— Бросьте вы, всё было как всегда! Я её не насиловал! Они сами себя предлагают, лишь бы получить милость господина! — взорвался Данат, пытаясь оправдаться в глазах друзей. — Проклятье! В конце концов, она не была ему ни невестой, ни женой! Что тут такого?!
— И всё же Лионель заимел на тебя зуб, потому как эта девчонка крепко запала ему в душу, а ты со своими забавами встал на его пути. Он этого не забудет, даже если наша дружба сильнее смерти, есть сила поболе. Я никогда не видел Лионеля таким.
— И кстати, Мидэя не похожа на шлюху, — вставил Ринат к словам Росса, — Тебе нужно поскорее найти себе новую жену, Данат, чтобы было чем заняться и не портить служанок.
— Вы что все сговорились?! Устроили здесь трагедию! — заскрипел зубами уязвленный до глубины души князь. — Пора заняться более важными делами!
Глава 5
Эти несколько дней, пока князя и его рыцарей не было в замке, показались почти счастьем не только одной Мидэе. Правда, её покой был омрачён её же собственными мыслями. Она чувствовала, что сила крепко держит её в этом месте, но она перестала ощущать себя защищённой.
Мидэя просто не представляла, как теперь, после всего случившегося, под носом у князя, она сможет прожить в замке ещё хотя бы какое-то время, не говоря уже о том, чтобы схоронить себя до срока, когда придется передавать знания. Существовать рядом с Данатом и этими его благородными головорезами — было для девушки равносильно наказанию. А то, что у неё вышло с Лионелем, особенно после посягательств князя, вообще нагоняло на неё черную тоску. Мидэя мучилась, от того, что пока не видела своего пути, а ещё девушку угнетало то, что она ни с кем не могла поделиться, даже славной болтушке Милке нельзя было довериться.
Оставалось ждать знаков. Порой Мидэя даже чувствовала себя пленницей той тайны, которую берегла и поклялась хранить ценой собственной жизни.
Подъезжая к конюшне, князь Данат ещё издали заметил мечущихся слуг, носившихся по двору с рогатинами.
— Ваша светлость, беда! — переминался на коротких ногах Кресс, испуганно оглядываясь. — Ваш медведь сбесился и сбежал из клетки. Порвал двух рабов, ранил конюха. Эта тварь уже нагнала ужасу на всю округу. А сейчас на заднем дворе загнала в угол эту одноглазую дурёху. Не можем отогнать. Боюсь, он и её порвёт.
— Проклятье, не хочется убивать косолапого, я сам его вырастил, — раздосадовано произнес Данат, быстро принимая решение.— Винс, Дюк, берите пики, попытаемся загнать его обратно.
Взобравшись на дерево, Милка верещала не своим голосом. Огромный бурый медведь рассержено рыча тряс ветку поднявшись во весь свой исполинский рост, пытаясь дотянуться до неё когтистой лапой. Иногда он отвлекался, кидаясь на подступающих с рогатинами слуг, которые же и разъярили его, крича и коля зверя под рёбра.
Трое рыцарей вместе с князем Данатом медленно подкрадывались к дереву, с которого взбесившийся медведь упрямо пытался струсить Милку. Сухая ветка не выдержала и треснула. Внезапно Милка оказалась на земле, прямо около животного. Никто уже не сомневался в её печальной участи. Но вдруг, из-за причитающей мамаши Гвен, выскочила Мидэя, бросившись на помощь к насмерть перепуганной подруге, огибая рыцарей.
— Стой оглашенная! Куда?! — закричал Данат, пытаясь схватить её, но увернувшись от него, Мидэя оказалась в поле зрения дикого зверя, который с интересом обнюхивал лежащую без чувств Милку.
Сунув руку в собранный подол фартука, Мидэя достала рыбину и бросила ею в уже несущегося на неё зверя. Запах пищи отвлёк медведя, но животное было сильно разъярено, чтобы не спеша слопать лакомство. Наступив лапой на рыбину, медведь грозно зарычал, поведя мокрым носом. Мидэя стала осторожно пятиться назад. Косолапый хищник двинулся за ней. Поначалу медленно, затем быстрее. Она добежала до клетки, в которой его держали, и вытряхнув туда оставшуюся рыбу, спряталась за угол вольера. А не отстающие от медведя рыцари и слуги с помощью пик и рогатин завернули бурого в его апартаменты, с облегчением захлопнув за ним дверцу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Укрепите засовы и давайте ему жрать да побольше! Не знаю, что на него такого нашло?! Но если это случится ещё раз — я вас посажу на его место! — гневно бросил Данат, слугам.
— Что на него нашло? — произнесла Мидэя, выходя из своего укрытия. — О, как раз ваша светлость должны очень хорошо его понимать — у медведя сейчас брачный период и ему нужна самка. Только вот у животных это случается раз в году, а у некоторых людских созданий это не прекращается никогда! — уходя, она сердито сверкнула глазами в его сторону.
— А она начинает мне нравиться! — засмеялся Винс, толкнул князя локтём.
— И не пытайся, дружище, её ведь даже медведь боится, — скривившись, проговорил Данат, сделав вид, что сам он не заметил её ехидного и оскорбительного намёка.
— Не скажи, по всему видать, что девчонка отважна, умна и с характером. Я бы на такой женился! — оскалился Винс.
— А как же твои дети и Кара в Минасе? — криво усмехнулся Дюк. — Пусть Кара тебе и не жена, но это не мешает ей устраивать тебе нагоняи.
То, что с ним происходит что-то непонятное и пугающее, молодой князь больше всего стал ощущать по ночам. Это испепеляющее его изнутри чувство накатывало и днём, но не так остро, да и дела княжества или беззаботные перепалки со своими легионерами позволяли ему отвлекаться.
А вот ночью … терзался он долго, не в силах уснуть. Не помогало даже выпитое вино, его больше не влекли юные девы. Изнутри его словно поедала какая-то тягостная хворь, в груди сжималось и пекло от необъяснимой тоски. Словно его что-то звало, притягивая к себе с неимоверной силой, без этого он не мог дышать, без этого он разрывался и изнемогал.
Но вот что было удивительно, и что определенно настораживало, наводя на подозрительные мысли — ему становилось легче, когда он видел Мидэю! Это сбивало Даната с толку, и приводило его в бешенство!
Ему было достаточно бросить взгляд на эту девушку — и боль отступала, но если какое-то время она не попадалась ему на глаза — боль возвращалась и становилась сильнее, заставляя его думать, что если ему прикоснуться к Мидэе, эти чудовищные ощущения исчезнут вообще. Поэтому он даже не пытался её избегать, наоборот, Данат нарочно подстраивал возможности видеть служанку.
Такое положение просто сводило его с ума, он был князем, у него была власть, богатство, он мог заполучить себе любую женщину, которую бы только пожелал, но тайную радость ему доставляло видеть простую служанку, девчонку с дерзким характером, которая с недавних пор стала делать вид, что его вообще не существует! Кланяясь ему, она смотрела сквозь него как на пустое место, немигающим взглядом. Она больше не колола его своими острыми замечаниями и не отвечала, когда он обращался к ней. За это он злился на неё. Жутко. Просто свирепел, но всё равно не мог отказаться видеть её, хотя понимал, что его особое отношение к этой девушке уже все стали замечать. Никому другому он бы спуску не дал, за подобное своеволие и дерзость кто-то другой уже давно бы гнил в яме или болтался на виселице, другую служанку за такие неуважительные выходки, по меньшей мере, уже бы выпороли, но не Мидэю.
Теряя рассудок от потребности видеть её, Данат стал проклинать тот день, когда он впервые встретил эту девушку.
Если ему доводилось пировать в замке, то каждый раз только она прислуживала за столом. Данату даже не приходилось отдавать подобный приказ, уже заведомо зная о предпочтении князя, Кресс сам отправлял Мидэю в зал. И каждый раз она оставалась равнодушной и безразличной к шуточкам рыцарей, глядя на всё грустными задумчивыми глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот и сейчас она скользила с кувшином в руках словно какая-то беззвучная тень.
Данат нарочно толкнул свой кубок, расплескав вино на стол:
— Ты пролила вино, теперь это не стол, а свинарник! — презрительно бросил он, не спуская глаз с Мидэи. А она молча промокнув стол, снова, как ни в чём ни бывало, долила вина в его кубок. Но Данат опять его толкнул, проливая вино:
