Я один между вами все с думами;
вот брожу в благовонном чаду,
сердцем скорбный с мечтами угрюмыми
я чужой здесь, я мимо пройду.
Но уйду и для таинства старого
пчелок труд соберу, сберегу.
За вечерней свечу воску ярого
пред иконой с молитвой зажгу.
Будет теплиться жертва убогая,
жертва пчелок, цветов и моя.
Как они, стану снова пред Богом — я
как они — тихий сердцем и я.
1904
ВЕЧЕР[123]
Вот повеяло прохладой,
тени длинные легли
и над храмом, над оградой
чертят ласточки круги.
Стал на паперти церковной
сиротливо нищих ряд,
старцы в немощи духовной
знамя крестное творят.
И к Заступнице — Царице
под вечерний перезвон
богомольцы вереницей
подошли со всех сторон.
В небе мирно над полями
ровным пламенем горя,
с золотыми куполами
спорит алая заря.
Детям снится: их хранитель
отрок с благостным челом
безмятежную обитель
осенил своим крылом.
1903
НА МЕЖЕ[124]
Я сын своих полей — без пышности и сана
молюсь родной земле, молюсь подземным силам,
живительной росе полночного тумана
и с темной высоты сверкающим светилам.
Молюсь один, когда в селеньях люди спят,
молюся на меже, где благостней святынь
мне о Тебе в тиши колосья говорят
и на Тебя глядит пахучая полынь.
Молюсь в ночи — святой и благодатью сильной
без алтаря и слов, без крови жертвы тучной
молюсь, как молятся цветы мечтой беззвучной
о ниве зреющей, о жатве дня обильной...
1903
“СОЛНЦЕ, СОЛНЦЕ НАДО МНОЮ...”[125]
Солнце, солнце надо мною
под ногами — таль.
Радость родилась весною
умерла печаль.
Солнце, солнце — вековые
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
нам черты яви.
Ризы, ризы снеговые
с матери сорви!
Ей мы таинства готовим,
к ней — идем!
Солнце в небе славословим,
радостью живем!
В ЯРУ[126]
Поля таинственно венчаются;
звучит призывно смутный голос.
Молчу, молюсь... Мольбы срываются.
К земле поник ядреный колос.
Ловлю ветров слова предвечные,
в яру лучей сбираю травы,
бегу, спешу в луга заречные
и в многотайные дубравы.
За лесом жду очами жадными,
сверкнет ли молния изломом?
Припав к корням, губами страдными
ищу воды под черноземом.
И нет пощады. Жар убийственный.
Лежу у дуба векового: —
молчит сурово темнолиственный.
В молчаньи, мнится, будет слово.
И громче звон в ушах томительный,
и боль в груди! Вот пал на землю.
Но свет открылся ослепительный...
О свет! От солнца смерть приемлю...
1904
ЗЕМЛЯ[127]
I[128] В небе серебряном звон колокольный,
утренний воздух прохладен и тих;
с неба сойдет ко мне светлый, безбольный,
солнце — мой муж, мой жених...
Паром овеянная,
потом взлелеянная,
вся ли я прах?
Хлебом засеянная
вся в бороздах.
Солнечность, солнечность, в лоно
свято ко мне низойди!
Утро весеннее так благовонно,
буйно-томительный день впереди!
II[129] Замер вдали и синеется
росами дымно-овеянный лес.
Солнечность вечная сеется
с купола бледно-молочных небес.
Девственно-черная, вся обнаженная
