Старикан улыбнулся и лучи морщинок потянулись к вискам, но я видела складку гордеца на переносице и слишком белые, по-волчьи острые зубы. Этот вейр Байлок не вызывал у меня большого доверия, в отличие от того же блондина, который по-военному четко шагнул к столу и склонился над целый ярмаркой безделиц. Я и сама в потрясении перевела взгляд на обилие магических безделушек.
Сотни неограненных камней, начиненных магией, резные шкатулки разной величины, табакерки, лоскуты старинных тканей, бусы из цельной яшмы, кинжалы из белой и черной стали, ювелирной резьбы стилеты, булавки, щеголеватые сапожки с золотой цепью и даже шпилька для волос, украшенная одинокой жемчужиной.
Могу поклясться, секунду назад их не было!
Но стол словно удлинился, уходя матовой поверхностью в темноту помещения, а столешница ломилась от редкой красоты изделий, назначения которых я не понимала. Например, редкой красоты меч был размером от указательного пальца до локтя, а туфельки, расшитые драконьей магией, имели каблуки на четверть короче основной подошвы. Или нефритовый несессер, который напоминал исполинскими размерами ножниц и пилочки пыточные орудия.
— Выберите первый же предмет, который вас позовет, и он будет сопровождать вас все три года Академии, — журчал нир Байлок. — Взгляните, юноша, этот стилет подобает мужчине… А вот серьги гномьей работы, ваша невеста будет очарована.
С тихим хлопком в зале появились ещё несколько человек. Два закопченных драконира и мокрая до трусиков драконица. Первым я искренне посочувствовала, а последней и вовсе позавидовала, из памяти ещё не выветрился жар огня. Новенькие, не видя меня, жадно прилипли глазами к сокровищам, разложенным на столе, и словно под гипнозом потянулись к ним. А после вертели, ощупывали, примеряли понравившиеся вещицы.
С новыми хлопками появлялись все новые вейры и тут же шли к столу, словно примагниченные.
— Кружево, какое кружево, его плели последние фейри из собственной крови, взгляните на его багряный цвет…
Одна из дракониц алчно схватила это жуткое кружево и тут же взяла зеркало старинной работы из натертого серебра, чтобы примерить обновку. Хотя что там было примерять? Кусок ажурной тесьмы в четыре сантиметра. То ли эльфов было мало, то ли крови пожалели. А какой-то нахрапистый юный драконир набрал себе целую связку стилетов и пытался рассовать их по карманам.
Голос старика убаюкивающе журчал, драконы бешено рылись в старинных ценностях с остекленевшими глазами, даже экзаменаторы начали задремывать. Со стороны это выглядело пугающе и даже дико. Драконы выглядели потерявшими разум.
Я подошла поближе к столу и увидела, как недавний блондин колеблется между тонким мечом и старинной монетой, а после украдкой засовывает ее в карман. На короткое мгновение я заколебалась. Вмешиваться в экзамен было запрещено, да и блондин был довольно неприятным драконом, но… Он спас меня. Спас, даже когда я отказалась закончить экзамен. Подойдя вплотную и склонившись рядом я крепко сжала его за запястье:
— Можно взять только одну вещь, — не размыкая губ прошипела я. — Положи меч или верни монету.
Блондин резко дернулся и словно очнулся, и несколько человек, что слышали мой голос, завертели головой, словно разбуженные посреди ночи, с непониманием осматриваясь.
— Вы дважды нарушили правила экзаменации, вейра Клео, удостоверенная клана Тарвиш, — произнёс знакомый голос.
Словно во сне я подняла взгляд.
7. Правила Академии
Мой гадкий спаситель вейр Винзо стоял прямо передо мной, засунув руки в карманы и исподлобья разглядывая мое растерянное лицо. Взгляд холодный, как лёд, обжигал ознобом, давил к земле, заставлял… трусить.
Во всяком случае за Клависом он не полетел. Он полетел за мной, вон и до Академии домчать не поленился. При воспоминании, как именно я выбралась из его Гнезда, обманув охрану, сняв слежку и ослушавшись ясно выраженного приказа, меня пробило холодным потом.
Я подняла голову повыше и выпрямилась до ломоты в спине. С первой секунды побега я знала, что иду на свою маленькую личную войну и буду драться за каждую секунду свободы. Формально я уже сдала экзамен, поэтому выставить меня из экзаменационной комнаты будет непросто. Я бросила короткий взгляд в угол комнаты, где крылись выпуклые лампы, записывающие ход экзаменов. Пришлось немного сместиться, занимая более выгодный ракурс. Если дело дойдет до академического судебного разбора, записи станут доказательством моей правоты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как-то Клавис рассказывал случай своего сокурсника, который осиротел в двадцать лет, оставшись единственным наследником огромного состояния. По законам Вальтарты до совершеннолетия, наступающего в драконьи тридцать, состояние переходило в руки опекуна, кроме одного случая. Поступления в Академию. Если такой драконир в ближайших год с момента наследования сдавал экзамены, то опекуном назначалась Академия, и денежные активы замораживались на период обучения. Поскольку смертность среди опекаемых наследников была крайне высока, юный драконир даже не рассматривал возможность не пройти экзамен. Но… Сдался на втором экзамене. Теперь-то, побывав в комнате смирения, я понимаю, с чем ему пришлось столкнуться. С огромным трудом ему удалось добиться пересмотра результатов и к удивлению суда оказалось, что его продержали в комнате смирения свыше четырех часов, как я теперь понимаю, буквально вынудив попросить о помощи. Результаты мгновенно оказались пересмотрены, студент принят в Академию, а главный виновник, отвечавший за наведение морока, уволен и низложен до драдера. Кажется, он был подкуплен опекуном юного студента.
Насколько я понимала, это был серьезный проступок для дракона. Не смотря на странные правила обучения в Академии, нарушить закон и попасться автоматически означало наказание. Для любого дракона. Будь он хоть наследный принц, хоть сам император.
Соединив законы мира драконов с правилами для иномирянок, я рассчитывала выбраться из передряги живой. Формально экзамен я не нарушала.
Я вздохнула поглубже и подняла взгляд на вейра Винзо.
— Я не нарушала правил экзамена.
Драконир не ответил, медленно прошел за экзаменационный стол и сел в центральной кресло. Его задумчивый и цепкий взгляд держал меня в напряжении, как если бы я сидела на высоковольтных проводах. Расплавленное серебро в его глазах переливалась от грозовой темноты к голубовато-летнему.
— Рейхарт! — старик, сидевший с ним рядом, добродушно толкнул драконира в плечо крепким кулаком. — Дракон ты этакий, а говорил не придешь, говорил ректору не по чину…
Сердце у меня ухнуло в самый живот. Если этот тип — ректор, то у меня неприятности по самые уши, хоть попаду я в Академию, хоть нет. К груди подкатило что-то темное и страшное, как самая темная ночь в году. Пусть не надеются, что я сдамся, я выберусь, выгрызу свою свободу любой ценой.
— Рей, вы все-таки пришли, — прощебетала Каштановая драконица, обстреливая того сладкими взглядами. — Я рада, что вы вспомнили мое приглашение, это очень стимулирует студентов.
Даже сквозь темное раздражение, я не могла не отметить, что пока присутствие ректора стимулировало только ее саму. Вон как запрыгала, квадратные бусы аж вращаются.
— Нир Саркан, — снисходительно поправил ее драконир, и вроде бы дернул углом губ, словно в полуулыбке.
— Да, Рей… то есть, нир Саркан, — счастливо пролепетала драконица, словно он ее не одернул, а колье подарил.
Ничего я не понимаю в драконах. Ни эти гаремы, ни их расчетливое благородство, ни вот такое отношение к женщинам. Ни страсть называть себя людьми, при этом искренне их презирая.
— Не нарушали, значит, — все это время драконир, даже разговаривая с другими экзаменаторами, не отводил от меня потемневшего взгляда, словно держал на поводке. — Это очень странно, вейра Клео, потому что есть человек, утверждающий обратное. — он вдруг с силой хлопнул по столу и резко сказал: — Введите.
Дверь распахнулась и один из стражей ввел поникшую Шляпку. Смотрелись они, говоря по правде, немного комично, оба вровень ростом, широкоплечие и по-драконьи крепкие, только один был в платье и рыдал.
