– Сам, конечно, – усмехнулся Дорофеев. – Кто же еще мне будет устраивать? Мой хозяин богат, своим людям платит щедро. Ладно, пойдемте в дом, – негромко добавил он, обнимая за талию и прижимая к себе шатенку.
Жгучая брюнетка взяла под руку Полундру и пошла рядом с ним. Старлей, как ни хмурился, вынужден был смириться с этим. Не вырываться же ему из женских объятий!
Вчетвером они поднялись на широкую веранду, откуда открывался великолепный вид на море и Балаклавскую бухту. Ослепительное южное солнце в этот час спустилось так низко, что совершенно скрылось за горой, отчего на «усадьбу» Лешки Дорофеева упала густая тень, и стали сгущаться вечерние сумерки. Мягкий южный ветерок с моря нежно овевал утомленные жарой и дневными заботами лица, доставляя этим несказанное удовольствие. На самой веранде уже стоял большой обеденный стол, совершенно пустой, только накрытый белоснежной скатертью. Кивая на этот стол, Алешка Дорофеев предложил:
– Ну что, Серега, может быть, на свежем воздухе и устроимся? Как ты думаешь?
Полундра в ответ пожал плечами. Почему бы и нет?
– Вот и славно! – воскликнул Дорофеев. – Тогда, друзья мои, за работу! Прислуги у меня, к сожалению, нет, расставлять все придется самим.
Полундра от удивления только глаза таращил. Казалось бы, всего пару часов назад встретился он с Дорофеевым, когда тот решил устроить этот «мальчишник». Однако в холодильнике его «маленького домика» обнаружились грудой сложенные деликатесы, несколько бутылок дорогого армянского коньяка, не считая марочного крымского вина, которое, если его покупать в магазине, тоже стоит немало. У североморца так и вертелся на языке вопрос: «Ты что, Алексей, постоянно хранишь в своем холодильнике столько провизии?» Однако Полундра не спешил задавать его, не желая казаться чересчур назойливым и любопытным.
Еще больше удивляло спецназовца поведение девушек. Дорофееву даже не пришлось просить ни о чем. Они сами взялись помогать, расставлять на столе тарелки, рюмки, раскладывать вилки, вскрывать деликатесы, нарезать колбасу, сыр, хлеб. Все это они делали с ловкостью профессиональных официанток, так что буквально через полчаса стол был полностью накрыт и обставлен, оставалось только садиться за него и приступать к трапезе.
У Полундры голова шла кругом. Или в Крыму так положено – сев в машину случайного проезжего человека, безропотно позволить увезти себя к нему в дом, там помогать устраивать ему застолье, не спросясь даже просто ради приличия, кто на него приглашен и уместно ли будет их присутствие здесь. Более того! У Полундры создавалось впечатление, что девушки не хуже самого хозяина ориентируются в его доме. Вот Лешка Дорофеев сказал своей шатенке: «Принеси селедочницы», и та пошла и принесла, как будто прекрасно знала, где они находятся. Брюнетка то же самое – отправилась на кухню, чтобы готовить салат из крабов, и хозяйничала там с такой уверенностью, будто уже много раз бывала в этом доме и знала, где что лежит. Полундра удивлялся, однако решил пока держать язык за зубами и разного рода догадок не высказывать, не оскорблять подозрениями своего бывшего командира и боевого друга.
Только когда они сели за стол, шатенка рядом с Дорофеевым, брюнетка – буквально прижавшись к могучему плечу Полундры, старлей удивленно оглядел шикарно накрытый стол с великолепной выпивкой, отличной закуской и сказал, внешне спокойно и безразлично:
– А что, ребят ждать не будем?
– Каких ребят? – опешил Дорофеев.
– Ты же говорил, наших старых друзей по балаклавской учебке позвал.
– Ах, это! – Хозяин дома весело рассмеялся. – Ну, видишь же, не пришел из них никто! Что поделаешь? Сезон сейчас, все делом заняты. Мужикам нужно за три летних месяца на целый год вперед себе и своим семьям на жизнь заработать!
Он уже откупоривал бутылку крепленого виноградного вина и разливал его по четырем огромным хрустальным фужерам, девицам ничуть не меньше, чем себе. Полундра снова удивился этому, однако решил, что лучше отмалчиваться.
– Я предлагаю первый тост за нашу встречу, Серега! – торжественно и как-то даже картинно провозгласил Дорофеев. – Нашу, это я имею в виду мою и моего старого боевого друга, старшего лейтенанта российского Северного военно-морского флота Серегу Павлова. Мы с ним служили вместе на учебном корабле, попадали в разные переделки, один раз чуть дотла не сгорели на хрен… Потом он уехал дальше служить в свой Североморск. Уже сколько лет мы с ним не виделись, и вот он приехал в наш город отдыхать в один из санаториев, что принадлежит Российскому флоту.
Они чокнулись все четверо. Выпивая отличное марочное вино, Полундра краем глаза видел, что девицы единым духом, как пьют минеральную воду, осушили свои фужеры, после чего интенсивно принялись за еду.
Полундра морщился, слушая излияния своего бывшего командира. Он чувствовал себя очень неловко оттого, что развлекается в компании этих девиц, в то время как жена и маленький сын в санатории ждут его.
– Ладно, Серега, не сиди с кислой рожей! – весело крикнул Дорофеев. – Мы с тобой что, монахи? Смотри, какая девушка рядом с тобой! Давай-ка еще выпьем.
Он снова наполнил фужеры. Полундра заметил, что свой фужер Дорофеев наполнил лишь наполовину. Друг остерегается много пить? Однако с какой стати?
– Давайте выпьем за моего старинного друга и сослуживца Серегу Павлова! Это я, козел, службу бросил, всяким толстомордым капиталистам служить подался. А Серега и теперь служит на славном Северном флоте России. Морской спецназ, между прочим, элитное подразделение! Имеет рекорд флота по погружениям. Верно я говорю, Серега?
Полундра только молча кивнул в ответ. Бахвальство Дорофеева ему было неприятно. Сергей, конечно же, понимал, что перед особами женского пола нормальные мужики всегда немного рисуются, даже если намерены видеть их в первый и последний раз в жизни. Но зачем так уж откровенно?..
От выпитого лицо сидящей рядом с ним брюнетки заметно покраснело, глаза заблестели томно, жарко. Она еще теснее придвинулась к Полундре, положила голову ему на плечо. Сергей чувствовал, как ее волосы щекочут ему щеку, как зажигается во всем теле кровь от этого прикосновения и в голове мутится. Но он вспоминал об оставшихся в санатории жене и ребенке и думал, что поступать с ними так, как выходило теперь по ситуации, было уж совсем подло.
– Всю жизнь настоящего морского офицера мечтала встретить. Чтобы был мужественный, сильный, красивый…
Брюнетка дышала ему в ухо, ее губы осторожно касались его щеки. Он попытался взять себя в руки, отстранился было, но услышал на другом конце стола отвратительный пьяный смех на два голоса: грубое басовитое ржанье его старого друга Лешки Дорофеева и визгливое хихиканье шатенки. Подняв глаза от стола, Полундра не без внутреннего содрогания увидел, что шатенка уже сидит на коленях у Лешки, и вид у нее отчаянно веселый и полностью пьяный. На побагровевшей роже его бывшего командира написано огромное удовольствие и удовлетворенное мужское тщеславие.
– Серега! – пьяно воскликнул хозяин дома, похлопывая свою «девушку» по голым бесстыжим коленкам. – Не будь монахом! Ты куда приехал, на юг отдыхать или в паломничество по святым местам?
Шатенка на коленях у Дорофеева визгливо засмеялась.
– Лешка, твоему другу еще налить надо, – томно проговорила обнимавшая Полундру за плечи брюнетка. – А то он какой-то скованный. Наверное, первый раз в компании девушек.
– Налить? – Дорофеев подхватил бутылку. – Какой разговор!
Несмотря на красную рожу и внешне развязные жесты, Дорофеев мастерски, не пролив ни капли, наполнил четыре фужера.
– Давай, Серега! – весело воскликнул он. – За милых дам! И тех, кто сейчас с нами, и тех, кто только еще ждет нас.
Полундра поморщился от такого тоста, однако свой фужер осушил, стал жевать какую-то снедь, которую подцепил ложкой с тарелки. Голова его шла кругом, только североморец не мог понять, от выпитого вина это или от присутствия брюнетки, все теснее прижимавшейся к нему и дышавшей ему в ухо и в шею.
– Серега! Я тебе сказал, не будь монахом! – снова развязно воскликнул Дорофеев. – Ты сюда не на богомолье приехал! Смотри, как девушка к тебе ластится! И ты будь с ней поласковей! Не обижай прекрасный пол.
Полундра и опомниться не успел, как брюнетка, едва не опрокинув стол, запрыгнула к нему на колени. Обхватив его голову обеими руками, впилась губами в его губы так, что у североморца перехватило дыхание. В каком-то розовом тумане, словно видя себя откуда-то со стороны, Полундра понимал, что сам жадно и хищно прильнул к ее телу и целует его, а брюнетка бесстыдно подставляет шею, плечи, грудь. Воспоминание о белокурой жене и маленьком сыне, постепенно отодвигавшееся куда-то на периферию его сознания, теперь поблекло совершенно, Сергей Павлов больше не думал о них.
Он продолжал с бешеной страстью целовать тело брюнетки, как вдруг почувствовал своими губами нечто странное. Машинально отстранившись, он увидел, что его губы касаются цветной татуировки на плече этой веселой девицы. В отличие от обычных татуировок черной тушью эта была сделана с исключительным профессионализмом, тремя цветами, удивительно ясно и отчетливо, словно нарисованная на коже цветными карандашами. Полундра некоторое время изумленно таращил глаза на эту татуировку, пытаясь понять, что может изображать это невероятное переплетение разноцветных линий. Однако перед глазами его мутилось, он не мог ничего сообразить. А брюнетка тем временем как бы ненавязчиво повела плечом, и Сергей снова ткнулся губами в эту татуировку.
