Один человек вспоминает: «Когда я видел, как они поднимали мое тело и вытаскивали его из под рулевого управления, я чувствовал, что меня как-будто тащат через какое-то ограниченное пространство, что-то вроде воронки. Там было темно и черно, и я быстро двигался через эту воронку обратно к моему телу. Когда я был „влит“ обратно мне показалось, что это „вливание“ началось с головы, как если бы я входил с головы. Я не чувствовал что могу как-то рассуждать об этом, не было даже времени подумать. Перед этим я был в нескольких ярдах от моего тела и все события вдруг приняли обратный ход. Я даже не успел сообразить в чем дело, „я был вливаем в мое тело“».
Обычно ощущение и отношение к происходящему, связанные с данным опытом, несколько запаздывают по времени и осознаются тогда, когда кризис уже миновал.
1. «После того как я вернулся назад, я почти целую неделю проплакал от того, что я снова должен жить в этом мире. Я не хотел возвращаться обратно».
2. «Когда я вернулась назад, у меня сохранились некоторые удивительные ощущения по отношению ко всему окружающему. Они продолжались на протяжении нескольких дней. Даже сейчас я иногда ощущаю нечто подобное».
3. «Эти ощущения были совершенно непередаваемы. В некотором смысле они сохранились во мне и теперь. Я никогда не забываю об этом, я часто об этом думаю».
КАК РАССКАЗАТЬ О ПЕРЕЖИТОМ ДРУГИМ ЛЮДЯМ?
Необходимо сразу подчеркнуть, что люди пережившие опыт умирания, вообще говоря, нисколько не сомневаются в его реальности и важности. Интервью, которые я брал, неизменно содержат утверждения такого рода. Вот, например:
«Все время, пока я находился вне своего тела, я был совершенно изумлен тем, что со мной случилось. Я не понимал этого. Но все было совершенно реально. Я видел свое тело отчетливо и, в то же время, как издалека. Мое сознание было не в таком состоянии, чтобы я мог что-нибудь выдумывать. У меня не возникало никаких идей. Я просто был в совершенно неподходящем для этого состоянии».
И еще: «Это совершенно не было похоже на галлюцинацию. Однажды у меня были галлюцинации, когда мне в больнице давали кодеин. Но это было задолго до того, как произошел этот несчастный случай, во время которого я был в самом деле убит. В пережитом мною тогда опыте не было ничего похожего на галлюцинацию, совсем ничего».
Такие же замечания я слышал от многих людей, вполне отличающих сны и фантазии от реальности. Люди, которых я интервьюировал, были деятельными и вполне уравновешенные. Они не рассказывали бы о пережитом опыте, если бы это были всего-навсего сны, напротив, они считают что все, происшедшее с ними, было ничем иным, как действительным событием.
С другой стороны, несмотря на полную убежденность в реальности и важности того, что с ними случилось, они понимают, что наше современное общество просто не в состоянии отнестись к такого рода свидетельствам с пониманием и симпатией. Действительно, многие из лиц, опрошенных мною, говорили, что с самого начала они прекрасно понимали, что если они попытаются с кем-либо поделиться пережитым опытом, то скорее всего подумают, что у них помутился рассудок. Так что мои пациенты никому не рассказывали о своем опыте, за исключение нескольких, самых близких людей.
«Это было очень интересно. Но это что-то такое, о чем мне совсем не хотелось кому-нибудь рассказать. Люди просто подумали бы, что я сошла с ума».
Другое воспоминание: «Долгое время я никому не рассказывал этого. Я просто совсем не мог об этом говорить. Я чувствую, что это смешно, потому что я боялся, что мне никто не поверит и будут говорить: „Ну, ты все это придумываешь“.
Однажды я решил, — „Хорошо, посмотрим, как будут реагировать на это мои домашние“. Я рассказал им об этом, но больше никому. Но я думаю, что моя семья все-таки не верит мне».
Другие стремились сразу же рассказать кому-нибудь о том, что им пришлось пережить, но наталкивались на такое непонимание, что сразу же решили помалкивать об этом.
1. «Единственным человеком, кому я пытался рассказать об этом, была моя мать. Я говорил с ней вскоре после того, как это произошло. Но ведь я был всего лишь маленький мальчик, и она не обратила на это никакого внимания. Так что больше никому об этом не рассказывал».
2. «Я попробовал рассказать об этом своему пастору, но он сказал мне, что это была галлюцинация, после чего я молчу об этом».
3. «Я была очень общительна в начальной и средней школе, но я скорее следовала за всеми, чем придумывала что-нибудь новое. Я была последователем, а не лидером. После того, как это случилось, и я пыталась рассказать об этом подругам, они просто начинали считать меня сумасшедшей, — так мне казалось. Я снова рассказывала об этом и меня слушали с интересом, но потом я слышала как обо мне говорили: „Она действительно немного тронулась“. В тех случаях, когда я видела, что это замечание просто шутка, я старалась разъяснить все это. Я не пыталась поразить всех, — „Вот здорово, — смотрите, какая страшная штука произошла со мной!“ Я только хотела сказать, что нам необходимо больше знать о жизни, гораздо больше, чем знаю, скажем, я или мои знакомые».
4. «Когда я очнулась, я попробовала рассказать о случившемся сестрам, которые за мной ухаживали. Но они посоветовали мне не обсуждать всего этого, так как мне это, дескать, только привиделось».
Как говорит один из моих пациентов: «Очень быстро вы начинаете понимать, что люди не воспринимают ваш рассказ так, как вам хочется. Вы просто не в состоянии преодолеть какой-то барьер и рассказать обо всем этом». Довольно интересно. что только в одном случае из всех обследованных мною, врач обнаружил интерес к переживаниям, связанным с предсмертным опытом и даже выразил к ним определенную симпатию.
Одна девушка после перенесенного ею вне телесного опыта рассказывала мне:
«Моя семья и я просили доктора объяснить нам, что со мной произошло. Он сказал, что это довольно часто случается с людьми во время сильных болей и травм, потому что душа в этих случаях оставляет тело».
Если учесть скептицизм и почти полное непонимание с которым сталкиваются люди, пытающиеся обсудить пережитый ими предсмертный опыт, то неудивительно, что он в чем-то отклоняется от нормы, поскольку никто не переживал того, что случилось с ним. Как, например, один мужчина говорил мне: «Я был там где никто никогда не был».
Часто случалось, что когда после первого детального интервью о перенесенном опыте смерти я говорил этому человеку, что другие рассказывали мне о точно таких же событиях и ощущениях, то он переживал чувство огромного облегчения. «Это очень интересно узнать о том, что другие люди пережили такой же опыт, потому что я не понимал… Я действительно счастлив услышать об этом и узнать, что оказывается не я один прошел через это. Теперь я знаю, что я не сумасшедший. Для меня это всегда было чем-то совершенно реальным, но я никогда никому ничего не рассказывал. Я боялся, что обо мне будут думать: „Когда он отключился, то наверное повредился в уме и так у него это и осталось“. Иногда я думал о том, что, наверное, и другие переживали такой же опыт как и я, но едва ли мне удастся встретиться с кем-нибудь, кто знает о таком человеке, потому что я не думал, что кто-нибудь об этом расскажет. Если бы кто-нибудь пришел и рассказал мне об этом же до того, как я побывал там, то я вероятно тоже решил бы, что этот человек просто выставляется, потому что в нашем обществе это частенько бывает».
Однако, есть еще и другая причина из-за которой некоторые проявляют сдержанность в рассказах о своем опыте другим людям. Они чувствуют, что пережитое ими так трудно описать, это настолько выходит за рамки нашего языка, образа мышления и всего привычного существования, что просто бесполезно пытаться что-то объяснить.
ВЛИЯНИЕ НА ЖИЗНЬ
По причинам, которые были только что изложены, ни один из моих пациентов не соорудил себе портативного аналоя и не пошел проповедовать денно и нощно о своем опыте. Никто не порывался убедить других или попытаться всех убедить в реальности того, что им довелось пережить. На самом деле, как я убедился, трудность состоит в совершенно обратном: люди обычно очень сдержаны в рассказах о том, что с ними произошло.
Пережитый опыт оказал на их жизнь очень тонкое умиротворяющее воздействие. Многие говорили мне, что после того, что произошло они чувствуют, что их жизнь стала глубже и содержательнее, так как благодаря этому опыту они стали гораздо больше интересоваться фундаментальными философскими проблемами.
«До этого времени, — это было до того как я окончил колледж — я рос в очень маленьком городке. Люди в нем не отличались широким кругозором и я был таким же как и они. Я был типичным школьником. Но после того, как это случилось в моей жизни я захотел знать больше чем я знаю. Хотя в то время я не думал, что есть еще кто-нибудь, кто знает что-либо об этом, так как я никогда не выходил за пределы того маленького мирка в котором я жил. Я ничего не знал ни о физиологии ни о чем-либо другом в этом роде. Все, что я знал, — было ощущение, что я как будто повзрослел за одну ночь после того как это случилось, потому что это открыло для меня целый новый мир, о существовании которого я даже не подозревал. Я думал: „Как много такого, что следовало бы узнать“. Другими словами, есть что-то большее в жизни чем футбол и танцы вечером в пятницу. И для меня стало очень важным знать то, о чем я раньше даже не подозревал. Я стал думать: „Где граница для человека и для его сознания?“ Происшедшее со мной открыло мне целый мир».
