Едва выспавшись, я встал в шесть часов утра, когда на улице был сумрак – ночь уже уходила, а день никак не мог вступить в свои права. Марианны рядом уже не было.
Поплелся в душ – здесь, в Мехико, душ был роскошью, нормальной воды не хватало даже для питья. Под струями холодной воды, безжалостно бьющими как тогда, на крыше, пришел в себя. Вспомнил – все, что было, и все, что есть. И даже не хочу задумываться, что будет дальше…
Марианна сидела в большой комнате, поджав под себя ноги по-турецки. На ней была только моя рубашка – ненавижу эту привычку – и ноутбук, который она сосредоточенно просматривала. Ни у нее, ни у меня не было постоянного сотового телефона, вся информация приходила либо адвокатам, либо на почтовые ящики, в которые можно зайти в любую минуту с любого места и любого компьютера. Простая мера предосторожности, одна из многих.
Марианна не обратила на меня ни малейшего внимания, поэтому я пошел на кухню (или то, что здесь называлось кухней) готовить кофе. Джезва была грязной, пришлось мыть – зато кофе был просто отличный, колумбийский. К сожалению, его все меньше и меньше, в стране идет необъявленная гражданская война, специальные самолеты день и ночь кружат над страной, разбрызгивая специальные ядохимикаты, которые губят растения. Рассчитано это на плантации кокаиновых кустов, но бьет по всем, в том числе по фермерам, которые, оставшись без урожая, берутся за автомат. Когда в стране необъявленная гражданская война, выращивают только то, что дает максимум выхода при минимуме затрат. А кока – это же сорняк, сорный куст, за ней и ухаживать особо не надо…
Кофе сварился быстро, когда я разливал его по чашкам, почувствовал, что Марианна зашла на кухню.
– Кофе готов, – объявил я.
– Ты надолго? – спросила она.
Отвечать не хотелось.
– Не знаю, – честно ответил я, – у меня серьезные неприятности.
Серьезные или нет – это еще вопрос. Убивать меня сейчас нет смысла – разве что только отомстить. Но в британской разведке тоже не дураки сидят, они понимают, что любое следующее решение, которое они примут, только усугубит ситуацию. Есть такие ситуации, наилучший выход из которых – оставить все как есть и ничего не предпринимать. Настораживало только одно – почему британцы решили активизироваться именно сейчас. И почему они так легко и быстро пошли на острую акцию?
А вот взрыв в кондоминиуме, при котором я едва не попал на банкет и только чудом спасся, – это уже серьезнее. Надо выяснить – возможно, кто-то остался в живых. Если нет, то моя связь с СРС оборвана, временно или постоянно. Это не такая организация, в которую можно зайти просто через парадный вход. Либо тебе доверяют, либо нет.
На подносе я перенес кофе в большую комнату. Сам пока пить не стал…
– Можно? – я показал на компьютер.
– Валяй.
Я вставил в разъем флеш-карту, которую постоянно носил с собой на шее, она содержала ключ шифрования. Ничего противозаконного, просто защита своих коммерческих тайн и интересов от любопытных глаз. На флешке содержались сразу несколько ключей, для каждого почтового ящика свой. Почту я не разгребал вот уже пару дней, и это плохо. В отличие от сотового телефона, который требует немедленного внимания, такое ведение дел требует сосредоточенности и добросовестности.
Письмо попалось на третьем почтовом ящике. Солидное такое, на специальном электронном бланке.
«Нортон Ойл». Председатель Совета Директоров г-н Джек Мисли желал бы пригласить Его Сиятельство, князя Александра Воронцова на рандеву для обсуждения безотлагательных вопросов коммерческого характера. Доставка за счет принимающей стороны с любой точки земного шара. Данное письмо нуждается в ответе и как можно скорее.
Я даже моргнул, не веря тому, что увидел. Но письмо никуда не делось.
«Нортон Ойл». Джек Мисли.
Это значило – снова что-то происходит. И Мисли снова – как тогда, в деле с атомными бомбами в Вашингтоне – ищет неофициальных контактов.
Даже титул правильно написали, не переврали, как обычно здесь.
– На, посмотри. – Я передвинул компьютер Марианне. Та допила кофе, вгляделась, присвистнула.
– Самый верх.
– Вот именно. Интересно, где он? Что говорят про него?
Марианна пожала плечами:
– Либо где-то здесь, либо в Бразилии. У него работы в кризисных регионах, в основном на шельфе. Здесь, в Мексиканском заливе, ему принадлежат девять вышек из десяти. Бурение на шельфе Западного побережья – тоже его. И Бразилия.
– Бразилия?
– В Бразилии обнаружили нефть. Очень глубоко, но залежи, судя по слухам, громадные, десятки миллиардов тонн доказанных запасов. Бразилия сейчас – это новое Эльдорадо.
– Насколько глубоко?
– Глубоко. От километра, возможно, даже и больше. Сейчас бурение идет там, где еще пару десятилетий назад и помыслить не смели. Глубоководные буровые платформы, возможно даже подводные танкеры[18], как у вас.
– И война…
Бразилия. Страна пляжей, красивых и доступных девушек и жестокой войны, развязанной там одним придурком и пока только набирающей ход…
– И война, – согласилась Марианна, – очень серьезная война. Там многие пасутся, но нас там нет. Если Джек Мисли замолвит за нас словечко – я буду ему несказанно благодарна.
Набрав ответ, в котором я указал номер купленного в мексиканском аэропорту сотового телефона, я послал его и открыл сайт Stratfor – исследовательского центра, занимающегося изучением военных конфликтов и прогнозированием рисков. Сбросив им денег с электронного кошелька, через несколько минут я получил два варианта доклада по Бразилии – на несколько десятков и несколько сотен страниц. Дорого, но я уверен, что этот доклад если и уступает тому, что находится в распоряжении СРС, то ненамного. Интернет вообще очень упростил нашу жизнь, теперь через него можно заполучить девяносто процентов нужной тебе развединформации, от спутниковых снимков местности до такого вот доклада. Есть даже сайты, где энтузиасты анализируют эти спутниковые снимки, ищут признаки сооружений военного характера, проводят военно-стратегические игры.
Джек Мисли… Вице-президент. То, ради чего я здесь и работал. Выход на самый верх, туда, куда чужого не пустят. Наш человек в Вашингтоне. Попытаться раз и навсегда сломить монополию Великобритании на тайное управление.
Зазвонил телефон. Тот самый, который я купил, у него был громкий и неприятный звонок.
– Господин Воронцов?
Холодный голос, явно принадлежащий даме. Вышколенной, холодной как лед даме, явно личной помощнице.
– С утра был им… – Я привычно взял чуть шутливый тон, чтобы сбить собеседника с нити разговора.
Бесполезно. Такую не собьешь.
– Господин Воронцов, господин Мисли послал за вами частный самолет в Мехико. Он прибудет примерно через пять часов, бизнес-терминал. Вы сможете там быть, господин Воронцов?
– Если не убьют по дороге, то буду.
– Вас встретят у дверей терминала, с паспортом проблем не будет. Можете ничего с собой не брать.
– Кто встретит, сударыня?
– Я лично. Думаю, что я узнаю вас.
– С нетерпением жду встречи.
И опять не сбилась:
– До встречи, господин Воронцов.
Джек Мисли. Человек с самого верха. Интересно, чем и кем он является сейчас, после отставки…
Теплые руки легли мне на плечи сзади.
– Летишь?
– Лечу. В конце концов, это наш хлеб, мы этим живем. Надо сделать домашнее задание. И верни мне рубашку…
Вернула…
К бизнес-терминалу меня подвезла Марианна. Во-первых, потому, что у меня не было здесь машины, во-вторых, потому, что хотела посмотреть, с кем и как я полечу. Этакое проявление власти… тонкой, почти невидимой субстанции, определяющей в этом мире очень многое. Думаю, то, что она увидела, ее не обрадовало.
Дамочке, которая меня ждала, без картонки с именем, конечно, не тот уровень – было двадцать с чем-то, но по некоторым признакам можно было сказать – за тридцать. Просто отличная работа пластических хирургов с Вильфранс Сюр-Мер или тому подобного места (в Голливуде есть неплохие клиники). Штучка с Восточного побережья – строгая черная блузка, узкая юбка по колено, настолько узкая, что передвигаться в ней проблематично. Несколько языков и, возможно, академия в Куантико. С такими надо держать ухо востро.
– Мистер Воронцов? – она безошибочно меня узнала, направилась сразу ко мне. Хотя не узнать сложно, да и в бизнес-терминале было не так-то много народа.
– Так точно, – по-военному отрекомендовался я.
Рядом с собой я чувствовал настоящую атомную бомбу, готовую взорваться, – Марианна, как и все латиноамериканки, была жутко ревнива, и ей составляло большого труда держать себя в рамках. Она это делать умела, но глаза ее выдавали.
