Когда Коннор был поменьше, Отэм во многом полагалась на брата. Но теперь она стала сильнее. Она очень любила Винса и по-прежнему в нем нуждалась, но временами Отэм желала, чтобы он нашел наконец хорошую девушку, женился и обзавелся собственными детьми. Он станет прекрасным отцом, если, конечно, его склонность к полигамии не встанет на пути серьезных отношений.
– Не было необходимости приезжать.
– Но мне захотелось.
Что ж, хорошо. Отэм распахнула дверь, и Винс проследовал за ней в дом.
– Я уже большая девочка и смогу справиться с Сэмом.
Они поднялись в комнату Коннора. Мальчик стоял у своей постели и доставал из рюкзака грязную пижаму.
– Привет, Наггет, – произнес Винс, назвав племянника его домашним прозвищем. Он присел на корточки и взъерошил мальчику волосы.
– Привет, Винс. – За пижамой последовали трусы. – Я играл с папой в пинбол.
– В самом деле? Звучит здорово.
Коннор кивнул:
– А еще я ел хот-дог. – Он повернулся к матери. – Можно мне новое одеяло?
– А что не так со старым?
– Барни отвратительный.
Отэм охнула и открыла рот.
– Но…но… Ты любишь своего Барни. Он твой фиолетовый друг.
Коннор покачал головой и фыркнул:
– Барни для малышей.
– С каких это пор?
Мальчик пожал плечами:
– С тех пор, как я пошел в младшую школу. Я уже большой.
Только что он оторвал кусочек от материнского сердца Отэм. Они вместе выбирали ткань и шили одеяло. Подушку тоже.
– Подушка с Барни тебе тоже не нужна? – Коннор ведь любил эту подушку.
– Тоже.
Отэм снова охнула и схватилась за сердце. Это Сэм виноват. Она не могла доказать это, пока не расспросит Коннора, но не сомневалась, что ответственность лежит на ее бывшем муже.
Винс поднялся и посмотрел на сестру.
– А ведь парень прав, – произнес он, переходя на сторону племянника. – Барни подхалимничает перед взрослыми динозаврами.
– Следи за своей речью!
Коннор рассмеялся. Но Отэм было совершенно не смешно.
«Пока ты изображаешь героя для тысяч других мальчишек, твой собственный сын рыдает в подушку, словно его сердце разрывается на части».
Сэм стоял на балконе и смотрел на расстилавшийся внизу Сиэтл и залив Элиот. По воде скользил паром, нагруженный машинами и пассажирами. Он направлялся к острову Бейнбридж. Звуки проезжающих внизу автомобилей достигали десятого этажа. Ветер обвевал лицо Сэма, неся с собой запахи выхлопных газов и залива Пьюджет-Саунд.
«Пока ты изображаешь героя…»
Сэм отошел от ограды, опустился в плетеное кресло и взял со стола бутылку пива. Он всегда заставлял голос совести замолчать, говоря себе, что станет общаться с Коннором почаще, когда тот подрастет. Станет выполнять свои родительские обязанности. Только вот Сэм не знал, что в себя включает это понятие.
Он поднес бутылку ко рту и запрокинул голову. Он был еще хуже, чем его собственный отец. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь переплюнет Сэмюеля Леклера по части отвратительного исполнения отцовских обязанностей. Потому что слишком осторожничал. Потому что не хотел прослыть парнем, который к незнакомцам относится лучше, чем к членам собственной семьи. Не хотел быть парнем, которого весь город считает потрясающим. Не хотел быть героем, который ничего не давал своей семье с тех самых пор, как вернулся домой и снял униформу.
Сэм лучше кого бы то ни было знал, каково это. Ему уже тридцать пять. Его отец умер двадцать лет назад. Но он все еще помнил, как ждал его и засыпал, так и не дождавшись. Сэм помнил, как увлекся хоккеем. Как выделялся среди остальных мальчишек. Как пытался отличиться. Стать звездой. Наверное, он стремился стать лучшим для того, чтобы отец обратил наконец на него свое внимание и пришел посмотреть на его игру.
