себя, пока не поняла, что она верит, свято верит в то, что говорит. У нее за эти годы такое чувство вины выросло, просто до небес. Еще чуть-чуть и она "с катушек" съедет. Когда Люська перестала всхлипывать, я еще чуток помолчала и говорю таким серьезным усталым голосом:
–Что же ты мне сама не сказала? Еще тогда? В Москве? Я бы сама тебе зелье любое приготовила.
–А ты можешь?
–Конечно. Ты же всегда знала, кто я на самом деле.
–Знала. Все на курсе говорили, что стоит тебе с парнем поговорить, и все – он твой. А если тебе дорогу перейти, то жди беды.
–И как же ты после этого отважилась со мной связаться?
–Не знаю. Мне всегда казалось, что ты меня не обидишь. А я с тобой вот так поступила…
–Хочешь все исправить?
–А это возможно? Очень хочу.
– Слушай меня внимательно. Я тебе только один раз это скажу. Завтра уже ни за что не повторю. Запоминай с одного раза. Поняла?
–Поняла.
–Так вот, Люся. Физику ты учила? Учила. Надеюсь, помнишь ее основные законы. С какой силой ты давишь на стол, с такой же силой стол давит на тебя. Помнишь? Здесь тот же принцип. Вы с Клавдией Ивановной отправили грязные пожелания в мой и Санин адрес. До нас дошла только половина, а другая вернулась рикошетом к вам. Поэтому у вас начались беды и проблемы. Эта гадость оплела ваши души бетонной коркой. Чтобы это снять, тебе придется стараться всю оставшуюся жизнь.
Люська вся сжалась, я видела, что ей страшно до жути, но все равно продолжила самым серьезным и убедительным голосом:
– Теперь каждое утро, ты должна вставать раньше всех остальных и приносить из колодца ведро чистой воды, из которой потом напоишь всю семью, заваришь чай и сваришь суп. Поставишь ведро на стул, возьмешь в руки глиняную кружку. Прежде чем ты зачерпнешь в нее воду, ты должна полностью избавиться от всех вредных мыслей. Первым делом ты наберешь в кружку воды и произнесешь так тихо, как только сможешь: "Саня, я люблю тебя. Хочу, чтобы ты был счастлив и здоров". После этого тоненькой струйкой выльешь воду назад в ведро. Снова зачерпнешь полную кружку и скажешь: "Ниночка, я люблю тебя. Хочу, чтобы ты была здорова и счастлива. "Выльешь воду тоненькой струйкой в ведро, пока вода будет литься, вспоминай самые лучшие черты своей дочери, за что ты ее любишь. Потом опять зачерпнешь кружку воды и станешь думать про Никитку и опять произнесешь: "Сынок мой, Никитушка. Люблю тебя. Хочу, чтобы ты был здоровым и счастливым". И снова выльешь воду тонкой струйкой, а сама вспоминай его самые лучшие черты. Потом, опять зачерпни воды в кружку и произнеси над ней эти же слова, вспоминая маленькую Оленьку. Когда обмоешь души своих близких, вспомни также родных, Клавдию Ивановну, может еще кого, кого я не знаю. Всех, кому ты желаешь добра. Самую последнюю кружку наберешь, и подумай о себе. Прошепчи: "Водица, водица, умой мою душу, умой мое лицо, дай мне здоровья и счастья". Вылей в ведро тонкой струйкой, размешай воду, набери в кружку. Половину кружки выпей, другой половиной воды умой лицо и шею, вытри насухо и иди готовить завтрак. А когда все начнут выходить к завтраку, дай каждому по четверти стакана этой воды выпить. Запомни, вода начнет свой путь по твоей душе. Ей надо много времени, чтобы смыть корку злобы и вылечить тебя и твоих детей. А с Клавдией Ивановной ты должна помириться и до конца ее жизни помогать, чем только сможешь. У вас общая беда и снимать ее надо вместе и одновременно. Все запомнила?
Люська сидела такая притихшая, что я и сама поверила тому, что сказала и тоже замолчала. Она произнесла тихонечко:
–Она меня слушать не захочет. Как мне быть?
–Завтра с утра отомкнешь замок, и я схожу к твоей тете. А там посмотрим.
Люська обняла меня за шею и положила мне голову на плечо:
–Лёля, ты, правда, на меня не сердишься?
–Сержусь, конечно. Тебе надо было сразу сознаться. Столько лет ты носила этот груз на душе. Разве можно так? Береги душу, Люся. Это хорошо, что зло тебя не победило. Очень хорошо.
–Лёля, а если человек скажет на воду гадкие слова, он другому сможет навредить?
–Сможет, Люся. Но при этом и сам погибнет. Помнишь закон физики? Любое наше дело, хоть доброе, хоть злое, возвращается к нам рикошетом, и половина его остается с нами навсегда. Снять ее очень трудно. Но возможно. Так что, не вешай носа.
Вышел заспанный Саня, не знаю, кто кого спать уложил – он ли Ольку или она его.
– Люся, ты накинь куртку, не то опять спину застудишь.– Саня бережно накинул Люське куртку на плечи, она улыбнулась ему.
А я встала из-за стола:
–Все, хочу спать. Поздно уже. Спокойной ночи.
Я ушла, они остались убирать со стола и мыть посуду. На душе у меня было пусто, но спокойно. Неужели же, даже моя единственная Люська всю жизнь считает меня ведьмой? За что? Как им всем объяснить, что я такая же как все, не лучше и не хуже. Уже лежа в постели, я поняла, что так происходит потому, что вся моя жизнь проходит не внутри, а снаружи от всех остальных. Просто им легче наблюдать за мной со стороны. А уж как они меня понимают, или не понимают? Тут я бессильна что-либо исправить.
После завтрака я вышла в сад, было градусов пять мороза. Хорошо. Дышится легко. Деревья уже оголились, нет прошлогодней листвы, стволы чистые умытые, под деревьями валяются обломки веток, видимо зимой был сильный ветер, много сучьев наломал. Поверх моих прошлых следов, к калитке в конце сада, протоптана дорожка. Видимо Люська и Саня уже побывали здесь. Замка не было. Снег возле калитки убрали и саму калитку открыли на всю ширину. Я улыбнулась и прошла на соседний участок. Утопая в снегу выше щиколотки, я направилась к дому. Во дворе молодой человек рубил топором толстые ветки. Я поздоровалась, он от неожиданности уронил топор и уставился на меня как на привидение.
–Извините, а Клавдия Ивановна дома? Я могу ее увидеть?
Парнишка показал рукой в сторону дома. Я поблагодарила и пошла дальше. Он продолжил свое занятие.
Постучав в дверь, я вошла внутрь дома. Из крошечного коридора вели две двери, я прошла в открытую. В доме было холодно и убого. Старая
